Виктор Гюго

В конце XIX и начале XX в. о Гюго, как о замечательном художнике слова, высказали свои суждения почти все выдающиеся представители французской и мировой культуры самых разных направлений. Октав Мирбо назвал его «звучной душой Франции», даже «душой XIX века»; Гюисманс заявил, что в XIX в. было много мощных талантов, но «только один гений — Гюго» [85] . Бельгийский поэт Эмиль Верхарн в своих «Впечатлениях» (1885–1886) сказал, что стихи Гюго не только прекрасны, «они величественны» [86] . Эрнест Ренан в «Облетевших листьях» (1892) охарактеризовал Гюго как «циклопа, едва отделившегося от материи, который знает тайны исчезнувшего мира» [87] . Эдмон Ростан в 1902 г. опубликовал в сборнике «Поэтический венец Виктора Гюго», созданном к столетию со дня рождения поота, стихотворение, посвященное знаменитому представлению «Эрнани» [88] ; итальянский поэт д’Аннунцио поместил в этом же сборнике патетический «Гимн Виктору Гюго», в котором он говорил: «Все в нем. В его груди — вмещается мир… Он взбирается на гору, он исчезает в облаках, он говорит с орлами и ветрами…» [89] Образ Гюго — «национального героя», чье необъятное творение является «очагом энтузиазма», вдохновил Мориса Барреса в его речи, произнесенной во французском парламенте в марте 1908 г. Столь же восторженные отзывы о Гюго оставили в своих художественных произведениях, дневниках и письмах Жюль Ренар, Марсель Пруст, Поль Валери, Поль Клодель и многие другие прославленные писатели и поэты [90] .

85

Цит. по: Claude G*ly. Hugo et sa fortune litt*raire, p. 78.

86

Verhaeren. Impressions. Deuxi*me s*rie. — «Mercure de France», 1927, p. 123.

87

Ernest Renan, Feuilles d*tach*es. P., 1892, p. 280.

88

La Couronne po*tique de V. Hugo. P., 1902, p. 306–307.

89

Там же, p. 282–283.

90

Цит. no: Claude G*ly. Hugo et sa fortune litt*raire, p. 90–91,94.

В эти же годы началось изучение творческого наследия Гюго учеными — философами, литературоведами, историками, появилось множество книг о Гюго — человеке и писателе, о разных периодах его жизни, о его мировоззрении, эстетике, искусстве слова. Начиная с 1886 г. шла публикация не изданных при жизни произведений поэта (сборники «Все струны лиры», «Мрачные годы», неоконченные поэмы «Бог» и «Конец сатаны» и другие). Было предпринято издание Полного собрания его сочинений с солидным научным аппаратом, которое и по сей день служит главным источником для исследований творчества великого писателя.

Затем произведения Гюго обрели новую жизнь на экранах кинематографа. Первыми фильмами, созданными по отдельным мотивам этих произведений, были «Эсмеральда» (1905) и «Бродяга» (1907). В 1911, 1913 и 1914 гг. были экранизированы «Собор Парижской богоматери», «Отверженные» и «Девяносто третий год» (последний фильм был создан в самый канун первой мировой войны и тут же запрещен военной цензурой) [91] .

Но, пожалуй, самым замечательным в посмертной «биографии» Гюго было то, что он, как национальный писатель Франции, как писатель-демократ, продолжал участвовать в борьбе своего народа во все самые острые моменты его политической жизни. Героические традиции его творчества снова и снова становились активно действующей силой в борьбе, которую французский народ вел в защиту своих демократических свобод. Редкостная, замечательная судьба выпала на долю этого художника слова!

91

См. Georges Sadoul. Victor Hugo et le cin*ma. — «Europe», f*vrier-mars, 1952, p. 229.

В 1935 г. (в год 50-летия со дня смерти Гюго) имя его зазвучало с новой силой в обстановке объединения прогрессивных сил нации под лозунгами Народного фронта после подавления фашистского путча 1934 г. В это время столкновения двух лагерей обострилось и резко противоположное отношение к Гюго со стороны представителей фашиствующей буржуазии и со стороны передовых писателей и мыслителей Франции. Арагон в статье «Актуальность Гюго» [92] показал, что обличительный пафос произведений Гюго продолжает стеснять современную буржуазию, которая давным-давно уже не нуждается в гуманистах, а нуждается в диктаторах, палачах и шпионах: «Ей мешает гернсейский изгнанник, который слишком походит на эмигрантов, выступающих против Гитлера. Она ненавидит книгу, которая зовется «Отверженные». «Да, с Гюго!.. С защитником коммунаров… против новых версальских палачей!» — заявил другой писатель-коммунист, Поль Вайян-Кутюрье, призывая всех деятелей культуры объединиться в рядах Народного фронта [93] .

92

«L’Humanit*», 29 mai 1935.

93

«Commune», N 22, juin 1935.

В эти же дни в специальном номере журнала «Эроп», посвященном Гюго, с прекрасной статьей «Старый Орфей» выступил Ромен Роллан, который с необыкновенной силой поставил вопрос о бессмертии великого поэта. «Сколько живых людей, произносивших над ним свой приговор, умерло, в то время как он, мертвый, все еще живет… — говорил Роллан. — Его существование подтверждается тем, что его отвергают и подвергают страстному разбору… Имя и дух старца реют среди знамен движущейся вперед армии.

«Старый Орфей» — французский Толстой, озаренный огнями славы, владеющий мечом слова, возвышает свой голос в защиту жертв против угнетателей, как он это всегда делал перед лицом великих преступлений, в каком бы конце Земли они ни совершались.

Он стоял на страже всего необозримого человеческого стада… мы, миллионы французов, внимали его отдаленным отзвукам с чувством гордости и благоговения. Даже если эти отзвуки оставались без прямых последствий, хорошо уже было то, что старческий голос не ведал утомления, поднимаясь на защиту справедливости. Виктор Гюго был провозвестником человечности» [94] .

Еще более действенная роль выпала на долю Гюго в годы героического сопротивления французского народа гитлеровским оккупантам. В это время голос Виктора Гюго звучит как голос страстного патриота Франции, обличителя ее палачей и предателей, трибуна, обращающего свое слово к народу. Пламенные строки «Возмездия», «Наполеона Малого», «Грозного года» и публицистических воззваний Гюго появляются на страницах подпольной печати рядом со статьями непосредственных участников Сопротивления. Вместе с ними Гюго сражается за Францию, и вряд ли можно найти другое имя среди писателей прошлого, столь любимое и популярное в широких народных массах его родины в эти тяжелейшие для нее годы нацистского порабощения!

94

Ромен Роллан. Собр. соч, в 14 томах. T. XIV. М., 1958, стр. 581–582.

Уже 5 марта 1940 г. подпольная «Юманите» разоблачала коллаборационистское правительство Виши громовыми словами Гюго из памфлета «Наполеон Малый»: «Преступление, низость, слабоумие, разврат. Кто заседает во Дворце правосудия? Правонарушители. Кто томится в тюрьмах, в крепостях, в камерах, на каторге, в казематах?.. Закон, разум, право, свобода, честь».

Клеймя фашистских убийц, присудивших к смерти народного депутата Жана Катела, 2 октября 1941 г. «Юманите» взывала к возмездию, используя строки из «Возмездия» Гюго: «Ты заставишь этих людей искупить свои преступления, о, благородный, вскипающий гневом народ!» А 10 октября 1941 г., в критический момент, когда гитлеровские орды рвались к Москве и французский народ со страстным волнением следил за исходом этой битвы, «Юманите» напоминала ставшие пророческими строки из поэмы «Искупление», где Гюго воссоздавал картину поражения под Москвой Наполеона:

Больше не видно было ни знамен, ни полководцев, Вчера еще стройная армия — сегодня стадо.

20 сентября 1942 г. в первом же номере подпольной газеты «Леттр франсэз», призывавшей деятелей культуры включиться в движение Сопротивления, были приведены строки из знаменитого стихотворения Гюго, обращенного к «Тем, кто спит»:

Проснитесь же! Стыда довольно! Презрите вражескую рать. Пусть море станет бурей вольной, Сограждане! Довольно спать!

(Перевод В. Брюсова)

А в январе 1943 г. слово национального поэта (из его «Воззвания к французам» от 17 сентября 1870 г.) было обращено к партизанам и франтирёрам, которые уже поднимались во всех концах Франции для решительного боя С захватчиками: «Организуйте страшную битву за родину. Франтирёры, наступайте, пробирайтесь сквозь чащи, переправляйтесь через потоки, используйте темные ночи… стреляйте, истребляйте завоевателей!» Это пламенное воззвание Гюго появилось во многих органах подпольной печати и прозвучало по всей Франции Сопротивления [95] .

95

Подробнее о роли Виктора Гюго в борьбе прогрессивного лагеря Франции в дни Народного фронта и в годы героического сопротивления гитлеровским оккупантам см.: Е. М. Бенина. «Гюго в современной Франции («Изв. АН СССР, отд. яз. и лит.», 1952, т. XI, вып. 2, стр. 103–120).

Так в эти горячие дни и годы национальный писатель Франции снова жил напряженной и многообразной политической жизнью: он громил завоевателей, обличал предательство, оплакивал погибших за родину патриотов, призывал народ к героической битве за освобождение. Такова была сила его неумирающего воинствующего искусства, обусловленная тем, что и на протяжении жизни он проповедовал теоретически и практически активную, действенную роль искусства в борьбе с силами реакции, в каких бы формах эта реакция ни выступала.

* * *

Новый этап всемирного признания и серьезнейшего изучения творческого наследия Виктора Гюго начался с международного празднования стопятидесятилетия со дня его рождения в 1952 г. Во Франции в течение 50-х и 60-х годов продолжается публикация неизданных отрывков, записных книжек и писем Гюго; создаются новые, наиболее полные его жизнеописания: Андре Моруа. Олимпио, или Жизнь Виктора Гюго (1954); Жан Руссело. Роман Виктора Гюго (1961); Раймон Эсколье. Гюго — король своего века (1970) и другие [96] — и обобщающий труд о жизни и творчестве писателя: Жан Бертран Баррер. Гюго, личность и творчество (1952), новые дополненные издания в 1963 и в 1967 гг. [97] . Кроме того, вышло чрезвычайно много работ, в которых изучаются отдельные аспекты творчества Гюго, остававшиеся ранее в тени. Так, Жан Годон издает интересное исследование «Виктор Гюго — драматург» (1955), освещающее особенности романтической драмы. А в 1969 г. тот же автор предпринимает углубленный анализ поэтического творчества Гюго в годы создания «Созерцаний» (1845–1856) [98] . Жан Бертран Баррер публикует трехтомное исследование «Фантазия Виктора Гюго» (1960) [99] ; Ги Робер посвящает свою книгу теме народа в «Отверженных» Гюго (1964) [100] ; Пьер Ангран в работе «Виктор Гюго, раскрываемый государственными документами» (1961) говорит о политической жизни Гюго-изгнанника, о его эволюции к социализму и активном участии в делах Франции и мира [101] . Пьер Аль-буи исследует «мифологический аспект творчества Гюго» (1963) [102] , Филипп Лежен в небольшой, но очень содержательной работе «Мрак и свет в «Созерцаниях» Гюго» (1968) анализирует поэтический мир художника, стремясь показать единство его языка и мысли [103] . Леон Эмери в работе «Мысль и видение Виктора Гюго» (1968) чрезвычайно интересно сопоставляет идейную эволюцию и углубление художественного видения поэта на всем протяжении его творчества [104] . Клод Жели — профессор университета Монпелье, которому принадлежит диссертация «Виктор Гюго — поэт интимности» (1969) и ряд предисловий к собранию сочинений Гюго, осуществленному Клубом французской книги (1967–1970), — выступил в 1970 г. с новой книгой «Гюго и его литературная судьба», где собраны оценки творчества Гюго начиная с критических работ, созданных еще при жизни писателя, и кончая нашей современностью. Заканчивая свою книгу, Клод Жели констатирует, что ив 1970 г. «Виктор Гюго остается актуальным: всемирно известным, комментируемым, изучаемым, вопрошаемым, распространенным повсюду, как в ученых, так и в школьных и популярных изданиях… читаемым и перечитываемым своими верными друзьями…» [105] .

96

Andr* Maurois. Olympio ou la vie de Victor Hugo. P., 1954; Jean Rousselot. Le roman de Victor Hugo. P., 1961; Raymond Escholler, Hugo, roi de son si*cle. P., 1970.

97

— B. Barr*re. Victor Hugo. L’homme et l’oeuvre. P., 1963.

98

Jean Gaudon. Victor Hugo dramaturge; Jean Gaudon. Le temps de la Contemplation (1845–1856). P., 1969.

99

J.-B. Barr*re. La Fantasie de Victor Hugo. P., 1960.

100

Guy Robert. Le mythe du peuple dans les Mis*rables. P., 1964.

101

Pierre Angrand. Victor Hugo racont* par les papiers d’Etat. P., 1961.

102

Pierre Albouy. La cr*ation mythologique chez Victor Hugo.

103

Philippe Lejeune. L’ombre et la lumi*re dans les Contemplations de Victor Hugo. P., 1968.

104

L*on Emery. Vision et pens*e chez Victor Hugo. Lyon, 1968.

105

Claude G*ly. Hugo et sa fortune litt*raire. Bordeaux, 1970, p. 117.