Винделор. Книга вторая

— Да, пока не сгорело, — ответила Нэн, кивнув. Пальцы теребили запястье, где краснели следы от браслетов. — Однажды ночью дом загорелся. Услышала треск, жар — окна лопнули, дым полез внутрь. Мать кричала, чтобы отец брал бумаги, но он не успел. Она упала, огонь её схватил, я видела, как платье вспыхнуло.

— Что за огонь? — спросил Винделор, нахмурившись, пальцы замерли на столе, голос стал ниже.

— Не случайный, — сказала Нэн, сжав ложку, глаза сузились, тень гнева мелькнула. — Вайсы подожгли. Отец не продал им караваны, хотел своё имя держать. Они подкупили стражу, спалили склады, потом дом — чтобы от Теркол ничего не осталось. Утром я стояла в пепле, они считали наши монеты, смеялись.

— А отец где теперь? — спросил Илай, отставив кружку, взгляд не отрывался от неё.

— Сломался, — ответила Нэн, выдохнув. Ложка легла в миску с тихим стуком. — Продал, что уцелело, его выгнали в руины, за стены. Меня схватили позже — украла хлеб, хотела дойти до него. Потом помост, цепи, вы.

— Ты знаешь, кто это сделал? — спросил Винделор, прищурившись, откинувшись на лавку.

— Вайсы, — сказала Нэн, голос стал твёрже. — Видела их в ту ночь — ухмылки, голоса, пока всё горело. Они думают, я никто, но я помню. Отец в руинах, я найду его, вытащу. Или мы их сожжём.

— И что ты хочешь от нас? — спросил Илай, выпрямившись, голос тихий, но твёрдый.

— Выкупили меня — идите со мной, — ответила Нэн, сжав кулак, глаза блеснули. — Я знаю, что они прячут. Но их словам не верьте.

— Зачем нам тебе помогать? — спросил Винделор, голос холодный, как ветер за дверью. — Мы тебя выкупили, держать не собираемся. Иди куда хочешь.

— Деньги и власть, — ответила Нэн, кулак лёг на стол, голос твёрдый, как камень. — Отец знает людей, караваны водил. Я рынок учила с детства. Прогнём город, Вайсов на колени поставим. Вам — монеты, статус.

— Ха, — выдохнул Винделор хрипло, покачал головой. — Деньги и статус? Это нас не греет.

— Помоги просто так, — сказал Илай, подняв взгляд, голос твёрдый. — Ей некуда идти.

— Просто так, значит? — проговорил Винделор, скрипнув зубами, кулак сжался. — Ладно, в разумных пределах. Но не жди, что мы за тобой в огонь полезем.

— Мне хватит, — ответила Нэн, кивнув, уголок губ дрогнул в слабой улыбке. — Пока хватит.

Хозяин прошаркал мимо, буркнул про холодный суп, унёс кружку. За соседним столом двое звякнули монетами, требуя добавки, голоса загудели. Тишина повисла над столом, тяжёлая, как дым от котла. Нэн смотрела на Илая и Винделора, пальцы теребили рукав, где краснели следы от браслетов.

— Надо идти, — сказал Винделор, поднявшись, потёр подбородок, голос хриплый от дыма. — Ночь близко, спать на улице не вариант.

— Куда? — спросил Илай, встав следом, сжав кулак, взгляд скользнул к Нэн.

— Найдём угол, — ответила Нэн, шагнув к двери, глаза блеснули. — Знаю, где разместиться, чтобы нас не тронули.

Они вышли в холод, ветер ударил в лица, неся запах пруда и ржавчины. Улица пустела, фонари отбрасывали слабый свет, но шаги за спиной заставили Винделора обернуться. Двое в тёмных плащах шли следом, неспешно, но цепко, как тени за добычей. Один кивнул другому, и в свете фонаря мелькнул знак на рукаве — весы, вышитые серебром, резавшие глаз.

— Вайсы, — прошипела Нэн, сжав кулак, голос дрогнул, но стал острым. — Они уже знают.

— Кто знает? — спросил Винделор, рука легла на нож, пальцы сжались на рукояти.

— Те, кто нас сжёг, — ответила Нэн, шагнув ближе, глаза сузились, тень гнева мелькнула. — И теперь они идут за мной.

Фигуры остановились в тени, не приближаясь, но их взгляды резали сквозь мрак. Винделор стиснул зубы, Илай замер, глядя на Нэн, а ветер гнал клочья дыма по пустырю, будто стирая их тени в сгущавшейся ночи.

Глава 3

Глава 3

Вечерний «Тридцать первый» не уступал дню своей тяжёлой суете, что гудела, как раскалённый котёл. Солнце скрылось за горизонтом, но фонари — высокие, с тусклым жёлтым светом — заливали улицы холодным сиянием, словно звёзды, что смотрят с небес, не грея. Тени дрожали на чёрном базальте мостовой, длинные и рваные, а гул толпы не стихал: голоса торговцев резали воздух, монеты звенели, сгребаемые жадными руками, шёпот сделок тёк, как дым от плавилен, густой и едкий. Бедняки в лохмотьях, горожане с потёртыми сумками, элита в мехах, чьи кольца блестели, как доспехи, — все говорили об одном: о деньгах, что звенели в их мыслях громче, чем в кошелях, о власти, что сжимала город, как тиски.

Винделор шагал позади, приглядывая за спутниками, ссутулившись под ветром, что трепал его истрёпанный плащ. Пальцы сжимали нож у пояса — привычка, выжженная дорогами, оставлявшими шрамы глубже, чем кожа могла показать. Илай держался за Нэн, шаги его были тяжёлыми, взгляд блуждал по переулкам, рука теребила меховую подкладку плаща, будто ища в ней тепло угасшего прошлого. Нэн вела их, дыхание сбивалось, пар вырывался в морозный воздух, взгляд метался, выискивая убежище среди теней. Она ныряла в тёмные щели между домами, вела через подворотни, где сырость пропитывала воздух, а запах ржавчины цеплялся к горлу, как память о мёртвом. Дважды она толкала двери кабаков — гомон внутри бил по ушам, кружки стучали о столы, торговцы тянули руки: «Меха, ножи, купи, продай!» Винделор отмахивался, бросая хмурый взгляд, Илай шёл молча, Нэн шагала дальше, не оглядываясь, её тень мелькала в свете фонарей.

За гулом города проступали громады заводов и складов — тёмные, точно остовы мёртвых зверей, чьи трубы дымились, выпуская струи, растворявшиеся в небе. Нэн замедлила шаг, пальцы дрогнули у пояса, где ещё чувствовалась память цепей, но тишину разорвал крик:

— Стойте! — Голос хриплый, как треск поленьев, шаги за спиной приблизились, быстрые и тяжёлые. — Мы не желаем вам зла. Госпожа Нэн, постойте!

Винделор обернулся, рука стиснула нож, глаза сузились, как щели в броне. Илай замер, кулаки сжались, дыхание вырвалось паром, острое и живое. Нэн повернулась медленно, лицо застыло, пальцы замерли у пояса, взгляд стал холодным, как лёд. Из тени переулка выступили двое в тёмных плащах — весы на рукавах блеснули в свете фонаря, холодные и равнодушные, как знак судьбы, висевший над городом.

— Мы служим семье Аласад, — сказал один, поднимая пустые ладони, жест мягкий, но напряжённый. — Вас приглашают на беседу. Прошу, следуйте за нами. Вам ничего не угрожает.

Нэн всматривалась в их лица, глаза сузились, тень недоверия лежала в них, как дым. Винделор напрягся, тело застыло, как струна, готовая к рывку. Илай шагнул вперёд, встав перед Нэн, закрывая её спиной, кулаки сжались, взгляд резал тьму.

— Почему мы должны вам верить? — крикнул он, голос острый, как лезвие. — С чего доверять?

— Вы правы, — ответил второй, откинув капюшон, шагнув под фонарь. Свет осветил худое лицо, резкие скулы, глаза, блестевшие, как мокрый камень. — Прошу простить. Меня зовут Альт, правая рука господина Маркуса Аласада. Госпожа Нэн должна помнить моё лицо.

Нэн вгляделась в него, плечи чуть опустились — страх отступил, но не ушёл, уступив место узнаванию, холодному и тяжёлому. В её глазах мелькнула искра, не облегчения — признание неизбежности, легшее на неё, как цепи. Она бросила короткий взгляд на Винделора и Илая — едва заметный кивок, знак, что угрозы нет. Пока.