Видящий 2
Шрифт:
– Поняли уже! Что еще?
– Его пилоты действительно монстры, ко мне относились исключительно как к балласту. Открыто не высказывали, но намеки были, хотя по-человечески ничего против меня не имели. И, кстати, одного из них я с трудом, но узнал - Алексей Шалманов, с Вениамином учился в свое время.
– Это не тот ли, который Волкова уполовинил?
– Он самый. После трибунала пропал на несколько лет, а вот теперь объявился.
– Интересный факт...
– задумчиво протянул князь.
– С простыми бойцами я пообщался, там тоже много интересного
– Сам знаешь, все в спешке делали. Твоя же инициатива была!
– Ельнин, который как раз активно возражал против подобного сценария, молча проглотил сказанное. Иногда старый князь становился удивительно твердолобым в своем нежелании признавать допущенные промахи.
– Так что там всплыло?
– глазами извинившись за отца, Кирилл Александрович призвал продолжить.
– О, на самом деле кое-что любопытное выяснил, парень активно сотрудничает с ПГБ! Причем настолько плотно, что когда бывший хозяин и руководитель "Кистеня" вляпался в одно грязное дело, грозившее им как минимум потерей лицензии, безопасники их полностью прикрыли. Если добавить к этому, что несправедливо уволенных у нас опять же активно вербует одно ведомство...
– То есть ты считаешь, что вся эта лавочка является вывеской для каких-то дел Приказа?
– Фактов достаточно, и те, что есть, наводят на размышления.
– Хо-хо-хо! Интересный поворот дела... А Потемкины тогда как?
– Хотите мое мнение?
– Ну, высказывай.
– Я думаю, парень вообще не по нашу душу, а подсадная утка для Потемкиных. Он, может, даже не их кровей, или очень дальний родич, а сходства добились пластикой, слишком уж оно напоказ. Не зря же он, имея аттестат, опять пошел в гимназию, где их дочь учится! Еще и прикрытие какое шикарное нашли - Ярцевы! Я наводил справки, младший Ярцев всю жизнь затворником прожил, его никто до этого года не видел, так что и здесь есть варианты. Хотя прошение Лев Романович лично в гимназию подавал и с директором сам беседовал. И жили они действительно несколько дней в его квартире.
– А нам тогда с чего помог?
– А чем не вариант: не получится с гимназией - рано или поздно через ваши связи подберется. Сами же говорите, парень хорош, можете ведь вы ему посодействовать! И то, что от родства отказывается, тоже ни о чем не говорит... Сейчас отказывается, потом мнение изменит - мало ли, как жизнь повернется... Тут, похоже, интрига на года складывается. Еще не стоит отбрасывать, что у Сергея Модестовича с Милославским с самого начала отношения не заладились, а к нашей семье претензий у ПГБ нет.
– И все равно не сходится, кто бы ему позволил при таком раскладе жизнью рисковать?
– А когда он ею рисковал? В особняке? Об этом мы только с его слов знаем. При штурме - так вы сами все видели, опасность минимальной для них была. И, кстати, здесь они сами себя переиграли - о такой дыре в защите МБК вряд ли простые пилоты могли знать. Я, например, не знал.
Кирилл Александрович поднялся и начал неторопливо мерить шагами кабинет,
Ельнину пришлось даже посторониться, чтобы освободить любимую траекторию начальника.– А непротиворечивая тогда картинка складывается, однако... Значит, все-таки Милославскому нужно сказать спасибо...
– Придя к какому-то выводу, мужчина остановился, оперся руками на стол и продолжил: - Не самый худший вариант, с Потемкиными сложнее бы вышло. Предлагаю сделать так...
Глава 9.
И вот, внезапно(!), мы с Борькой опять идем в школу! Зайдя в вестибюль, полный галдящих школьников, Черный оглядел всю картину как-то по-новому:
– Теперь я понимаю, почему тебе с нами трудно!
– Не так уж и трудно, на самом деле. Но вот переключаться иногда бывает тяжело, сам теперь чувствуешь. Одно радует, такие события редко происходят...
– отвечаю, слегка кривя душой, за последний год моей жизни не одно, так другое на голову валится.
– Боря, где ты был? Я звонила-звонила, никто не отвечает!
– налетает на Бориса вихрь под именем Люда, - А когда дозвонилась, кто-то сказал, что уехали по делам! Боря! Так же нельзя! Я волновалась!
Сцена обрастает зрителями, Чёрный пытается вставить хоть слово, но тщетно, староста вошла в раж:
– Я чуть с ума не сошла за эти дни! А тут еще ходят слухи, что у Задунайских что-то случилось! Знаешь, как я переживала за тебя! Вдруг ты с Егором где не надо оказался! Вы же с ними общаетесь!
– справедливые, в общем-то, упреки адресату не нравятся. А еще больше ему не нравится, что выяснение происходит на людях: для Бориса, вынужденного всегда держать эмоции в узде, это тяжкое испытание.
– Люда, я потом тебе расскажу!
– Черный осторожно пробует свернуть несвоевременный разговор.
– Боря! Люда!
– пытаюсь помочь товарищу, - Скоро звонок, надо идти.
– А ты тут не командуй!
– отмахивается от меня Борькина пассия, - Сами разберемся!
– Люда!
– слегка повышает голос гаситель, - Давай все потом!
– Что потом?!!
– Все потом!!!
– Ах, так! Значит, меня на потом?!!
– и распсиховавшаяся девчонка, расталкивая зрителей, уносится вглубь здания, оставляя нас в недоумении смотреть ей вслед.
– Люда!!!
– опомнившись, бросается за ней Борис, - Люда, подожди!
Оставшись в одиночестве, медленно бреду в сторону лестницы. Переключаться с собственных проблем на школьные действительно тяжело: новизна стерлась, первый энтузиазм прошел. Наблюдать привилегированных гимназистов в естественной среде обитания откровенно поднадоело - я абсолютно не врал, когда говорил, что одаренные примерно до тридцатника, плюс-минус, гораздо инфантильнее обычных людей. А наложите на это еще гормоны и первую любовь, смешайте с изначально неравноправным положением и желанием выделиться, и получите тот дурдом, что почти каждый день на протяжении вот уже месяца я имею радость наблюдать.