Видишь принца - целуй! И так восемь раз

Юные артистки переглянулись: "Опять двадцать пять! Или император шутит?"

– Благодарим вас, ваше величество, мы подумаем, - чопорно ответила Полина.

Император двумя пальцами подцепил дочкино кресло, которое девицы тащили к перилам втроем ("Силен мужик!", - восхитилась Аглая.), вернул его на место, и жестом предложил всем рассаживаться. За его плечом непонятно откуда - только снова качнулась занавесь в соседнюю ложу - материализовался крепкий кареглазый субъект, по всему виду, с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками.

Разговор, как оказалось, еще не был закончен.

– А для чего, милые девушки, вы все обрядились в вуали?
– спросил Зотик Третий, причем слово "обрядились" прозвучало как "напялили".

Император знал, как дочь расстраивала необходимость закрывать лицо, и недоумевал, почему Лаодика не только не избавилась от вуали при первой возможности - если, конечно, ошеломляющая новость о ее излечении была правдой - но и нарядила по своему подобию подружек.

Ответ дочери удивил.

– Мы решили ввести новую моду, - легкомысленно прощебетала принцесса.
– Вуали в стиле Лаодики. Девушкам очень понравилось, и я им подарила несколько. Полина, повтори, пожалуйста, для отца твой "показ мод", ну, как в гардеробной.

– Ну вот, весь вечер на арене, - пробормотала себе под нос будущая актриса. Впрочем, не сказать, чтобы ей это не нравилось. Девушка решительно подобрала лютню и протянула ее Лаодике:

– Только под музыку!

Принцесса начала наигрывать легкую танцевальную мелодию. Полина отошла к левому краю перил и двинулась вдоль них походкой от бедра.

Легкую, в тон золотисто-бежевого платья, кружевную вуаль она сначала откинула назад на свои светлые локоны, полностью открывая лицо. Затем чуть-чуть приспустила вниз, закрывая лоб и брови, и начала из-под нее стрельбу глазами по площадям. Потом опустила вуаль еще ниже, полностью закрыв верхнюю половину лица и акцентируя внимание на губах, и подарила публике несколько самых обворожительных своих улыбок. Затем залихватски развернула вуаль задом наперед, так что декоративный витой шнурок оказался на лбу, а кружева невесомой фатой прикрыли затылок, и так прошлась в обратном направлении.

Публика на трибунах, наблюдавшая за представлением, выразила свое одобрение топотом ног, громкими аплодисментами и свистом.

Мода рождалась прямо на глазах.

Когда аплодисменты замолкли, из ложи для аристократов раздался оглушительный треск - графиня Сосипатра со злости переломила веер.

Зотик Третий ошеломленно смотрел на веселящуюся дочь. Такой он не видел Лаодику очень, очень давно. "Устроить, что ли, на самом деле этих провинциальных певиц в императорский театр?
– размышлял счастливый отец.
– Музыка у них, конечно, более чем своеобразная, но чего не сделаешь ради дочери!"

* * *

Тем временем перерыв в состязаниях менестрелей закончился, и они подошли к заключительной части. Лучший мечник, принц орков Батбаяр Неудержимый, и первый среди лучников принц эльфов Бондюэль Благочестивый поднялись на трибуну, чтобы исполнить героические баллады своей родины.

Оба принца показались Аглае немного покоцанными. И если пара разрезов на одежде Батбаяра вполне объяснялась природой состязаний, из которых он вышел победителем, то происхождение широкой ссадины на безупречной лепки лбу Бондюэля оставляло вопросы. Не луком же, в самом деле, он заехал себе по лбу! Немного стесняясь, школьница спросила об этом у императора, и узнала, что в названии состязаний не перечислены все их виды, которых на самом деле гораздо больше. И что участники для разминки успели пометать копья, поучаствовать в джигитовке и сойтись в спаррингах по гоблинской борьбе.

Аглая вслух пожалела, что все эти замечательные состязания были совсем не видны из императорской ложи, и тут же услышала от воспитательницы принцессы Лаодики госпожи Аврелики, что схватки разгоряченных азартом боя мужчин не предназначены для девичьих глаз. А вот сейчас они будут петь, пожалуйста, и любуйтесь.

Кроме принцев, зрителям предстояло услышать шестерых прошедших отбор менестрелей.

Среди них был и юный протеже императорской ложи.

По правилам состязаний, кубок достанется одному из принцев, а лучшему менестрелю из числа не участвовавших в силовых видах вручат сертификат победителя. Который даст право на выступление в любом городе империи в течение года.

– Что, девушки, вы уже выбрали фаворита?
– поинтересовался Зотик, разглядывая вставших в шеренгу восьмерых претендентов.

Принцы стояли в центре, немного выступив вперед из общего строя.

Каждый по-своему был хорош.

Бондюэль, разумеется, длинноволосый блондин, не уступал в росте своему мощному сопернику, но был значительно изящней. Его породистое лицо резко контрастировало с грубоватыми чертами орка.

Лаодика, засмотревшаяся на эльфа и не услышавшая вопрос отца, с недоумением уставилась на подруг, с жаром обсуждавших стати Батбаяра.

– Что я, кривляк-метросексуалов не видела?
– отмахнулась от нее Аглая.
– Ты посмотри, какой экземпляр!

Зотик Третий остро взглянул на шепчущихся отроковниц. Про непредсказуемые и местами неаппетитные сексуальные предпочтения Благочестивого по империи ходили разные слухи. Впрочем, Мназон Линос не всегда зря ел свой хлеб и Зотик обладал на этот счет исчерпывающей информацией. Восхищение дочери лицемерным эльфом было ему неприятно.

А вот ее нелепые подружки из Руасии сразу отсекли Бондюэля как предмет для девичьего поклонения и на два голоса расхваливали принцессе орка. Заинтересованный в добрых отношениях с Багангхаем император уже готов был вручить каждой из них по медали "Благодетель империи" Первой степени.

– Впрочем, послушаем, как принцы поют!
– поставила точку под жаркой девичьей дискуссией Полина.

Девушки устроились в креслах поудобнее и впились глазами в сцену. Про юного менестреля, стоявшего в шеренге вторым слева, увы, никто из подружек и не вспомнил.

Бондюэль, на которого первым указал жребий, вышел на середину помоста и запел, помогая себе игрой на цитре. Полина и Аглая, в одночасье ставшие полиглотами с помощью безотказного артефактника, с интересом вслушивались в слова. Речь в балладе шла, как поняли девушки, о пятисотлетней междоусобице между шестью эльфийскими кланами.

– Всемилостивые боги, у него же контр-тенор!
– воскликнула Полина парой минут позже и вскочила с кресла.

Подруги смотрели на нее с недоумением.

Необычайно тонкий и высокий для мужчины голос не очень вязался с мужественным обликом лучшего лучника и где-то даже раздражал.

Видя, что ее восторгов не разделяют, Полина с возмущением посмотрела на Аглаю и решила ее просветить:

– Самый высокий мужской оперный голос. Они могут петь даже арии, написанные для кастратов!

Аглая захихикала, Лаодика, не знакомая с членовредительскими изысками итальянской вокальной школы, наивно хлопала глазами. Полина, демонстративно отвернувшись от подружек, благоговейно шептала:

– Огромная редкость... сказочное удовольствие...

Развеселившаяся Аглая внезапно обратила внимание на музыкальный инструмент в руках эльфа.

– Ой! Сколько же у него на гуслях струн?

– Темнота!
– немедленно откликнулась разгневанная Полина.
– Это не гусли, а цитра, а сколько струн на ней, я отсюда не вижу, но по канону их может быть до сорока пяти, и уж никак не меньше тридцати шести.