Видишь принца - целуй! И так восемь раз

Прошли следующие полчаса.

– И я еще ругала нашу попсу!
– воскликнула Полина в сердцах, заслышав заунывное пение очередного дарования.
– Над ней, по крайней мере, можно было посмеяться. Хоть выходи сама и пой частушки.

– Что такое частушки?
– заинтересованно спросила принцесса.

– Это озорные куплеты. Мы же народный коллектив, забыла?

– Спойте! Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Лаодика!
– Аглая почти сумела притвориться шокированной.
– Тебе что, не хватает музыки?!

– Ладно, - наконец решила Полина, которой тоже было скучно, - мы споем для тебя в перерыве. Ты же не хочешь, чтобы мы устраивали кошачий концерт с этими трубадурами? Только пошли кого-нибудь во дворец за гитарой какой-нибудь, что ли.

– У меня есть лютня.

– Ну не знаю, - Полина с сомнением покачала головой, - ладно, пусть несут, попробую.

– Ты только посмотри, кто появился!
– перебила ее Аглая, показывая на подмостки.

Полина внимательно осмотрела высокого крупнотелого юнца, поднимающегося на сцену с мандолиной в руках. Она определенно его уже видела. Но только где?

– Ну, вспоминай, Вупперпаль, гостиница "Уютный дворик". У парнишки этого еще лось был такой здоровенный. Вайорель подумал, что парень сбежал на войну, а он, оказывается, подался в артисты. Ой, я не могу!

Парень между тем неспешно поклонился публике, задержал взгляд на императорской ложе и неожиданно густым басом запел героическую балладу о деяниях какого-то Миролюба. Несмотря на такое обнадеживающее имя, герой баллады крушил несогласных с политикой партии персонажей направо и налево.

– Богатый голос, - задумчиво сказала Полина.
– Ему бы репертуар другой. Надоело слушать про убийства.

– И другой музыкальный инструмент, - подхватила Лаодика.
– А то мандолина как-то слабо сочетается с героическими балладами.

– И сценический костюм неплохо бы поменять, - присоединилась к критикессам Аглая.
– В этом он больше не на барда, а на барчука похож. А вообще, девочки, он мне нравится. Давайте за него проголосуем.

Подружки проказливо заулыбались.

– Давайте!

– Давайте!

Судьи, поначалу проявившие интерес к экзотическому исполнителю, на шестнадцатом куплете как-то скисли. Однако повелительный взмах платка из императорской ложи заставил их дослушать юного певца до конца и допустить его к заключительной части состязаний, где выступят сильнейшие. Парень спускался со сцены, счастливо улыбаясь и всеми силами стараясь сохранить солидность.

– Вообще-то поменять репертуар никто не имеет права, - спустя двух выступающих объяснила народному дуэту принцесса.
– На состязаниях лучников, мечников и менестрелей всегда исполняются героические баллады.

– Ничего, сейчас мы им эту традицию поломаем, - заявила Полина, картинно потирая руки.
– Лютня, я вижу, уже прибыла.

Слегка запыхавшаяся служанка с поклоном подала музыкальный инструмент своей госпоже. Лаодика протянула его Полине. Будущая актриса слегка потренькала по струнам.

– Сойдет. Ну, когда там перерыв?

* * *

Избалованная столичная публика потом еще долго обсуждала неожиданное дополнение к любимым, но привычным зрелищам.

Для начала, принцесса, всегда сидевшая в глубине ложи, перебралась к самым перилам, и горожанки смогли беспрепятственно оценить все детали ее туалета, а горожане - еще и фигуру.

Объяснялось перемещение просто - актерские инстинкты не позволяли Полине выступать спиной к ристалищу, и Лаодике пришлось передвинуться, освобождая ей площадку для выступления. Затем публика услышала странные музыку и пение, которые никак нельзя было отнести к героическим балладам. Народ начал привставать на трибунах и вытягивать шеи, пытаясь получше разглядеть и расслышать происходящее в императорской ложе. Графиня Сосипатра и баронесса Дидона продолжали сыпать гадостями, не подозревая, что решение об их отлучении от двора уже принято, и вопрос был только в том, как это сделать поизящнее.

Глава тайной службы Мназон Линос, перебравшийся в ложу, отделенную от императорской тяжелой бархатной занавесью, внимательно следил за неожиданным концертом. И видно и слышно ему было не в пример лучше, чем прочей публике, несмотря на то, что наблюдать приходилось в небольшую щелку. Высокая блондинка Полина извлекала из лютни примитивную мелодию, а маленькая брюнетка Аглая, звонко притоптывая каблучками на месте, - вуаль колыхалась из стороны в сторону - пела коротенькие корявые песни со странными словами:

Я мечтаю выйти замуж

За принца за богатого,

А подруга мне пророчит

Гнома бородатого.

Эх, топни нога,

Топни правенькая,

Все равно ребята любят,

Хоть и маленькая!

Полина скосила глаза на слегка качнувшуюся занавесь и подхватила:

Не смотрите на меня,

Глазки поломаете,

Я не с вашего села,

И вы меня не знаете.

Говорят, что часто он

По кустам скрывается,

Братцы, может он шпион,

Может, подбирается?

Мназон Линкос поперхнулся в своем укрытии. Полину сменила Аглая, заметившая ее внимание к занавеске.

Поцелуй меня, мой милый

Без отрыва сорок раз,

Вот тогда тебе поверю,

Что любовь идет у нас!

Поплясала бы,

Да туфли тесные,

А ребята здесь

Интересные.

Последнюю фразу Аглая допевала, глядя на стремительно входящего в ложу высокого и широкого мужчину. Принцесса поднялась ему навстречу. Концерт пришлось прекратить.

– Лаодика, дочка, это и есть твои подружки из Руасии?
– прогудел Зотик Третий, внимательно разглядывая девушек. "С таким голосом ему надо петь дуэтом с тем юным менестрелем", - машинально отметила Полина, отставляя лютню в сторону и неловко кланяясь императору. Аглая последовала ее примеру.

– Да, папа. Это Полина, а это Аглая. Во время перерыва девушки показывали мне, как поют у них на родине озорные куплеты.

– Я вижу. Кажется, вы привлекли больше внимания, чем самые маститые менестрели, - глаза императора смеялись.
– Не желаете получить ангажемент в императорском театре?