Виртуоз

Зик презрительно приподнял уголок губ, глядя на организацию работы в провинции. Гарри просто пожал плечами: Плимут был портовым городом, в туристический сезон наводненным магглами-иностранцами, но для магов он оставался вечным напоминанием об их бессилии, граничным столпом на краю их волшебного мира.

Море - удивительная преграда, не позволяющая аппарировать, бунтующая стихия, неподвластная магии, с седыми гребешками волн, с обманчиво-прозрачным спокойствием в тихую безветренную погоду, - море не нравилось магам. Вернон Дурсль инстинктивно поступил правильно, увозя Гарри и свою семью от писем с извещениями школы чародейства и волшебства на остров посреди соленой воды.

Маги старались не селиться на морском побережье: здесь их свобода перемещений ограничивалась с одной стороны. Поэтому в Плимуте на его 270 тысяч жителей приходилось всего 38 магов, и среди них не было даже собственного Пожирателя Смерти, а плимутское отделение аврората больше напоминало пансионат отдыха.

Лондонские авроры отказались от аппарации или перехода камином сразу в домик миссис Твигс; они предпочли прогуляться.

– Замечали ли вы какие-нибудь странности в поведении миссис Твигс?

– Да нет… что вы… никогда, - мистер Шенкиз, полный мужчина сорока лет, с выпуклыми глазами и густыми усами, отрицательно покачал головой и с грустью добавил: - Твигсы жили здесь еще когда моя матушка была маленькой. Мы их за своих держим… держали. Никогда не знаешь, чего ждать от чужаков.

Гарри с трудом удержался от того, чтобы хмыкнуть.

Ты можешь приехать в графство * шир на заре туманной юности, прожить там девяносто лет и забыть, как называется улица, на которой ты родился и вырос, но если что-то случится, местные жители скажут: «… а эти, которые приехали…»

Авроры подошли к рыбацкой хижине, возле которой лежала перевернутая лодка под навесом и висели рассохшиеся сети.

– Мистер Твигс любил рыбачить, - пояснил Шенкиз, проходя к двери.
– Один раз вышел в море - и предсказаний-то никаких погодных не было - и тут как налетит шторм… Миссис Твигс уж как убивалась… как убивалась… Десять лет прошло.

Шенкиз постучал в дверь, крикнул громко:

– Аврора, вы дома?

Зик весь подобрался, напрягся, словно ожидал, что на пороге сейчас покажется не 110-летняя старушка, а нелегальный вампир. Гарри тоже перестал с интересом оглядывать окрестности, внутри у него екнуло, нарастало тревожное предчувствие, что что-то должно произойти, он увидит нечто важное, увидит и сразу что-то поймет…

Изнутри послышались шаркающие шаги, лязгнул отпираемый засов и перед аврорами появилась морщинистая леди с седыми кудряшками, в пледе, накинутом поверх платья, и больших круглых очках.

– Это вы, Лурди?
– спросила она дребезжащим голосом.
– Сегодня всю ночь баловались какие-то мальчишки: стучали в дверь, в окно, а стоило мне зажечь лампу - убегали, негодники.

Шенкиз несколько смутился.

– Мы наколдуем фантом собаки, - пробормотал он.
– Ночи на три его действия хватит. Аврора, вот эти люди прибыли из Лондона…

Старушка всмотрелась в лица Гарри и Зика, подняла очки на лоб, всплеснула руками:

– Да это же Гарри Поттер! Что ж мы стоим-то так! Проходите, проходите!

– Сейчас чаю попьем… - бормотала она, идя впереди авроров.
– Я пирог испекла… Джем есть, сыр… Ах, знать бы, что вы придете! Посидите в гостиной, я мигом.

Она открыла дверь комнаты, приглашая гостей пройти.

Дом внутри, против ожиданий Гарри, оказался таких же размеров, как и снаружи. То ли чете Твигсов не хватало денег, чтобы построить себе дом с магией пространства, то ли к ним в гости приходили обычные люди, и все игры с волшебством посему исключались.

Гарри покачал головой: он теперь не мог представить свою жизнь без колдовства, без магии.

На камине в гостиной стояли маггловские неподвижные фотографии, запечатлевшие супругов Твигс в разные годы их жизни: молодые счастливые темноволосые люди на берегу моря, держащиеся за руки; серьезные тридцатилетние мужчина и женщина, он читает газету, она вяжет полосатый шарф; сорокалетние Твигсы на диване в гостиной, он погрузневший, с залысинами, а у нее уже искусственная завивка, хотя волосы пока каштановые…

Гарри пробежался взглядом по семейной выставке, остановился на фотографии Твигса в лодке. Твигсу здесь было лет шестьдесят, на нем была штормовка и сапоги до колен, он держал в руках спиннинг и смотрел вприщур в объектив. На носу лодки сидела кошка, обычная, серая в полоску; животное напряженно глядело на неведомого фотографа и выглядело тут единственным достойным хищником.

– Вы все-таки точно уверены… эээ… - спросил у спины Гарри Лурдис Шенкиз.
– Не возражаете, если я с ней сначала поговорю?

В гостиную вошла миссис Твигс с подносом, на котором стояли чашки, чайник, сахарница, молочник и блюдо с пирогом.

– Гарри Поттер… Я даже не верю. Я столько о вас читала! Пожалуйста, угощайтесь.

Гарри повернулся и взглянул на старую колдунью. Она совсем не походила на женщину, покрывающую преступления, а напоминала, скорее, пожилых леди Агаты Кристи с этими ее седыми кудряшками, древними очками, добрым лицом и шерстяным пледом на синем платье. И Гарри сказал э т о сейчас, покуда он еще мог сказать:

– Где сейчас ваш сын, вампир Твигс?

Старая женщина опустила поднос на столик, села сама.

– О, Мерлин мой… - прошептала она.
– Вы из-за этого? Вы все-таки из-за этого?

В ее голосе отчетливо послышалась нарастающая истерика, и Лурдис Шенкиз бросился к ней:

– Не волнуйтесь, Аврора! Аврора, с вами все в порядке? Ради всего святого, успокойтесь!

– Миссис Твигс, я очень сожалею… Но мы должны увидеть вашего сына. Он незарегистрированный вампир и ставит под угрозу безопасность магглов, - Гарри посмотрел на Зика и тот дернул подбородком, описав им дугу: «осмотреть дом?»

Гарри покачал головой. Сначала нужно попытаться уладить все добром.

– Гавейн никогда никого не убивал, - всхлипнула Аврора Твигс.
– Никогда! Он только крыс… мышей… он никогда… больше… никого… Он не трогал! Поверьте мне!

– Мы должны увидеть его, - мягко сказал Гарри.
– Если он никого не трогал, с ним ничего не случится. Я даю вам слово, миссис Твигс. Слово Гарри Поттера.

Аврора словно не слышала его: она всхлипывала в платок и утирала слезы.

К развалинам замка они добирались поэтапно: сначала Шенкиз, поддерживающий Аврору, затем Шенкиз с Гарри и Шенкиз с Мэдривером. Неудивительно, что местный аврор выглядел усталым и угрюмым, а также растерявшим весь пиетет по отношению к лондонским коллегам: ему пришлось аппарировать в течение получаса целых шесть раз.