Virtuality

Если в лифте больше двоих человек, то один из них так и останется неизвестным преступником.

Или, например, можно просто пошутить. Сказать, что в помещении воняет кишечными газами.

Заметьте, что как только вы это скажете, все начнут внюхиваться.

Даже когда мы предполагаем, что правда ужасна, мы всё равно стремимся её узнать.

Мы — правдомазохисты.

А теперь попробуйте запомнить эту тему. И незатейливо ввернуть в каком-нибудь разговоре. Например, во время семейного обеда.

Или во время романтического ужина при свечах.

А потом посмотрите на реакцию. Любая откровенная тема вызывает в людях внутренний протест, но они сделают всё для того, чтобы это скрыть. Потому что такие темы — это и есть мы сами. Но при этом мы всегда сошлёмся, что в данной обстановке эта тема неуместна.

Все мы испускали газы в общественных местах.

Маленькая революция.

Следующий этап — возмущение. У всех он протекает по-разному. Но большинство реагирует агрессивно. Люди не любят, когда им лезут в душу.

Реакция людей на какие-либо темы — это глобальный источник информации. О самих людях. Если узнаешь, как они реагируют на личные вопросы, то узнаешь их характер. Реакция на интимное — самая искренняя реакция, так как она затрагивает самую глубину души. Или ещё чего-то там.

Додумайте сами.

Настоящее время.

— Ну? Ты когда-нибудь созреешь?

Кажется, она залезла мне в душу.

И я делаю ещё пару больших глотков.

Глава 2.3

Слышу гудки. Трубку не брали долго, почти минуту. И вот, долгожданный сонный голос:

— Слушаю.

Здесь и сейчас.

Вы слышите?

Даже не знаю, как ему сказать, что я по нему соскучилась.

Точно, соскучилась.

— Эм-м-м… — мычу я в трубку.

— Алло? Кто это? — спрашивает Крылов.

— Это я, Вика.

— Вика? — он делает небольшую паузу. — А-а-а, Потапова? — удивлённо протягивает доктор.

— Она самая.

— Чем обязан в столь поздний час? — в его голосе слышатся нотки радости.

А я ведь даже не знаю, чем он мне обязан.

— Мне просто одиноко, доктор. Очень одиноко.

— Понимаю, это нередко бывает. Если честно, мне тоже, — значит, я не одна такая, думается мне в этот момент, — вы что-нибудь вспомнили? — спрашивает Крылов.

— Да, кое-что вспомнила и кое-что выяснила. Завтра расскажу.

— И многое вы вспомнили?

— Нет, не сказала бы, что так уж много. Но это кое-что проясняет, особенно некоторые мои реакции на людей. В том числе и на то, когда меня называют «Милочка».

— Милочка? — я замечаю, что теперь, когда я уже разобралась в себе и в отношении к Жене, меня уже не так сильно задевает это слово. — Это интересно. А что конкретно вспомнили?

— Ну, — я думаю, как проще сформулировать моё воспоминание, — один момент из того периода, когда мне было тринадцать лет.

— И как? Вдохновляет?

— Не очень. Всё было просто ужасно.

— Ужасно? Зато теперь вы знаете, что всегда могло случиться хуже, чем есть в действительности. Это очередной повод понять, что ваша жизнь хороша.

— Да я, в общем-то, не жалуюсь, просто у меня не может уложиться в голове, как я могла быть такой.

— Такой — это какой? — интересуется Крылов.

— Ну… я была уродлива. Я за собой не ухаживала, меня никто не любил.

— А сейчас? Сейчас любят?

— Даже не знаю. Сейчас на меня все пялятся, но мне, кажется, никто не нужен. Вообще никто. Я как-то агрессивно отношусь к людям. Даже немного высокомерно.

— Высокомерность — не такой уж порок. Главное не переусердствовать. А вот от агрессии стоит избавиться. Она вам не нужна.

— Буду стараться. Думаю, вы мне в этом поможете.

— Конечно, помогу. Это моя работа. Кстати, вы так и не вспомнили, где вы живёте и кто ваши родители?

— Нет, пока не вспомнила. Кажется, мне и не хочется вспоминать. Во всяком случае, я поймала себя однажды на этой мысли.

— Это очень важный момент. Запомните это. Вы записываете подробности в ежедневник, как я вам посоветовал?

— Да, он теперь значительно пополнился подробностями.

— Будет интересно посмотреть. А что с пропиской? Вы не ездили по адресу, указанному в паспорте?

— Нет, туда я ехать тоже не хочу. Я хочу сначала всё вспомнить, а потом только уже объявиться.

— А как вы собираетесь жить всё то время, пока не помните своё прошлое?

— Думаю, выживу. У меня есть социальная карта, на ней много денег.

— Социальная карта? — Крылов делает паузу. Кажется, он немного задумался, — банковская карта, да?

— Да, на ней много денег. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы прожить с полгодика. Мне, наверное, хватит.

— Полгода? Хм-м-м… — доктор снова задумался. — А вы не пытались узнать, откуда приходят перечисления?

— Пока нет, я обнаружила это не более часа назад.

— Наверное, надо позвонить в «Соцстрах».

— «Соцстрах»? — спрашиваю я.

— Да, именно туда. Все переводы на социальные карты приходят именно оттуда.

— А как я им это преподнесу? Скажу, мол, здравствуйте, я ваша тётя, дайте мне расклад по моему расчётному счёту? Как вы себе это представляете?

— И то верно. Вас могут принять за преступницу.

— Именно так я и подумала.

Крылов делает ещё одну паузу. Мне даже начинает казаться, что он уснул. Говорю в трубку:

— Алло?

— Да-да, Вика. Я здесь. Кажется, у меня есть идея.

— Какая?

— У меня есть кое-какие знакомые в этой конторе. Завтра, если помните, у нас вторая встреча. Вот и скажете мне номер карты. А я посмотрю, что мы сможем узнать.

— А деньги с неё никуда не уйдут?

— Мне ваши деньги не нужны. У меня своих достаточно. Ну, — он смеётся, — на хлеб с маслом хватает.

— Хорошо, Дмитрий Валентинович. А что с моей проплатой за сеансы?

— У вас предоплачено два сеанса, это обязательное условие лечения. То есть, вы оплатили первый и последний сеанс.