Вик Разрушитель 8

— Хрен им по роже, а не показательные выступления, — грубо ответил я. — Будут они ещё с меня деньги требовать за свои хитрости. Считаю, что «Страж» совершенно не подходит для армии. Это дерьмо, а не броня.

— Я тоже так считаю, но игнорировать требование кураторов нельзя. Нужно как-то эту ситуацию привести к положительному результату, — Арина вздохнула.

— Сколько им заплатили?

— Пятьсот тысяч.

— Жмоты, — хмыкнул я. — Слушай меня, Арина Васильевна. Посылаешь всех далеко. Если будут настаивать — дай им мой номер телефона. Никаких денег. «Лига» участвовала в махинациях государственного масштаба, и за это можно на каторгу пойти. Да-да. Вот кураторы-то и могут загреметь на рудники, учитывая, что на нелегальные бои смотрят сквозь пальцы, до поры до времени. Ты записала разговор?

— Да, у меня в кармане был диктофон, который я сразу же включила, как только Прозоровский пригласил меня к кураторам.

— Они даже не проверяли наличие аппаратуры записи с помощью сканера? — поразился я, едва не расхохотавшись.

— Благородные мужчины никогда не позволят себе усомниться в честности девушки из княжеского рода, — Голицына потупилась и мило захлопала ресницами. — Тем более, я держала в руках телефон, и сразу начала показывать безобразие, происходившее на ристалище. Наверное, это их и расслабило.

— Ты молодец, — похвалил я Арину. — Теперь эта шайка у нас в руках. Какой срок они дали?

— Дали понять, что до конца года ждут компенсации. Значит, полтора месяца. Андрей, ни при каких условиях не подписывай договор на вступление в «Железную Лигу», — предупредила девушка. — Иначе все деньги, которые ты будешь зарабатывать на боях, пойдут в счёт оплаты долга.

— И не собирался, — фыркнул я. — Тот контракт, который подписал, отработаю до конца, а дальше пусть обломятся. Мне не нравится, когда чужие проблемы решаются за счёт моего кармана.

— Правильно, Андрюха, — неожиданно поддержал меня Ворон, всё это время слушавший наш разговор. — Нельзя идти у них на поводу.

— У меня найдётся такая сумма… — попробовал заикнуться Арина, но я приложил палец к её губам.

— Ни слова об этом. Даже не вздумай возвращать эти деньги. Начнут быковать, я поступлю так, как Арабелла Стингрей поступила со своими шантажистами.

— А что она сделала? — в глазах княжны зажглось любопытство.

— Да ничего особенного… Разнесла в клочья штаб-квартиру одного магната, — пожал я плечами.

* * *

Отправив фургон с бронекостюмом и Гену с помощниками домой, я решил сопроводить «Сенатор» Арины до самого родительского особняка. Пусть с ней и были Терентий с Вальтером, но сердце у меня тревожно ёкало. Я же видел испуг в глазах княжны, когда она рассказала мне о встрече с кураторами. Можно сколько угодно бодриться и демонстрировать бесстрашие, но против людей, завязанных на огромных деньгах, идти в лоб — смертельная ошибка. И запросто отдавать огромную сумму за якобы за сорванные договорённости, к которым ни я, ни Арина не имели никакого отношения, означало лишь одно: нам обоим поставили «вилку», говоря шахматным языком. Откажемся — есть опасность, что кураторы придадут общественной огласке вовлечённость Арины Голицыной в азартные игры, грозящую исключением из лицея; об университете можно будет забыть. А ещё могут применить физическое воздействие.

Если же заплатим — покажем свою податливость. Значит, нас можно нагибать при каждом удобном случае. Поэтому брачный союз с Ариной становился невозможным. Над такой семейкой будут похохатывать и тыкать пальцем.

Куда бы ситуация не повернула, девушке нужно заканчивать с азартными играми. Это моё мнение.

Да, нам противостояли очень неприятные и мощные фигуры из княжеского рода Оболенских, владевших концерном «Экзо-Сталь», хотя на виду всегда был управляющий директор: некто Клыков Константин Павлович — тверской промышленник, ушлый, как весь цыганский табор разом. Он подгрёб под себя менее удачливых коллег-предпринимателей, и развернулся во всю ширь, став крупным строительным подрядчиком и поставщиком металлопроката. Через несколько лет Клыков запустил предприятие по изготовлению УПД, и, начав с малого, раскрутил производство до пяти тысяч бронекостюмов в год. Это был серьёзный успех для никому неизвестной «Экзо-Стали». Вот тогда его успехами заинтересовались Оболенские и предложили Клыкову очень хорошие условия по расширению завода. Но с одной оговоркой: истинными владельцами становятся они, а сам Константин Павлович переходит на должность главного управляющего. Смекнув, что подобными предложениями не разбрасываются (а попробуй сделать иначе — сожрут даже его, не подавятся), он согласился. И не пожалел. Последние пятнадцать лет концерн демонстрирует устойчивую динамику роста, пусть и небольшую, но зато стабильную. Линейка бронекостюмов у «Экзо-Стали» была обширной и пользовалась успехом: учебные разных модификаций, броня для полиции, тюремного департамента, силовых структур.

Почему Оболенские решили пойти на такой рискованный шаг, как поставка ППД для армии, я не понимал. У разработчиков концерна не было опыта в изготовлении полевых доспехов, предназначенных для активных боевых действий, и любая критическая ошибка могла стоить владельцам серьёзного финансового краха, если не прокурорской проверки.

Поэтому я очень и очень беспокоился за Арину. Прозоровский не станет прикрывать дальнюю родственницу, а Оболенские могут пойти на радикальные меры. Похитить, к примеру. Действенный и очень стимулирующий метод для упирающихся. Я, можно сказать, стал спецом в области. Сначала — как заложник, а потом — как освободитель.

Наш внедорожник старался не приближаться к мелькающему габаритами «Сенатору», Влад уверенно держал дистанцию, и где надо, прибавлял или снижал скорость. Когда наш фургон свернул в сторону Сокольников, я приказал ехать за княжной. Через несколько минут раздался звонок на моём телефоне.

— Я не поняла, Мамонов, а почему ты едешь за нами? — удивлённо спросила княжна.

— Да решил по вечерней Москве покататься, — отшутился я. — Как ты умудрилась обнаружить мой внедорожник?

— А это не я, а Вальтер. У него нюх на такие вещи.

— Смеётся сейчас, наверное, — предположил я. — Щенком неопытным обзывает.

— Ну, не так радикально, — рассмеялась Арина, а потом её голос посерьёзнел. — Ты за меня беспокоишься?

— Да. Мне не нравится настрой кураторов. Возможно, ещё и «Техноброня» попытается снова на тебя выйти с переговорами по поводу продажи моего бронекостюма. Со всех сторон обложили.

— Я думаю, ты преувеличиваешь степень опасности. Ну что они со мной сделают? Начнут шантажировать — отдам эти чёртовы деньги.

— Ничего не делай первой, — предупредил я, поморщившись. — Дождёмся их хода, а потом сами ударим. Ей-богу, если хоть одна сволочь начнёт угрожать тебе, я разнесу в клочья их вонючие офисы. И «Железной Лиге» достанется.

— Спасибо, Андрюша, я тронута твоей заботой, — голос девушки дрогнул. — Право слово, не стоит так радикально реагировать. Есть ГСБ, есть спецслужбы, полиция. Да и папа не даст в обиду.

— Конечно, — согласился я, рассеянно поглядывая на залитую электрическим светом столицу, летящую мимо меня. — Главное, ничего не бойся. Я всегда рядом, только позвони. Надеюсь, мой телефон ты поставила в приоритет?

— После того, как ты лихо разобрался с бандитами, напавшими на твоих родственников, я сразу же так и сделала, — вроде как пошутила Арина. — Да, твой номер в приоритете.

Мы поболтали на отвлечённые темы, пока не доехали до особняка Голицыных, где Арине уже ничего не могло грозить. Влад мигнул фарами, лихо развернулся и помчался в обратную сторону. Вернулись домой в десятом часу вечера. Убедившись, что фургон с инженерами, аппаратурой и «скелетом» уже в усадьбе, я устало поднялся по лестнице, где меня поприветствовали охранники из группы Петровича. У меня даже сил не было рукой махнуть, кивнул в ответ.