Видессос осажден

"Им было бы разумно посоветовать не делать ничего столь глупого, - сказал Маниакес.

Бораидес начал очередную легкомысленную историю. Провос поднял руку. Его пальцы были длинными и, за исключением суставов, тонкими. Маниакес подумал, не потому ли это, что он хрустнул костяшками. Тощий торговец зерном спросил: "Почему это, ваше величество?"

"Потому что, если они попытаются несправедливо нажиться на людях в это смутное время - о чем вы двое, конечно, никогда бы даже не подумали - я бы решил, что у меня нет другого выбора, кроме как открыть имперские зернохранилища, чтобы снова снизить цены".

"Вы бы не сделали такого, ваше величество", - сказал Борайдес. "Ну, это стоило бы доброй воли торговцев зерном на долгие годы".

Маниакес сердито выдохнул через нос. Самомнение некоторых людей никогда не переставало его удивлять. Он сказал: "Должен ли я приказать солдатам отвести вас к стене, уважаемый сэр? Хочешь подняться туда и увидеть кубратов и макуранцев собственными глазами? Если это убедит тебя, что они действительно там, я буду счастлив организовать это ".

"Я знаю, что они там, ваше величество, хе-хе", - сказал Борайдес. "Дело только в том, что..."

"Если ты знаешь, что они там, почему ты не ведешь себя соответственно?" Перебил Маниакес. "Я не хочу, чтобы люди голодали, пока мы в осаде, и я также не хочу, чтобы люди ненавидели мужчин, которые продают им зерно. Обе эти вещи могут заставить их сражаться хуже, чем они сражались бы в противном случае, и это все, о чем я беспокоюсь. Если город падет, мы погибнем - по-настоящему, а не метафорически. Кроме того, джентльмены, я не прочь рискнуть тем, что торговцы зерном разозлятся на меня ".

"Но..." Борайдес был готов продолжать спор.

Провос, казалось, лучше воспринимал реальность. "Это никуда не годится, Бор", - печально сказал он. "Он может сделать с нами больше, чем мы можем сделать с ним, и это все, что от него требуется". Он поклонился Маниакесу. "Мы будем удерживать цены на настолько низком уровне, насколько сможем, ваше величество. Если вы откроете императорские зернохранилища, вы всегда сможете сбить их еще ниже. В этом и заключается суть профессии автократора".

Это верно", - сказал Маниакес. "В любом случае, я рад, что у одного из вас хватает ума понять это".

"Бах", - сказал Борайдес. "Если мы выведем на улицы достаточно людей ..."

"Многие из них в конечном итоге погибнут", - пообещал Маниакес. "Ты тоже погибнешь. Возможно, ты заметил, что у нас в городе солдат на целую армию. Если торговцы сейчас будут протестовать из-за того, что не могут раздолбать, они пожалеют, как я уже говорил ранее. Как ты думаешь, сколько они смогут продержаться, прежде чем солдаты начнут грабить лавки торговцев, которые доставляли ... неприятности, особенно если они не думали, что кто-нибудь накажет их потом?"

Бораидес, казалось, все еще не был готов держать рот на замке. Провос зашипел на него. Они сблизили головы. Маниакес позволил им бормотать столько, сколько им заблагорассудится. Когда они закончили, ему было трудно решить, кто из них выглядел менее счастливым. Вытянутое лицо Провоса, вероятно, казалось печальным в самый радостный день в его жизни, и сейчас он не был весел. Борайдес обычно выглядел веселым, даже когда таковым не был. В данный момент он не выглядел веселым.

"Вы поступаете с нами ужасно, ваше величество, не давая нам честно получать прибыль от нашей работы", - сказал он. "Вы можете заставить нас сделать это - Провос прав на этот счет, - но вы не можете заставить нас полюбить это".

"Я никогда не говорил, что вы не можете получать свою обычную прибыль. Я говорил, что вы не можете наживаться", - ответил Маниакес. "Вспомните. Обратите внимание на мои слова. Мне не нравится идея голодных бунтов. У меня и без того достаточно проблем за пределами города. Если я смогу остановить беспорядки внутри города до того, как они начнутся, вам лучше поверить, что я собираюсь это сделать ".

Оба торговца зерном покачали головами. Он внушил им благоговейный трепет. Он не убедил их. Он был готов довольствоваться этим. Он не был властелином с великим и благим умом, способным проникнуть в голову человека и изменить ход его мыслей. Если бы он мог заставить своих подданных действовать так, как он хотел, чтобы они действовали, он был бы доволен.

Он нахмурился. До сих пор ему не очень везло заставить макуранцев и кубратов действовать так, как он хотел, чтобы они действовали.

Провос и Бораидес восприняли его хмурый взгляд как отказ. Он не хотел, чтобы это было так, но сойдет. Когда они поднялись, в дверях появился Камеас, чтобы сопроводить их из императорской резиденции.

"Как вы это делаете?" Спросил Маниакес, когда вестиарий вернулся, чтобы узнать, не нужно ли ему чего-нибудь еще.

"Как мне что сделать, ваше величество?" Камеас спросил в ответ.

"Точно знай, когда появиться", - сказал Автократор. "Я никогда не ловил тебя на слежке, и никто другой тоже, но ты всегда оказываешься в нужном месте в нужное время. Как ты справляешься?"

"У меня есть хорошее представление о том, как долго любой конкретный человек, вероятно, будет требовать вашего внимания", - сказал евнух, что на самом деле не было ответом.

"Если ваше чувство времени так же хорошо, как это, уважаемый сэр, возможно, вам место на поле битвы, а не в дворцовом квартале".

Маниакес не имел в виду это всерьез, но Камеас ответил вполне серьезно: "Пара камергеров с моим недостатком служили своим суверенам в качестве солдат, ваше величество. Мне дали понять, что они не опозорили себя, возможно, по той самой причине, которую вы назвали ".

"Я этого не знал", - ошеломленно сказал Маниакес. Генералы-евнухи должны были завоевывать уважение своих людей иными средствами, чем целые люди, это было несомненно. Это тоже будет нелегко; он мог видеть это. "Должен сказать, я восхищаюсь ими".

"О, мы тоже, ваше величество", - ответил Камеас. "Память о них все еще свежа во дворцах". Маниакес представил, как старые управляющие рассказывают молодым о великих деяниях своих воинственных предшественников, а затем эти молодые евнухи, в свою очередь, стареют и передают рассказы тем, кто придет после них. Затем Камеас несколько испортил свое видение, добавив: "И несколько историков и хронистов также отмечают их боевые достижения".