Victory значит победа
Шрифт:
– Приемлемо, - ответила я, думая, что целительница наверняка вспомнит мои давние слова.
Она, что и неудивительно, не улыбнулась, а даже наоборот, посмотрела более озабоченно.
– То есть нет, конечно… - пробормотала я. Неосторожно шевельнула травмированной рукой и опять чуть не взвыла.
– Мадам Помфри, у меня рука болит…
Показала на горевшую огнем правую кисть, лежащую поверх одеяла. Только сейчас я обнаружила, что все еще в одежде, а отсутствовали на мне лишь мантия и обувь.
– Скорее всего это перелом…
Целительница, не говоря ни слова, достала палочку из кармана своего фартука. Провела ею над моей ладонью,
– У вас действительно перелом, мисс…
Она умолкла, посмотрев мне в глаза.
– Вы меня знаете?
Я замерла с открытым ртом. Не понимаю, это что, шутка?
– Конечно, знаю… Вы меня тоже знаете.
– Вы что-то путаете, мисс, мы с вами точно не знакомы.
– Мадам Помфри нахмурилась и встревоженно глянула в сторону дверей.
– Наверное, это последствие шока… - как бы про себя добавила она.
– Да нет же!
– Я с возрастающим страхом подалась к ней.
– Я Виктория… вы… я…
Мне хотелось сказать, что в Хогвартсе я учусь и живу уже четыре месяца, и как мадам Помфри могла об этом забыть. Но в ту же минуту я вспомнила последние мгновения перед тем, как порт-ключ всех нас перенес из Зала пророчеств. И о том, как я очутилась на берегу Черного озера в компании лишь одной Паркинсон, как хроноворот жег мне кожу, нагревшись, вероятно, от попавшего в него заклятия, и своих нелепых предположениях насчет… Эту дикую теорию подтверждала странная забывчивость мадам Помфри… А… Хагрид тоже меня не признал?
– Так вас зовут Виктория?
Я с недоумением вскинула на нее глаза. Машинально кивнула. Потом потрясла головой, надеясь избавиться от бредовых мыслей.
Они не желали исчезать. Тогда я зашарила левой рукой по свитеру. Хроноворот! Где хроноворот?! Вот он-то в отличие от мыслей куда-то испарился.
Мадам Помфри, которая все это время наблюдала за моими действиями, сочувственно спросила:
– Вас что-то беспокоит?
Да! Беспокоит! Я понятия не имею, куда пропали Сириус, Гарри, Гермиона и Рон! А также хроноворот! И… и где нахожусь я сама… вернее, в каком времени… Я сглотнула, боясь продолжить мысль.
Если это не настоящее… то есть не то время, в котором живу я, то какое? Может, меня отбросило на полгода назад, когда здесь меня еще никто не знал? Хотя нет, не на полгода, потому что на улице было холодно и на земле лежал снег. Значит, больше чем на полгода… На год, полтора?
Мне стало дурно от мысли, что я оказалась далеко в прошлом. Целый год…
– Выпейте это, - сказала мадам Помфри, успевшая отлучиться и вернуться обратно.
Я автоматически взяла протянутый стакан, в котором была мутноватая жидкость, и чуть не плеснула себе на колени: так задрожала моя рука.
– Выпейте. Это Костерост, он восстановит поврежденные кости.
Бездумно глотнув из стакана, я тут же закашлялась: до того противным оказался вкус.
– Согласна, вкус у Костероста неприятный, - ворчливо сказала целительница, - но вам, милочка, обязательно нужно выпить до дна. Я пока позову директора.
Она отошла от меня, а я, отпивая целебное зелье маленькими глотками, смотрела вслед. Смелости спросить, который на дворе год, у меня пока не хватило. Я боялась услышать ответ… Ответ, который отнял бы последнююю надежду увидеть с расставшимися со мной людьми.
Эффект от выпитого Костероста появился почти сразу. Сначала в ладони стало немного щекотно, будто под кожу пробралась целая сотня муравьев, бегая туда-сюда, потом щекотка
исчезла, но образовалось ощущение многочисленных уколов. Мне показалось, что туда же, под кожу, вонзились бесчисленное множество острых игл.Морщась, я поставила стакан на прикроватный столик и прикрыла глаза. Пусть все это окажется только сном, кошмарным, но сном! И профессор Макгонагалл, которую сейчас позовет мадам Помфри, объяснит, почему та ведет себя так, словно видит меня впервые в своей жизни.
И лишь затаившийся страх свербил все сильнее: я никак не могла понять, куда пропал хроноворот.
Вновь где-то в отдалении послышались голоса. Вот открылась дверь, и они стали отчетливее. Стараясь не обращать внимания на боль в руке, я вздохнула и открыла глаза.
– Итак, как дела, Поппи?
– Думаю, вы сами все выясните, Альбус.
Меня как будто ударили. Я повернула голову к вошедшим, да так и застыла. Метрах в пяти от меня стояла профессор Макгонагалл, как и думала я, но совсем не это заставило меня таращить глаза и беззвучно открывать рот. Рядом и чуть впереди от нее стоял… Альбус Дамблдор, портрет которого я видела в кабинете директора. Альбус Дамблдор! Живой и совсем не бесплотный, хотя он не должен быть здесь. Потому что он был мертв, я это точно знала! Я могла бы закричать от неожиданности, но на меня напал столбняк, на некоторое время превративший в статую потрясенной лягушки.
Профессора заметили мое странное состояние и переглянулись.
– Мне кажется, мисс, вас что-то очень взволновало, - сказал Альбус Дамблдор, неотрывно глядя на меня.
Его голос, такой знакомый и в то же время незнакомый, вывел меня из столбняка. Я подпрыгнула и вскочила с кровати как пробка из-под шампанского, при этом продолжая усиленно таращиться на живого Дамблдора.
В мозгу вспыхнула беспощадная мысль: я действительно провалилась в прошлое, ибо бывший директор Хогвартса никак не мог быть призраком.
Вика, сейчас же прийди в себя!
– прикрикнул мой внутренний голос. Несмотря на его некоторое занудство, он иногда меня на самом деле выручал. И вот сейчас, как бы ни была я потрясена доказательством преужаснейшего предположения, он заставил меня согласиться с тем, что проявление эмоций - это не выход. Что думает Дамблдор, видя такую реакцию на него? Что он вызывает ужас? А почему? Потому что в ближайшем будущем его нет? Впрочем, этого он знать не может…
В этот момент, когда, наткнувшись на стоящую позади кровать, я упала на нее, совсем рядом послышался сдавленный вздох. Кровать оказалась той, на которой лежал еще кто-то. Я покосилась на топорщившееся одеяло и увидела Паркинсон, выпучившую глаза из-под него. С каждой секундой на ее лице увеличивался испуг, превращающийся в страх. Ярость, которую Паркинсон ясно прочитала на моем лице, заглушила другие эмоции, я забыла о Дамблдоре и других не менее важных вещах.
– Мер-рзавка!
– буквально прорычала я, напрягшись.
Паркинсон взвизгнула и вылетела из-под одеяла, однако не достаточно быстро из-за того же одеяла. Она упала, а я, преисполненная жаждой мести, вскочила на кровать.
– Что вы делаете?
– в изумлении вскричала мадам Помфри.
Паркинсон неуклюже поднялась и ринулась прочь от меня. Я - за ней. Злость настолько овладела мной, что кроме того, чтобы сделать этой мерзавке как можно больнее, ни о чем другом думать не могла. Даже, когда нечаянно ударилась травмированной кистью, и жгучая боль стрельнула до самого локтя, я не остановилась.