Винсе

И вновь кинжал, за которым всё же последовал ответ:

— Про власть ты хорошо подумал.

— Какой-нибудь поднявшийся бандит, подмявший под себя парочку правителей?

И вновь кинжал. Наконец Корэра осенило:

— Тебя называли дурманщиком! Ты торговец зельем что мутит сознание. От этого и влияние. Наверняка куча князей, баронов, купцов и прочих власть имущих у тебя на подкормке. Может быть даже ты единственный, к кому они могут обратиться за такой услугой.

На лице Ноюрна появился довольный оскал. Ничего не говоря, с метательный кинжалом в одной руке и парой гранул какой-то дряни в другой, он подошёл к пленнику, попросив наиграно доброжелательным тоном:

— Открой ка рот.

Когда Корэр в ответ на «просьбу» даже не шелохнулся, Дурманщик вонзил кинжал ему в ямку каркаса между нижней челюсть и горлом, пробив язык и нёбо. Но даже это не заставило арию разомкнуть плотно стиснутые зубы и сжатые до побеления губы.

Хмыкнув, Ноюрн проговорил:

— Поразительная стойкость. За это я тебя вознагражу: не буду через новую дырку дурман тебе в пасть засовывать.

Кевел выхватил кинжал, который только что загнал в арию, рассёк кожу на плече здоровой руки, просунув гранулы под неё. Пока Корэр пытался вытряхнуть из раны отраву, отчаянно дёргаясь на стуле, Ноюрн подхватил со стола огромную кривую иглу, заправленную шерстяной ниткой, в пару стежков стянул разрез, не заботясь о том, как его «творчество» будет заживать. Протолкнув нажатием потрескавшегося и слоящегося ногтя большого пальца гранулы глубже под кожу, Дурманщик удовлетворённо хмыкнул:

— Ура через два должно подействовать. А пока, я расскажу тебе, что это такое. Есть у нас одно растение, корни которого в малых дозах обостряют восприятие, усиливают ощущения. Богачи очень любят его использовать перед походами в публичные дома. Но… Я вижу в твоих глазах страх. Всё верно, они усиливают абсолютно все ощущения, и болевые в том числе.

Корэр дёрнулся, он чего браслеты из руню в очередной раз впились в запястья и лодыжки, ободрав кожу.

Ноюрн, похохатывая вышел прочь.

Надеяться, что из-за принадлежности к другому виду, отрава на него не подействует, Корэр не стал. Уж слишком любила позабавиться с ним Судьба. Не будет ему такого вот счастья. Потому, ария попытался остановить кровоток в прослойке между каркасам и кожей, но из-за постоянной боли не получилось сконцентрироваться и удалось лишь отсрочить неизбежное.

Когда Ноюрн вернулся, он первым же делом вонзил Корэру в бедро метательный нож. Ария не стал сдерживаться, заорав от боли что было мощи, надеясь, что пока действие отравы не слишком сильно, он сможет перенести все грядущие пытки с меньшими страданиями, только лишь изобразив боль. Но Ноюрн что-то заподозрив, распахнул арии веки, поднеся к глазам масляный светильник так близко, что длинные, пушистые ресницы, которым могло бы позавидовать большинство аристократок из центров, за малым не вспыхнули.

— Странно, — проворчал Ноюрн, поставив лампу на стол.

Пленитель вернулся ещё через несколько уров, в сопровождении слуги с чем-то вроде кочерги и охапкой дров.

Теперь Ноюрн оказался доволен состоянием пленника. Глаза Корэра затравленно метались по комнате, неспособные ни на чём сфокусироваться.

Слуга, зафиксировал котелок на треножнике, уложил в него деревянные шепки, разжёг огонь от светильника. По указу Ноюрна принялся разогревать на огне клеймо на длиной рукояти.

Проследив да мечущимся взглядом Корэра, Ноюрн заговорил, упиваясь произведённым эффектом:

— Ты теперь моя вещь. А я, чтобы другим неповадно было, подписываю свои вещи. Кстати, я сегодня добрый, куда хочешь чтобы я поставил подпись?

Корэр с трудом зафиксировал взгляд на двоящейся фигуре пленителя. Во рту у арии скопилась кровь от последней раны, он с трудом смог разомкнуть губы, но распухший язык отказался повиноваться. Удалось издать лишь бессвязное мычание, пока из уголков губ текла слюна в вперемешку с кровью. Обратно рот закрыть не удалось, а от боли, пронзившей тело при попытке двинуться, зрачки закатились под лоб. Корэр застыл в напряжённой позе не в силах сомкнуть ртом, бельмами в распахнутых глазах, обессилено хрипя.

Ноюрн залился смехом, большие походившим на лай:

— Какой у меня хороший гость, самому мне позволяет выбрать. Ну да я тогда не буду мелочиться.

Сунув пальцы в кольца метательных кинжалов он выдернул все три из груди Корэра. Глаза арии провернулись, встав на прежнее место, в лице промелькнула мимолётная осознанность, затуманенная непереносимым страданием, запечатлевшим на его лице несколько морщин, так не свойственны ариям, предпочитавшим внешность неопределённого возраста.

Ноюрн уверенным движением приложил раскалённое до красна руню к груди арии. Опалённая кожа зашипела, по комнате тут же распространился запах гари. Изо рта Корэра клочьями потекла золотистая пена, зрачки сузились до невообразимо маленьких точек, а голова неестественно запрокинулась, так что затылок коснулся спинки стула, к которому ария был прикован.

Как только Ноюрн протянул слуге клеймо, тот вновь принялся нагревать его. Дурманщик же вышел позвать ещё одного прислужника.

Запустив грязную пятерню в мягкие и пушистый волосы Корэра, Ноюрн встряхнул голову арии, проверяя, в сознании ли тот. Но взгляд пленника оставался не движим, потому Дурманщик подумал было оставить отключившегося парня, ведь не получая реакции он не мог насладиться процессом.

Пройдясь по комнате, не отводя взгляда от уставившегося в пустоту Корэра, Ноюрн всё же решил продолжить, уж очень было ему интересно, когда наконец болевой шок доконает такого живучего чужеземца, продержавшегося дольше всех прочих «счастливцев» испытавших на себе силу этого дурман корня. Не уж-то мальчонке помогала эта его странная магия?

Пока слуга зажимал голову отключившегося колдуна, Ноюрн припечатал раскалённое клеймо ко лбу Корэра, прямиком над левым глазом.

* * *

Корэр до этого видел лишь размытые пятна — разноцветные силуэты, лениво переплывавшие во мраке опустившейся на горную крепость ночи. Но с новой вспышкой нестерпимой боли часть обозримого мира залила золотистая пелена. Арию охватила паника, неужели и он стал одноглазым? Получится прекрасное дополнение к братцу… Экор без правого глаза, а он без левого.

Никогда раньше Корэр и предположить не мог, что лишится своего единственного преимуществ перед всеми, кто не являлся арией — несравненно хорошего зрения. Против воли он не смог сдержать слёз обиды на жестокую насмешницу Судьбу. А после, сознание, удерживаемое лишь силой воли и нежеланием сдаваться подлому врагу, померкло.

Пленник: Глава 37: Звери в клетках

Няша досталась на растерзание стражникам. Те, оттащили её, упиравшуюся, царапавшуюся и вопящую, что она больше не шлюха, за волосы в камеру в подвалах крепости. Пока её приковывали, воительница умудрилась извернувшись, выдавить большим пальцем одному из пленителей глаз. Но, получив удар обухом топора по затылку, тут же обмякла.

Пристегнув к кандалам цепи, идущие от стен камеры, стражники тут же поспешили захлопнуть решетчатую дверь.

Одноглазый всё зажимал опустевшую глазницу раздобытой невесть где тряпкой, причитая о потере. Всё прочие сторожа крепости, до этого считавшие, что им посчастливилось сопровождать пленницу, мысленно благодарили всех богов о том, что на месте товарища оказались не они. Желания поживиться бабой у них сильно поубавилось, всё же прожить сезон без женщины было куда проще, чем жизньбез глаза, пальца или ещё чего-нибудь, до чего сумеет дотянуться бешеная спутница колдуна.