Вираж бытия
Шрифт:
– Вот таковы и эти эльфы. Внешне прекрасны. Практически идеальны. С безупречными манерами. Но это лишь фасад, за которым скрывается насквозь гнилое нутро…
Ну и так далее.
Из-за чего у него получался этакий «Властелин колец» наоборот.
Фрунзе относился к тем людям, которые видели неприкрытые аллюзии остро-политического толка в знаменитом произведении Толкина. Так, например, в образах Мордора он отмечал сходство с Союзом, а в Изингарде видел Третий Рейх. Ну и так далее. Поэтому он подумал – а почему бы не упредить? Почему бы не ударить первым по идеологии противника? Понятное дело, писателю он этого не говорил. Ему он просто рассказывал красивую историю о красоте и лицемерии, об суровости и справедливости, ну и так далее.
– Ох… – только и выдохнул Булгаков, всем своим видом задавая молчаливый вопрос – а что, так можно было?
– Выдуманные миры, города и прочие местности уже избитый прием. Как и выдуманные народы. Что, впрочем, не исключает реализма и честности в описании. Просто вся эта критика будет выступать не так остро. Не так болезненно. Вы понимаете?
– Конечно-конечно!
После чего нарком оставил Булгакову свой телефон и адрес. Дабы тот, как закончит доработку «Белой гвардии», связался с ним…
Время прогулки истекло.
И Михаил Васильевич, распрощавшись с писателем и его супругой, отправился к кортежу. Требовалось ехать в наркомат. Дела не ждали. А там уже должны были уже сидеть Федоров со компанией, которых он специально вызвал. Мариновать их в гостинице больше смысла не было…
Насколько ему удалось узнать – договориться о закупке оснастки на хоть какой-то подходящий патрон не удалось. Пока. Однако никаких прогнозов по этому вопросу не имелось. Фрунзе, конечно, опираясь на свои знания из будущего мог предположить, что в 1929–1931 годах можно будет купить если не все, то почти все.
Но не сейчас.
Пока не время.
А ждать столько лет – не вариант. Потому что война не за горами. Пусть и небольшая. Тут и конфликт на КВЖД в 1929 году, и военная угроза 1927 года, то есть, вероятная война с Польшей. Да и вызовы в Средней Азии никуда не девались, равно как и на Дальнем Востоке. Ведь там, по сути, в 1926 году еще не угасла Гражданская война – орудовали банды самого разного толка, координируемые из Харбина. При поддержке националистов Китая, Англии и Японии. Особенно Англии. Куда уж без нее?
Так что нужно было запускать свое производство. И чем быстрее, тем лучше. В связи с чем требовалось решить несколько фундаментальных вопросов.
Первым делом требовалась оснастка.
В Союзе 1926 года в относительно доступном количестве имелась она только для патронов Нагана и трехлинейки. Для десятков иных систем – либо в крайне ограниченном количестве, либо при том еще и изношенная.
Но рассчитать и изготовить ее требовало особого ума. И в годы Первой Мировой этого добра наделали в нужном объеме под весь тот зоопарк вооружений. Причем не сильно вспотев. Даже тех знаний, которые имелись в Империи тех лет вполне хватало для этих целей. Он же, привнеся кое-какие компетенции из будущего, мог это все кардинально ускорить и упростить. Да, конечно, было бы классно закупить всю линию целиком и не тратить на это время. Но пока не срасталось. И выбора, по сути, не оставалось.
В теории можно было бы оставить патрон трехлинейки – тот самый 7,62х54R. И голоса в его защиту раздавались, пусть и не очень громко да часто. Но Фрунзе прекрасно знал, какие проблемы этот патрон принесет в дальнейшем. Как в самозарядном, так и в автоматическом оружии. Поэтому был твердо намерен от него избавиться. Тем более, что и его почти не производилось.
В оригинальной истории летом 1927 года Тухачевский в своем докладе констатирует – армия обеспечена патронами на 8 %. И это – по нормам Первой Мировой, на которую он ориентировался. Причем не большая, а сокращенная донельзя РККА, каковой она была в эти годы. В мае 1926 года ситуация была еще хуже. Ведь военная подготовка и, соответственно
стрельбы, почти не велись за тот год. И все, что с горем пополам производилось уходило на склады. А производилось мало и полукустарным способом. Ибо старые наработки в основе своей в этом плане были похерены. Нередко вместе со знающими людьми.Конечно, кое-кто бурчал, что патрон с фланцем дешевле. Но это была чушь. В чем Фрунзе убедился давным-давно. Еще в прошлой жизни. Ведь количество операций при выделке гильзы было одинаковое [38] . Возможно когда-то на заре это утверждения могло считаться справедливым. Но уже к рубежу XIX–XX веков оно уже являлось не более чем устойчивым мифом. КРАЙНЕ устойчивым и живучим.
Какой патрон делать для него вопрос не стоял.
Учитывая ситуацию кроме 6,5х50SR Arisaka ничего под рукой подходящего не было. Да, его требовалось доработать. Но не сильно: только убрать выступающий фланец и сделать проточку шире да глубже, изменив немного проштамповку донца. В принципе этого было достаточно для того, чтобы объявить патрон новым, пусть и созданным на основе другого. То есть, избежать юридических и дипломатических осложнений.
38
Например, на том же Барнаульском заводе фланец даже сейчас калибруют по форме токарным резцом в автомате. Строго говоря фланец в любом случае нужно так или иначе калибровать после штамповки.
А вот дальше… беда…
В 1930-ом году в Союзе запустили первую роторную линию по производству патронов с гильзами из стали.
Классно!
Ну, если так посмотреть, то отлично! Ведь сталь дешевле латуни. А значит и патрон выходил дешевле. Что еще нужно для массового производства? Так?
Так, да не так.
Дело в том, что для глубокой вытяжки требовались особые стали. Либо с высокой чистотой, максимально лишенные таких вредных примесей, как фосфор, сера, кислород и так далее. Либо легированные никелем.
Легированные стали упирались в весьма недешевый никель, который и в XXI веке был в среднем вдвое дороже латуни. А в 1920-е и подавно. Его ведь выпускалось очень мало. Что делало такие стали если не сопоставимые по цене, то явно приближенные.
Стали же достаточной чистоты изготавливались на памяти Фрунзе либо электрической плавкой, либо в кислородных конверторах. На конверторах можно было ставить жирный крест сразу. В ближайшие 20–30 лет вряд ли он станет массово доступен из-за развития химической промышленности Союза. А вот электростали уже выпускали в Союзе. Хм. На единственном заводе «Электросталь», что расположился в Подмосковье. И в 1926 году по прогнозам их выпуск должен был составить что-то порядка 3 тонны.
Всего 3 тонны.
Да, к началу Великой Отечественной войны в Союзе уже выпускалось около 1 миллиона тонн таких сталей ежегодно. Но почти все мощности по их выделке были запущенны в середине или второй половине 1930-х годов. Причем этому сопутствовала обширнейшая программа подготовки. Тут и создание большого количества электростанций, и выпуск оборудования для такой плавки, и многое другое.
Иными словами – в 1926 году электростали у Союза было многократно меньше, чем латуни. Стоила она заметно дороже. И была остродефицитной, так как шла почти полностью на выделку магнитных сталей и легирующих добавок.
И в 1930 году ситуация в целом не изменилась.
Красиво? Ну…
Фрунзе с этой ситуации ничуть не удивился. Вполне обычная ситуация для Союза. Цепляться за красивые идеи у нас любили и реализовывать их несмотря ни на что. Сплошь и рядом. Особенно в 20-30-е годы, когда молодое Советское государство хотело показать всему миру свою значимость.
Но была и другая сторона вопроса. Вопрос ведь не упирался только в доступность и цены сырья. Немаловажным являлась и стоимость оборудования, расход энергии и амортизация.