Викинг. Книга 5. Ход конем. Том 2

– Благодарю вас командор, отличная работа. А фон Клаузевиц уже генерал-майор, поэтому, когда будете его благодарить за помощь, не забудьте поздравить, – пожал я богатырскую руку брата-рыцаря, – каковы наши потери?

– Тридцать семь убитых, упокой их души господи, и чуть больше сотни раненых. Среди убитых, два брата-рыцаря и один воин из отряда Стилета, – перекрестился командор, – они первыми успели к пролому в стене и продержались до подхода резервов!

– Такова доля лучших, брат мой, делать то, что другим не под силу. Позже мы воздадим им заслуженные почести, – тоже перекрестился я и сразу уточнил, – что с ранеными. Отправили на госпитальное судно?

– Да мессир, всё, как вы учили, раненые уже на корабле, – ответил де Рансуэ и поделился своими мыслями, – думаю, что сегодня атак больше не будет. Туркам нужно время, чтобы прийти в себя, собрать по городу всех способных держать в руках оружие, пополнить запасы и спланировать свои действия!

– Соглашусь с вами, но терять бдительность нельзя ни в коем случае. Они знают здесь каждый камень, поэтому всякое возможно. Часа через два отправьте во дворец команду для доставки к стене питания и воды, и сами прибудьте вместе с командирами полков, уточним задачи на завтрашний день. Да, мы привели вам десяток скакунов из султанской конюшни, поэтому ноги бить не придется!

***

Вернувшись минут через сорок во дворец, мы встретили в беседке у ворот Приветствия бездельничающую разношерстную компанию, состоящую из Аршина со своими парнями, Сулейман-паши, бывшего шехзаде Селима и появившегося во дворце Аббаса, непринужденно беседующего со вторым человеком в иерархии Османской империи. Но предъявлять к ним претензии по поводу праздного времяпровождения, было бы с моей стороны несправедливо. Группа чиновников со двора исчезла, видимо, отправившись на заделку стены, а других задач я им не ставил. Зато не пришлось никого искать в огромном дворце.

– Эфенди, где мне лучше собрать своих командиров, чтобы было светло и просторно? – крикнул я, соскакивая с коня и отдавая поводья подбежавшему бойцу.

Вскочивший, как и остальная компания, на ноги при моем появлении, визирь без раздумий ответил, что для этого прекрасно подойдёт Тронный зал, и показал рукой куда идти. Направившись вслед за визирем, я перекинулся парой слов с Аршином и тут мое внимание привлекло отдельно стоящее здание с вычурной крышей и красивыми позолоченными дверями, у которых стоял караул морпехов.

– Эфенди, а здесь что? – показал я в направлении заинтересовавших меня дверей.

– О, это сокровищница повелителя, Ваше Величество! – откликнулся визирь.

– Хм, пойдем-ка глянем, что там в моей сокровищнице припасено, – улыбнувшись, посмотрел я на него, – ты бывал там?

– Да Ваше Величество, это незабываемое зрелище. Ведь кроме несметных сокровищ и великолепных произведений мастеров-ювелиров всего Востока, там хранятся священные реликвии дома Османов, мусульман и других народов Писания! – с придыханием ответил Сулейман-паша.

Пары минут осмотра мне хватило, чтобы признать – в словах турка не оказалось ни капли преувеличения. Мне не довелось побывать в музеях Московского Кремля, но, судя по тому, что я слышал об их коллекциях, местная ничем им не уступает, а если учесть религиозную составляющую, то безусловно превосходит. И я даже не знаю, радоваться мне по этому поводу или начинать волноваться. Ведь в руки «неверного», то есть меня, попал целый комплект реликвий Пророка Мухаммеда – Черное Знамя Пророка «Санджак Шериф», два его меча, инкрустированные золотом и драгоценными камнями, бамбуковый лук в богато отделанном колчане, пучок волос с бороды и осколок его зуба, сломанного в битве, а также письмо правителю Египта на лоскуте темной кожи, мантия, подаренная арабскому поэту Каабу бин Зюхеру, принявшему ислам, и отпечаток ноги на камне, который Пророк по преданию оставил при вознесении на небо. Думаю, что этого более чем достаточно для объявления мне вселенского джихада и сплочения на этом фоне всего исламского мира с целью вернуть священные реликвии в руки «правоверных».

Конечно, времени на принятие взвешенного решения у меня ещё достаточно. Пока известие о падении Стамбула дойдёт до Египта и Персии, пока они соберут армии, пока договорятся кто главный (здесь с учетом религиозных и национальных противоречий есть шанс, что не получится), пока дойдут до Босфора. Но вот какое решение считать взвешенным, это большой вопрос. Желания ввязываться в длительную и бессмысленную, для меня, войну с мусульманами, когда ещё не решен вопрос с Петербургом, у меня не было от слова совсем, но и проявлять даже проблеск слабости в отношениях с этими парнями никак нельзя, сразу сожрут. Хорошо, что на моей стороне водная преграда и господство на море, но и бесконечно держать здесь весь флот я не смогу. В ближайшее время информация о моих делах начнет расходиться по Европе и умные люди смогут сложить два плюс два, а значит не исключен вариант нападения на, практически, беззащитную со стороны моря Скандинавию. Ладно, подумал я, разберемся, не впервой. Нужно для начала решить все вопросы с городом.

Помимо мусульманских святынь, в сокровищнице обнаружились не менее значимые артефакты христиан и иудеев, попавшие к туркам в качестве наследства от Восточной Римской империи. Часть черепа святого апостола Петра, оловянная кастрюля Авраама, посох Моисея, ковчеги с частицами мощей святых, и, безусловно, самый примечательный непосредственно для меня, как Великого магистра Ордена святого Иоанна Крестителя, артефакт – мумифицированная правая рука Иоанна Крестителя в дорогом окладе, которой он крестил Иисуса. Я, конечно, никакого религиозного экстаза от останков человека не получал, но думаю, что братья-рыцари будут в полнейшем восторге.

После таких открытий, осмотр просто огромного количества драгоценностей, в виде золотых и серебряных часов, подвесок, фляжек, подсвечников, кубков икофейных наборов, усыпанных десятками килограмм алмазов, изумрудов, рубинов и жемчуга,уже впечатлял не так сильно. Меня сложно заподозрить в религиозном фанатизме, но абсолютно бесстрастно лицезреть на овеществленную историю нашей части мира, пусть даже приправленную изрядной долей сказок, было невозможно. Поэтому остальные сокровища я осмотрел мельком, хотя и здесь было на чём залипнуть.

Особенно мне запомнились, захваченный султаном Селимом Вторым, роскошный, усыпанный драгоценными камнями, трон персидского шаха Исмаила, кинжал «Топкапы» с огромными изумрудами и золотыми часами на рукояти, изготовленный по заказу султана Махмуда Первого в качестве дипломатического подарка для персидского Надир-шаха, но возвращенный назад в связи со скоропостижной смертью адресата, и, конечно, огромный, с кулачок ребенка «Алмаз ложечника», в оправе из сорока девяти бриллиантов помельче. Этот алмаз по местному преданию нашел в мусоре рыбак и обменял свою находку на базаре, получив за него от хитрого ювелира три деревянные ложки, отчего и получил свое название. Позже, по словам Сулейман-паши, бриллиант приобрел великий визирь Тепеленли Али-паша, заплативший за него сто пятьдесят тысяч золотых монет, а султан Махмуд Второй, после того, как обвинил визиря в измене, конфисковал всё его имущество и поместил бриллиант в свою сокровищницу.

Но больше всего меня зацепил, надетый на стойку, комплект позолоченных церемониальных доспехов пропавшего султана Мустафы Третьего, с притороченным на поясе древним мечом основателя династии, являющимся главной реликвией дома Османов, непременным атрибутом и символом воцарения на трон империи каждого нового султана. Сам меч оказался прямым, обоюдоострым клинком из дамасской стали, богато украшенным золотой чеканкой, с изогнутой по восточной традиции рукоятью из золота с драгоценными камнями, в таких же богато украшенных ножнах. Но главным в мече было, конечно, не его историческая или финансовая ценность. Меч был символом власти султана Османской империи, который мне возможно пригодится именно по прямому назначению. Я еще не знал, как именно, но сигнал от подкорки получил и сразу взял на заметку, а остальное проявится по ходу дела. Интуиция меня никогда не подводила.