Виктор Розов. Свидетель века
Шрифт:
Вы понимаете, почему он несчастлив?
Впрочем, не буду больше пересказывать – все прочтете сами, и сами, уверен, о многом вместе с ним задумаетесь. Какие-то мысли свои он повторяет, считая, как я уже отмечал, что самое важное надо для усвоения повторять.
У него это – о русском духе, об истинных и мнимых ценностях, о том, что нам нужен достаток, а не богатство…
Без правильного отношения к прошлому и его урокам не может быть будущего, утверждает он.
Читайте. Думайте.
«Журавлики-кораблики летят под
НА КРЮЧКЕ ПОЗОЛОЧЕННОМ
Приближаюсь к этому дню с особой внутренней сосредоточенностью и каким-то даже душевным трепетом. Завтра Виктору Сергеевичу Розову грянет 85 лет!
Пожалуй, нынче он один из самых известных людей в нашей стране. Знаменитости у нас создаются теперь в первую очередь весьма специфическим «российским» телевидением, которое определяет и «героев дня», и «героев века». Своих героев!
Здесь же прецедент совершенно иной. На телеэкране Виктор Розов не мелькает. Какое там, многие последние годы его почти вовсе туда не зовут. Конечно, идут время от времени знаменитые фильмы по его пьесам – шедевр мирового кино «Летят журавли» или более скромный, но до сих пор волнующий «Шумный день». Однако всенародно известен (и уважаем!) этот человек не благодаря сегодняшнему телевидению, а в чем-то, может, даже вопреки.
Как объяснить его феномен? Миллионы соотечественников, воспитывавшихся в советские годы на прекрасных пьесах Розова, несут в душе их свет и тепло, передавая самые добрые чувства детям, внукам, новым поколениям. Так что живы «В добрый час!» и «В поисках радости», «Вечно живые» и «В день свадьбы», «Затейник» и «Традиционный сбор»…
А недавно МХАТ имени Горького под руководством Татьяны Дорониной поставил самую первую, почти полвека назад написанную и тогда же впервые показанную Центральным детским театром пьесу замечательного драматурга – «Ее друзья». И этот спектакль стал событием, еще раз подтвердив молодость и насущную востребованность такого таланта. Как иногда нужна людям в нынешнее жестокое время искренняя, сердечная розовская доброта!
Но не меньше нужна и его стойкость. Нужны другие, поистине бойцовские качества его натуры, столь впечатляюще проявившиеся в последние, трагические для нашей страны годы. Именно эти качества страстного публициста и общественного деятеля, неустанно поднимающего свой голос во имя спасения России, сделали особенно известным и уважаемым в народе истинного русского патриота Виктора Розова.
Я к нему всегда иду с вопросами «самыми-самыми». О том, что в жизни острее всего тревожит и более всего заставляет думать. А теперь вот сошлись, совпали такой почтенный его юбилей и завершение века, свидетелем которого он стал.
Виктор Кожемяко: Действительно, Виктор Сергеевич, вас вполне можно назвать свидетелем века. Давайте с этого и начнем сегодня наш разговор. Какие воспоминания и мысли приходят «под занавес» XX столетия?
Виктор Розов: Да, этот век почти целиком я прожил. Изобиловал он разными разностями. Были и хорошие времена, и невыносимо тяжелые…
Дело еще в том, что человек о каком-либо времени судит по собственной судьбе. Моя судьба была очень суровой до 36 лет. Крайне суровой. Но… счастливой. Вот что поразительно! Скажем, сейчас я более обеспечен, чем тогда, гораздо более обеспечен, но я, как это ни странным может показаться, – более несчастен. Да что там, я просто
несчастен по сравнению с теми временами, когда было мне и холодно, и голодно, и припев в доме был: «Мама, нет ли чего укусить? Дай какой-нибудь кусочек хлебца!».Ну когда маленький был, можно сказать, многое воспринималось бессознательно. Голодовки тех лет, беспризорщина после Гражданской войны… И многое потом стало понятно, во всяком случае, объяснимо. Произошел ведь великий слом – революция. Но почему же тогда, в те времена и позднее, я чувствовал себя счастливым, а теперь – нет?
Вот сейчас – мы сидим с вами в теплой комнате, чистой и уютной, и не видно вроде бы вокруг той разрухи, но – боли в сердце неизмеримо больше, чем тогда! И это не только потому, что тогда я был очень молод и молодость сама по себе кипела и радовала. Нет, суть в другом. Не может же меня оставить, допустим, сознание того, что если в Гражданскую войну было два миллиона беспризорных детей, то сейчас – тоже два миллиона. Или даже еще больше! Казалось бы, без войны…
Вот это для меня совершенно необъяснимо. Вернее, я могу объяснить это лишь как следствие неслыханного и невиданного ограбления народа частью общества. Ну как назвать эту часть? Их называют иногда почему-то новыми русскими, называют нуворишами. А надо говорить прямо: воры! Называть вещи своими именами. Впрочем, и воры – это для них, пожалуй, слабовато. Вор – он на чем-то себя останавливает. А эти… хищники! Хищнику надо все больше, больше, больше. Он ненасытен! И чем это кончится, какая будет развязка – предугадать не могу. Но тревожусь, скажу вам, очень. Потому что может произойти какой-то ужасный взрыв в обществе. Такой взрыв, что только щепки полетят от всего этого!
Вот чего я опасаюсь! Хотя есть люди, которые этого не опасаются, а даже ждут. Мне кажется, я смотрю более трезво. Потому что я знаю, что реально значит такой взрыв.
Но, с другой стороны, как теперь может измениться жизнь, чтобы снова пойти по нашему, православному, русскому руслу, – я даже не знаю как. Слишком далеко зашло, слишком все серьезно! И, наверное, должны те политические фигуры, которые действительно болеют за судьбу государства и каждого человека в нем, – как-то объединиться. Все лучшие силы должны объединиться и сплотиться! Во имя спасения Отечества.
Сейчас разделение общества на супербогатых и сверхбедных настолько велико, пропасть между ними так глубока и широка, что да – не знаешь, как разрешится этот вопрос. Тут нужна какая-то величайшая мудрость, чтобы обошлось без миллионных человеческих жертв.
Вот это – первое, пожалуй, что больше всего сегодня меня волнует. Второе, о чем хочу сказать: государство наше приобрело уголовный облик. Поразительно это произошедшее буквально на глазах перерождение значительной части нашего общества – неслыханная, массовая уголовщина! И тоже – не видишь тут ни конца, ни края. Порой возникает чувство, что уголовные элементы захватили уже буквально всю страну, начиная, конечно, с самого верха. И не знаешь, что же против этого делать…
В.К.: Однако вы, Виктор Сергеевич, все же поднялись на борьбу против этого. Несмотря на свой возраст, нездоровье. Вы поднялись и делаете, по-моему, все, что только в ваших силах.
В.Р.: Может быть, это потому, что я никогда не был в шорах. Что я понимаю под шорами? Они могут быть надеты на себя добровольно, могут быть надеты хозяином – «по сторонам ты не смотри, а смотри лишь прямо».
Так вот, на мне этих шор никогда не было, и всегда я видел жизнь такой, как она есть, без всяких прикрас. Видел плохое, что было раньше, и видел хорошее, что тоже тогда было. Меня поражают люди (я уже не раз об этом говорил), которые зачеркивают свое собственное прошлое, клянут его. Несмотря на то, что именно тогда эти люди сделались известными, знаменитыми, прославленными. Это все равно, что плевать на своего родного отца и родную мать!