Вино в потоке образов

Эта элегия, предназначенная для исполнения на пиру, помогает, таким образом, установить его идеальные условия; ее нормативный характер очевиден, в вазописи можно найти столь же нормативные изображения, на которых фигурируют собравшиеся вокруг кратера пирующие. Эти изображения не всегда представляют собой образец для подражания и не несут никакого философского смысла или морального наставления; зато они совершенно четко выполняют функцию зеркала: они отражают поведение пирующих во всех его аспектах, включая и те, которые осуждает Ксенофан: возьмем, к примеру, изображение пирующих, потерявших равновесие, которые едва держатся на ногах и спотыкаются возле кратера [13], [69] или длинный фриз, где пир в честь свадьбы Пирифоя перерастает в жестокую схватку между Кентаврами и Лапифами [14] [70] · Вся домашняя утварь используется не по назначению: дерутся подушками, факелами, вертелами; стол сломан. Общий кратер находится слева, он стоит на треножнике, но до вина больше никому нет дела. Такие нечестивые сцены Ксенофан и не помыслил бы воспевать на симпосии,зато их часто можно видеть на чашах, в качестве антимодели идеального пира.

69

Краснофигурная чаша; Карлсруэ, 70/3951 ThimmeJ.Griechische Vasen, eine Auswahl aus den Sammlungen des badischen Landesmuseums. Karlsruhe, 1975, Fig. 37–39.

70

Краснофигурный кратер; Нью-Йорк, 07.286.84; Beazley, ARV 613/1. См. изображение других схваток на краснофигурных чашах: Лондон, 71; Beazley, ARV342/29и Санкт-Петербург, 651; Beazley, ARV325/77

14. Краснофигурный кратер; т. п. художник Косматых сатиров; ок. 460 г.

15. Краснофигурная пелика; т. н. Ленинградский художник; ок. 470 г.

16. Краснофигурная чаша; т. н. художник Евергида; ок. 510 г.

16. Краснофигурная ойнохоя; Бостонская группа 10.190; ок. 410 г.

В изобразительном репертуаре кратер занимает важное место не только в качестве неподвижной точки среди лож симпосиастов, но и в качестве точки перемещающейся – вместе с пирующими, которые устраивают шествия, отправляясь на симпосий.На краснофигурной пелике [15] [71] процессию открывает флейтист, за ним следует юноша, несущий кратер; к ножке кратера подвешен чехол для флейты. На голове у обоих венки, кратер тоже украшен венком, подобно одному из пирующих – тем самым подчеркнут праздничный характер сцены и значимость самого сосуда, предназначенного для смешивания. В этой сцене, изображающей торжественное шествие, вино и музыка тесно связаны.

71

Краснофигурная пелика;Лондон, З51; Beazley, ARV570/56.

Другие процессии [16] [72] носят более оживленный характер. Пятеро юношей ударились в буйную пляску с разнообразными винными сосудами; двое танцоров с правого и с левого края подыгрывают себе на кастаньетах (кроталах), задавая ритм движению; на земле стоит кувшин (ойнохоя)и большая винная чаша (скифос),идентичная той, что держит, выгнувшись в танце, центральный персонаж. Один из танцующих держит на вытянутых руках огромный волютный кратер, хотя на земле стоят легкие сосуды, которыми нетрудно манипулировать, и кажется, будто на время, пока юноши кружатся во всеобщем танце, играя с пиршественной посудой, нормальный порядок вещей перевернулся.

72

Краснофигурная чаша; Париж, Лувр, G 71; Beazley, ARV 89/21.

Такое шествие, открывающее или завершающее симпосий,может принимать, как мы видим, самый различный характер – начиная со степенной процессии и заканчивая оголтелой вереницей людей, играющих с посудой. Такое коллективное шествие пирующих – с музыкой, танцами и, конечно, вином – по-гречески называется комос. [73] Этот термин мы встречаем на кувшине [17], [74] где изображены четверо шествующих и жестикулирующих юношей с венками на головах. В руках у них маленькие винные сосуды, тоже украшенные венками; такие дарят детям на так называемом празднике Кувшинов, который отмечают в тот день, когда откупоривают молодое вино. [75] Шествие названо словом комос,которое мы видим поверх надписей kalos manias,«красивый парень», и paran,«пеан» – гимн в честь богов. От слова комоспроисходит глагол komazein– «праздновать» и слово, обозначающее участника празднества, komastes,«комаст» [104]. Художник назвал одного из пирующих именем Филокомос – «Гуляка» [18], [76] a на других изображениях мы встречаем термин komarchos,«хозяин праздника».

73

По иконографии комоса см.: GreifenhagenA.Eine attische schwarzfigurige Vasengatung und die Darstellung des Komos im VI Jahrhundert. K^onigsberg, 1929; Ghiron-Bistagne P.Recherches sur les acteurs dans la Gr`ece antique. Paris, 1976. P. 207–297.

74

Краснофигурная ойнохоя,Берлин, 2658; Beazley, ARV1318/1.

75

О празднике Хоев(кувшинов) см.: DeubnerL.Attische Feste. Berlin, 1932. S. 93 – 122. Об этом типе сосуда см.: Van Hoorn G.Choes and Anthestena. Leyde, 1951.

76

Краснофигурная чаша; Берлин, 2265; Beazley, ARV88/4. Об этом имени см. Beazley, ARV 1606. Komarchos:краснофигурная амфора; Мюнхен, 2307; Beazley, ARV 26/1.Краснофигурная чаша; Рим, Вилла Джулия; Beazley, ARV173/5

Кратер является самым значимым участником комоса:пирующие несут его с воодушевлением либо с должной осторожностью. Но чаще всего кратер стоит на земле, являясь средоточием всего видимого пространства, совсем как на симпосии.

18. Краснофигурная чаша; т. н. художник Евергида; ок. 510 г.

19. Краснофигурная чаша; т. н. художник Эпелия; ок. 510 г.

Например, на краснофигурной чаше [19] [77] в центре изображен безбородый юноша со скифосом,он подошел к сосуду для смешивания и протянул левую руку к напитку. Напротив него стоит бородатый мужчина и держит над кратером лиру; этот жест, конечно, не означает, что он хочет окунуть лиру в кратер; жесты обоих персонажей сугубо демонстративны и призваны подчеркнуть значимость двух предметов – лиры и кратера. Изображение функционирует по принципу коллажа, в котором основные элементы симпосия,вино и музыка, как бы наслаиваются друг на друга. Справа двое танцующих; тот, что с бородой, держит рог, в руке у безбородого бурдюк: эти предметы напоминают о неразбавленном вине – в противовес вину смешанному, на которое указывает кратер. Слева трое мужчин; один из них снимает одежду, а тот, что в центре, дотрагивается рукой до бедра юноши, стоящего напротив. Это сцена гомосексуального обольщения, где подчеркнута красота юношей, о которой, параллельно, настойчиво свидетельствуют надписи, рассеянные по всему изобразительному полю. Это имена, сопровождаемые определением kalos:«[такой-то] красив». Эти имена не обязательно принадлежат представленным здесь персонажам – мы обнаруживаем их и на других сосудах, в самых различных сценах [25]; это приветственные возгласы в адрес самых красивых на данный момент юношей, имеющих успех в Афинах. [78] Слово kalos,являющееся лейтмотивом этих надписей, встречается на множестве сосудов, вербализируя то, что изображение показывает визуально: эстетическое удовольствие от созерцания тел.

77

Краснофигурная чаша; Мюнхен, 2619А; Beazley, ARV146/2.

78

Список имен см.: Beazley, ARV664–678; ARV1559–1616; Para505–508. См.: Dover К.Homosexualit'e greque / trad, franc. Grenoble, 1982.

Мир афинской эротики двойственен. На аттических вазах мы видим множество юношей, идеализированная красота которых является предметом восхищения как для человека, созерцающего сосуд, так и для изображенных на сосуде пирующих. Они присутствуют на пиру на тех же правах, что и прекрасный Алкивиад, прилегший на ложе рядом с Сократом в диалоге Платона. Мы также видим женщин, чей статус на изображениях не так-то легко определить: тексты говорят, что они ни в коем случае не являются супругами, однако многие из тех, что обслуживают мужчин на пиру, гетеры, музыкантши или подруги на один вечер, разделяют с ними радость винопития.

20. Краснофигурная чаша; т. н. художник Клетки; ок. 480 г.

21. Краснофигурная чаша; Дурис; ок. 500 г.

22. Краснофигурная чаша; т. н. художник Триптолема; ок. 499 г·.

В этой серии изображений кратер как бы создает вокруг себя пространство товарищеского застолья, основным организующим принципом которого является распределение вина среди пирующих. Здесь, как мы видели, акцент ставится не на смешении, а на собрании пирующих вокруг общего сосуда, неважно, возлежат они или танцуют. Сосуд является чем-то вроде неподвижной точки, вокруг которой организуется деятельность пирующих, неподвижных или находящихся в движении. Функциональный предмет, в котором осуществляется смешение, становится, таким образом, привилегированным знаком товарищеского застолья, и эта логика может быть доведена до предела – достаточно только изобразить кратер, чтобы обозначить праздник во всем его единстве. Так, на медальоне одной чаши, хранящейся в Лувре [20], [79] мы видим, как молодой раб, pais,опускает ойнохоюв украшенный венком кратер; в другой руке у него чаша, он собирается подавать вино. Обособляя таким образом эту подробность, художник подразумевает и все прочие потенциальные составляющие симпосия,которые открыто показаны на других, более сложных изображениях. А этот медальон всего лишь частица, включенная в целостную систему, которую визуальная память зрителя легко может восстановить; это фигура умолчания, подразумевающая все возможные формы товарищеского застолья, организованного вокруг кратера.

79

Краснофигурная чаша; Париж, Лувр, G 133; Beazley, ARV348/7.

Изображение на другом медальоне [21] [80] подтверждает данный анализ: кратер находится слева, однако нет и намека на то, что его собираются использовать в качестве утилитарного предмета: рядом стоит юноша с лирой и поет (ср. главу 7), совсем как у Пиндара:

Крепнут голоса над винными чашами. [81]

Певец аккомпанирует себе на лире, к которой подвешен чехол для флейты. Три музыкальных лада объединены в этом изображении – пение, звучание лиры и авлоса,словно бы для того, чтобы представить весь музыкально-поэтический диапазон симпосия.

80

Краснофигурная чаша; Париж, Лувр, G 127; Beazley, ARV427/1.

81

Пиндар,Немейские песни, IX, 49 (пер. М.Л. Гаспарова). Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, Пиндар цит. по: Пиндар.Вакхилид. Оды. Фрагменты. М.: Наука, 1980.

А вот еще одна вариация [22]: [82] музыкант с лирой стоит между кратером и маленькой невысокой статуей в форме четырехугольной колонны с головой и эрегированным фаллосом. Это герма, изображение, которое маркирует входы и перекрестки в публичном пространстве города. Объединение этого пространственного маркера и кратера указывает на то, что сосуд для смешивания вина с водой может являться точкой отсчета, быть одновременно и фиксированным, и подвижным центром, позволяющим конструировать вариативное пространство. Как мы видим, образ кратера выходит далеко за рамки реалистически изображенного функционального сосуда – основного предмета в практиках «правильного» греческого винопития.

82

Краснофигурная чаша; Париж, Лувр, G 245; Beazley, ARV366/86.