Вик Разрушитель 8

Сначала он думал, что мальчишка набивает себе цену, гордо отказавшись слить бой, но подтвердил своё слово в бою, раскрошив изделие «Экзо-Стали» на виду почтенной публики, заодно сорвав возможность выставить ППД на конкурс в Военной Приёмке. Что ж, «сирота» слишком быстро впитал в себя аристократические ценности. Тем же хуже для него.

Измайлов перевёл полмиллиона кураторам «Железной Лиги», ожидая от них расторопности и правильного подхода к делу. Когда стало ясно, что мальчишка не собирался проигрывать Лосю, у них был очень бледный вид. Ведь деньги были переведены задолго до решения вопроса, поэтому уже разлетелись по счетам и вложены в разнообразные акции, а то и потрачены на какие-то дорогостоящие покупки. Тимофей Михайлович узнал об этом только после своего требования вернуть означенную сумму назад. Кураторы замялись, боясь жёсткой реакции Измайлова, но признались в невозможности возврата денег. В таких случаях он действовал стандартно: дал срок Прозоровскому и его приятелям исправить свою ошибку, и неважно, каким образом деньги вернутся обратно. Пусть хоть княжну Арину шантажируют, заставив её выплатить пятьсот тысяч.

Жалко ли ему было девушку (фактически, сделав её жертвой), пусть она и не виновата, по сути, в этой ситуации? Нет, если честно. Крутясь в мире нелегальных денег, всегда держи ухо востро. Огромные денежные и репутационные потери ходят рука об руку с победами и шелестом бешеных купюр. Измайлова интересовала больше реакция княжны на требование кураторов. Сумеет ли она найти выход?

Девушка держалась храбро. Она даже грозила передать в ГСБ запись боя, на котором Лось пытался использовать несанкционированные приспособления, вроде каких-то странных шипов. Наивная девочка. Чтобы добиться «справедливости» в жестоком бизнесе, надо быть верткой, сильной и неуловимой акулой. И уметь договариваться с охотниками на акул.

Если через десять дней пятьсот тысяч не вернутся в карман Измайлова (а они не вернутся, была стопроцентная уверенность), он лично поедет к князю Василию Голицыну и раскроет всю подноготную его дочери. Маленький шантаж и угроза заставят любящего отца согласиться на брак Арины с Виталиком. Таким образом, Дар Калиты будет работать на семью Измайловых, ну и Оболенские внакладе не останутся. Тем плевать, какая возня происходит между воротилами концернов, выпускающих бронекостюмы.

— Что там такое? — Михаил Тимофеевич поднял голову и вгляделся в густую чащу дикого парка, примыкавшего к Серебряному пруду. Искусно спрятанные в кустах фонари мягко освещали всю территорию усадьбы вплоть до реки, и там происходила какая-то суета. Вооружённая охрана то и дело перебегала дорожки и углублялась в лес, проехал внедорожник. — Захар, проверь.

Молчаливый охранник отошёл в сторону и что-то начал спрашивать, благо у него была гарнитура связи. Через минуту вернулся к столику и доложил:

— Лиса проникла на территорию усадьбы. Сейчас её ловят.

— Зачем? — удивился Измайлов. — Пусть бы бегала до утра, потом бы вызвали егерей и застрелили.

— Она может укусить кого-нибудь из охраны. Вдруг бешеная?

— Что это за охранник, который позволяет укусить себя какой-то лесной зверюшке? — Михаил Тимофеевич выпустил клубы дыма в холодную темноту. — Подумаешь, лиса. Давеча к нам кабан забрёл, вот потеха была…

— Осмелюсь доложить, охрана утверждает, что лиса какая-то необычная, — замерев на мгновение, произнёс Захар. — У неё белая шерсть. Кажется, альбинос.

— Или старая, — добавил Измайлов. — Поседела уже, с ума выжила. Скажи этим идиотам, чтобы прекратили бегать под окнами. Я иду спать. Если кто вздумает стрелять, лично утоплю в реке. С бетонной подушкой на ногах.

Захар флегматично кивнул и передал приказ Главы. Через несколько минут шум внизу затих. Справедливости ради, охрана и не буйствовала в ревностной службе. Передвигались они тихо, переговоры вели через гарнитуру, которая была у каждого. Но на всякий случай Измайлов нагнал жути. Спал-то он всегда прекрасно, из пушки не разбудишь, да и муки совести его не мучили.

Потушив сигару в хрустальной пепельнице, он пересёк коридор, который разделял террасу и жилые апартаменты, зашёл в кабинет, проверил стол, чтобы на нём не оставалось ни единого документа, заодно и магическую печать на сейфе — и только потом пошёл в спальню. Катя, наверное, уже спит, лучше не шуметь. А то утром у неё плохое настроение будет. Ворчливая жена с утра — испорченный день. Этого правила Измайлов старался избегать.

Он немного ошибся. Екатерина не спала. Более того, жена сидела в кровати с кляпом во рту, связанными руками натянув одеяло до подбородка. Рядом с ней стоял какой-то азиат с неприятным лицом, больше похожим на маску убийцы, а по другую сторону — ещё какой-то мужик в чёрной шапочке с прорезями для глаз и рта. Но больше всего его поразил парень, спокойно сидящий на стуле прямо посреди спальни, спиной к кровати. Он закинул ногу на ногу и обхватил колено руками.

Михаил Тимофеевич среагировал мгновенно. Выбросив раскрытую ладонь перед собой, он толкнул сформированный конструкт с атрибутом Льда. Острые серебристые шилья полетели в мальчишку, которого Измайлов, конечно же, сразу узнал. Ну что ж, сам виноват. Нечего лезть в чужой дом и женщин пугать.

Шилья с хлопком рассыпались мелкими кусочками на полу, а княжич Мамонов как сидел, так и остался сидеть со спокойным лицом.

— Вечер в хату, Михаил Тимофеевич, — нарочито развязно произнёс парень, и тут же перешёл на нормальную речь. — Прошу простить за нахальное проникновение в ваш дом. Но я не вижу иного варианта обговорить с вами один щепетильный вопрос.

— Что с моей женой? — Измайлов посчитал нужным не кричать «на помощь». Это было ниже его достоинства, но озадачила возможность щенка играючи отбить магическую атаку.

— Мы не причинили ей вреда, только вот кляп пришлось затолкать, чтобы Екатерина Ярославна не закричала и не всполошила весь дом, — Мамонов продолжал сидеть в той же позе, сверля глазами Измайлова. — Итак, можем говорить?

— Можно. Какой вопрос вы хотели обсудить, княжич?

— Узнали меня? — парень не удивился. — Очень хорошо. Я здесь для того, чтобы вы забрали свою угрозу, которую высказали в отношении княжны Арины Голицыной. Те пятьсот тысяч, которые вы влили в «Железную Лигу» ради одного боя, она не будет вам возвращать. Это ваш косяк, требуйте деньги от кураторов.

— А не много ли ты берёшь на себя, сопляк? — Измайлов втянул в себя воздух через нос, отчего ноздри у него сузились.

— Нисколько, — спокойно ответил тот. — Бронекостюм от «Экзо-Стали», из которого я повыбивал все заклёпки, не годится для армии. Вы пытались протащить заведомо слабый ППД на Военную Приёмку и получить подряд. А заодно показать красивые ролики, где Лось впечатляюще уничтожает непобедимого Волхва. Не спорю, фронтальная и тыловая броня у ППД довольно прочная, но за счёт слабых боковых пластин у него нет шансов. Противник мигом раскусит слабость этой модели. Так вот, это преступление. Если вы не знали о качестве экзоскелета — то простительно. А если были в курсе — тогда налицо преступное лоббирование интересов.

— Тебе какое дело до игр взрослых дяденек? — прошипел Измайлов, почувствовав, как наливается злостью. А это плохо. Он не может перехватить инициативу.

— Мне за Отчизну обидно, — без ерничества, с серьёзным лицом ответил Мамонов. — Как подумаю, что дерьмовый бронекостюм погубит жизнь не одного нашего пилота, сразу хочется разнести в щебень «Экзо-Сталь».

— Не много ли на себя берёшь, щенок? — Измайлов совладал со злостью. — Тысячи людей трудятся на заводах, чтобы прокормить семьи, выплатить ипотеки, кредиты, купить хорошую машину, выучить детей. А тут появляется Робин Гуд и начинает вершить свой суд, сообразно своим предпочтениям.

— Робин Гуд был разбойником, — парень усмехнулся. — Но я не такой изверг, как вам кажется. Чтобы работники концерна не пошли по ветру от ваших противозаконных шалостей, прекратите лоббировать интересы Оболенских. Неужели они не понимают, что их армейский ППД — сырой? Или в Приёмке у них есть свои люди?

— Не твоё дело, — рыкнул Измайлов, раздумывая, каким образом дать понять своим людям, что здесь чужаки. Но как они проникли в личные апартаменты? — Говори, что ты хочешь, и уматывай отсюда… если получится.