Вик Разрушитель 2

Мы вместе прошли по петляющей садовой дорожке до крыльца и молча расстались, кивнув друг другу на прощание. А я тут же попал в цепкие ручки Светы и Наташи, которые ожидали моего появления вместе с Ярославом, чтобы выслушать рассказ, где изволил пропадать целую неделю.

* * *

— Она все ему сказала, — сказал Нефед Булгакову, отдыхавшему в плетеном кресле на затененной террасе с бокалом холодного пива.

— Все-таки не утерпела княгиня, — Иван Олегович внешне спокойно воспринял новость. — Как повел себя Викентий?

— Кажется, он поверил, и не поверил одновременно, — с каким-то удивлением пояснил Нефед. — Я бы на его месте орал, плевался. Подумать только: жить в сиротском приюте, не зная, что где-то тебя дожидается «золотая ложка».

— Мальчишка вовсе не дурак, не распустил сопли, — хмыкнул Булгаков. — Чем закончилась эпохальная встреча?

— Вик предъявил условие для признания княгини своей матерью, — Нефед расплылся в улыбке, как будто ему понравился выбор мальчишки. — Он не меняет свою нынешнюю фамилию до тех пор, пока не получит железных доказательств родства с Мамоновыми. И вернется в семью, если Аксинья Федоровна снова сойдется со своим мужем.

— Каков, а? — Булгаков отпил из бокала горчащий язык напиток. — Понимает, что ласковый теленок двух маток сосет. Молодец, сообразил. Будет толк от него в будущем. А ведь мы недооцениваем мальчишку. Какой-то расчетливый тип растет. Значит, у нас есть еще несколько лет, чтобы перетянуть Викентия на нашу сторону, убедить в правильности дружить с родом Булгаковых, служить ему.

Нефед кивнул, соглашаясь с хозяином, и спросил осторожно:

— А потом?

— А потом или война с Мамоновыми, или серьезный разговор с князем Георгием и с огромными отступными. Боюсь, первый вариант куда реальнее. Впрочем, есть Старейшина, есть Глава Рода. Пусть думают.

Был еще третий вариант, но Иван Олегович предпочел пока о нем не думать. Император, вероятно, уже знает о возможностях Викентия, и постарается наложить лапу на совершенное противомагическое оружие. Ему-то плевать на родственные чувства Мамонова и на вложенные в мальчишку финансы Булгаковых. Повелит доставить антимага к своим светлым очам — и что делать? Останется только подчиниться.

— Ладно, Нефед, — решительно произнес Булгаков. — О том, что слышал — забудь навсегда. И начинай готовиться к отъезду. Пора домой.

Глава 6

1

От Ленска до самого глухого прииска огромной золотоносной империи Мамоновых на небольшом четырехместном вертолете «Сыч» — четыреста верст над густой тайгой, перемежающейся редкими вкраплениями нагорий и каменистых гольцов. То и дело в зелено-буром покрывале тайги мелькнет серебристо-зеленая ленточка одной из многочисленных речушек, не имеющих своего имени, а местным населением зовущихся просто: речка, лесная вода.

Лопасти вертолета мерно перемалывают жаркий воздух. Георгий нацепил наушники, чтобы их стрекот и шум двигателя не отвлекал от дум, и молча смотрел в иллюминатор, изредка замечая на тундровых проплешинах тень летящей машины. И снова гольцы, водоразделы, неровные равнинные просторы, дружески делящие территорию с глухой тайгой и ее таинственными урочищами, веками хранящие легенды и сказания эвенков. Удивительно чувствовать себя хозяином этих бескрайних земель и не иметь доступа к сокровенным знаниям древнего народа, обитавшего здесь задолго до прихода предков Георгия Яковлевича.

Какого черта ему понадобилось на Большом Патоме, вихляющем как блудливая девка между холмов и в непроходимой тайге? Что за сила сорвала из прохлады рабочего кабинета родового поместья и понесла его на съедение комарам и вечного бича всего живого — гнуса?

Ответ был один: Андрейка. Его младший сын, как бесконечное напоминание обиды на жену, как боль за собственную слабость. Георгий страстно мечтал вернуть мальчишку домой, привести его за руку к семейному очагу и гордо сказать: здесь теперь твой дом, твой Род. Здесь ты получишь все, что потерял за годы, проведенные в чертовом приюте. За моральное унижение и ощущение своей никчемности. Княжич — и в сиротском доме! Большего издевательства над своей кровью Мамонов и придумать не мог! Неужели Аксинья не понимала, что творит? Какие бесы поселились в ее голове?

Сидя на переполненном стадионе Лужников, он испытал невероятный спектр эмоций, когда глядел на выступление мальчишки в нелепом самодельном УПД, раз за разом крушивших этих молодых спесивцев в шикарных экзоскелетах, уверенный, что это его младший наследник прячет свое лицо под забралом шлема. Иначе и быть не могло.

Поражение Андрея от бойца в красно-белом «скелете», в котором выступала княжна Лидия (о, Георгий Яковлевич был прекрасно осведомлен, кто прячется под броней с родовыми цветами Мстиславских!) Мамонов воспринял с благосклонной улыбкой. Сын поступил правильно, грамотно слив бой девчонке из императорского клана. Может, когда-нибудь намеренная слабость обернется большими преференциями.

А потом был разговор с Аксиньей, породивший у Георгия ужасное ощущение безнадежности. У жены, с виду здоровой женщины, отчетливо проявлялись симптомы душевной болезни. Как было можно отдать ребенка в приют, скрыв его настоящее имя, тем самым отрезав родственникам все пути для возвращения его домой? Почему в ее сердце поселилась равнодушие к судьбе собственного ребенка? И теперь с маниакальным упорством не хотевшей мириться с мужем? Он давал шанс любимой до сих пор супруге, а она все дальше и дальше отталкивала его… Зачем?

К каждой из своих жен Георгий применил свою меру воздействия, когда узнал о побеге Аси. Ирину, как главную подстрекательницу, он отправил в Ленск с запретом приезжать в родовое поместье в течение трех лет. Детям, правда, давал возможность встречаться с матерью. А сам ни разу за время опалы не позволял себе поддаться слабости: ни одного звонка, ни одной строчки. Заодно сократил финансовую помощь жене: блокировал все счета и банковские карты, кроме одной, на которую раз в месяц сбрасывал необходимую для содержания дома и на покупку необходимых вещей сумму. Немало, если сравнивать с доходами мещан или купцов, но и не так много, чтобы шиковать вдали от мужа. Особенный контроль князь поставил за движением средств от родственников Ирины, дабы не пробовали обойти его санкции. Для женщины, привыкшей к роскоши, это было унизительно.

Сама виновата.

С Еленой поступил иначе. Отвез ее на стойбище к старому знакомому эвенку — старейшине Орочену. И очень спокойно поставил условие: помогать местным женщинам в нелегком быту кочевников. На вопрос едва сдерживавшей свой гнев жены сколько ей придется жить в яранге, он ответил: год. Зато смиришь свою гордыню знатной леди и постараешься осознать совершенные ошибки. А ровно через двенадцать месяцев она сможет вернуться в имение.

«Как ты будешь жить без своих женщин?» — усмехнувшись, спросила Елена напоследок. Она же знала, что Георгий никогда не изменял супругам и даже не прятал наложниц по своим многочисленным таежным заимкам.

«Мне хватает работы, чтобы еще и отвлекаться на любовные дела, — ответил Георгий, но подумав, добавил со злорадством: — Хотя, наконец-то, исполню свою давнюю мечту. Заведу пару любовниц не ради удовлетворения похоти, а для солидности».

Князь часто и с удовольствием вспоминал, как исказилось в тот момент лицо младшей жены.

Пусть тоже испытает боль, какую она принесла Аксинье.

Мамонов снова взглянул вниз. Скоро прииск «Змеиный», где нужно произвести дозаправку и уже дальше — без посадок до «Предельного».