Вирник

И оторвав от ошеломленной меня свой пронзительный взгляд, повернулся и посмотрел куда-то мне за спину. Повинуясь стадному инстинкту, я обернулась и проследила за направлением его взгляда. По вновь появившемуся коридору семенил маленький щуплый старичок в пиджаке, шляпе и с изрядно поношенным портфелем в руках.

– Приветствую! – весело произнес он и учтиво снял шляпу, обнажив седую голову.

– Вы опоздали, – отозвался бармен, принимаясь за приготовление нового напитка. Его голос звучал ровно, но мне почудился в нем еле заметный упрек.

– Прошу прощения, – смущенно отозвался старик. – Моя жена никак не хотела меня отпускать и все пыталась завести остановившееся сердце.

Он сказал это без тени страха или волнения, как данность. Словно речь шла о некстати образовавшейся пробке, задержавшей его по пути на важную встречу. Бармен равнодушно кивнул, принимая такое оправдание и произнес:

– Присаживайтесь.

Подойдя к стойке, мужичок ловко вскарабкался на высокий стул слева от меня и прижимая одной рукой портфель к себе, протянул руку:

– Яким.

– Мира, – пожав протянутую руку, представилась я.

– Добро пожаловать в «Партиториум», – раздался голос бармена и перед стариком возникла чашка крепкого чая с молоком.

– Благодарю, – отозвался гость и с наслаждением отхлебнул.

Окинув его взглядом и убедившись, что приготовленный напиток гостю нравится, бармен бесстрастно спросил:

– Что вы помните о вчерашнем дне?

Яким на секунду задумался, а потом уверенно произнес:

– Я был дома, лежал в кровати после перенесенного инфаркта. Моя жена Цинна ухаживала за мной. К вечеру мне внезапно стало хуже и сердце остановилось…

– А до этого события? – ровный голос выдавал абсолютную незаинтересованность спрашивающего в ответе.

Старик на минуту замер, а потом поспешно пояснил:

– Моя внучка, Делечка, серьезно заболела. Я так переживал за крошку, что сильно перенервничал. Вот старое сердце и не выдержало…

Яким расчувствовался и даже украдкой стер подушечкой большого пальца слезы в уголках глаз.

Бармен равнодушно кивнул и произнес:

– Вы оба находитесь в «Партиториуме» – месте, где души подвергаются последнему великому суду. Меня зовут Дариус и я буду вашим судьей. От итога приговора будет зависеть куда в последствии попадет ваша душа: в сады эдема или пустоты инферно. Оттуда обратной дороги уже не будет.

Дариус сделал небольшую паузу, давая нам возможность осмыслить услышанное, а затем спросил:

– Вы готовы?

Мы с Якимом стушевались, но тем не менее кивнули.

– В таком случае, начнем, – произнес бармен и вытащил из-под стойки колоду игральных карт.

Глава 4. Что наша жизнь? Игра!

3

Не успев переварить мысль о предстоящем суде, я вытаращенными глазами уставилась на Дариуса. Он между тем невозмутимо прошел в центр зала и остановился у непонятно откуда взявшегося покерного стола, обтянутого мягким зеленым бархатом.

3

«Что наша жизнь? Игра!» – цитата из арии Германа, опера «Пиковая дама», авт. П.И. Чайковский.

– Прошу, – указал он нам на два табурета у стола, а сам занял место дилера.

Мы послушно заняли свои места.

– А на что играем? На деньги? – оживился Яким.

– Если пожелаете, – невозмутимо отозвался крупье, тасуя пластиковую колоду.

– Но у меня нет денег, – возразила я. – К тому же я плохо играю.

Дариус молча достал откуда-то две одинаковые стопки фишек и раздал нам с Якимом.

– Это ваш банк, – пояснил он и стал терпеливо разъяснять мне правила игры. – Пять карт, ваша задача собрать комбинацию сильнее чем у вашего соперника. Если получилось – вы выиграли.

– На словах все просто, – нахмурилась я, разглядывая розданные карты.

– Не волнуйтесь, Мира, я буду вам подсказывать, – участливо похлопал меня по плечу старичок. – Мы ведь можем сыграть пару пробных сетов, пока девочка освоится?

– Разумеется, – отозвался Дариус.

И мы начали игру. Сначала у меня получалось откровенно плохо, но постепенно я вошла во вкус и с каждым разом играла все лучше. По моим ощущениям прошло несколько часов, прежде чем мы закончили.

– Достаточно, – произнес бармен после очередного сыгранного сета и собрал наши фишки.

К сожалению, я проиграла Якиму почти весь свой банк.

– Не расстраивайся, дочка, с кем не бывает, – утешал меня старик.

– Господин Манн, ваше время вышло, вы осуждены, – спокойно произнес Дариус.

Старик нервно дернулся и вытер рукавом пиджака выступивший на лбу пот.

– И… куда мне? – робко спросил он бармена.

– Прошу, – ответил тот и указал рукой на лифт в коридоре.

Господин Манн послушно кивнул и нетвердой походкой отправился в указанную сторону. Стоило ему приблизиться как двери лифта приветственно открылись, принимая испуганного гостя.

– Все будет хорошо, Яким! – крикнула я и на прощание помахала рукой.

Он поднял на меня испуганный взгляд и успел лишь слегка приподнять свою шляпу прощаясь, прежде чем створки закрылись, навсегда отрезая его от этого места. С громким гулом лифт умчался прочь, унося с собой душу старика.

– И куда он? – спросила я, заметив, что никаких опознавательных кнопок или лампочек рядом не было.

Дариус лишь молча указал на колонны у бара, вода в которых вдруг превратилась в кипящую раскаленную магму, грозящую вот-вот выжечь стекло и вылиться наружу. Мне даже показалось что воздух в комнате стал ощутимо горячее. Однако через несколько мгновений это прошло, колонны вспыхнули белым светом и в них вновь забурлила прозрачная вода. Я невольно поежилась.

– Он на месте, – толи мне толи самому себе пробубнил Дариус и вернулся за стойку.

– А мне куда? – с замиранием сердца спросила я.

Едва взглянув в мою сторону, бармен жестом указал на стул у бара:

– Iniustus, пока здесь.

Я раздраженно закатила глаза, можно подумать, что у него слова платные. Послушно усевшись обратно за стойку, принялась цедить очередную порцию коктейля. Потом еще. И еще.

Возле меня собралась уже небольшая армия пустых стаканов, а ничего не происходило. Неизвестность и томительное ожидание медленно, но верно сводили с ума.

– Мы второго пришествия ждем или что? – раздраженно пробубнила я в спину мельтешащему у полок Дариусу.

От внезапного звука моего голоса тот резко повернулся и уставился на меня. В глазах мелькнуло изумление. Впрочем, эмоция была мимолетной, я могла и перепутать.

– Ждем Референа, – выдавил он и снова отвернулся к своим бутылкам.

– А Референ – это? – ответ приходилось вытягивать чуть ли не клещами.

– Это я, – послышался низкий голос сзади.

Я обернулась – в зале стоял высокий черноволосый мужчина, одетый в белоснежный китель.