Вирусапиенс

— Если маленькие — кроманьонцы, то понятно, куда делись гиганты-неандертальцы! — понурив голову, пробормотал Дмитрий, проглатывая комок, подступивший к горлу. — Ученые голову ломают, почему они исчезли, а их просто выели, как менее приспособленный вид.

— Ты видел, как они добыли огонь? — удивленно взвизгнул Пугачёв. — Если не зажигалка, то прототип её. Странно!

— Даа, брат!

— Весёлое, однако, кино получается: от каменного века до нынешнего дня человеки поедают друг друга. Вся наша история — сплошная трапеза.

— Вы не рады, что ваш вид победил? — удивленно поинтересовался Русса, останавливая экскурс в историю человечества.

— Я говорил! Вы странные существа! — добавил он, пылая удивлением.

— На себя посмотри, кисель перегретый, — возмутился Пугачёв беззлобно. — Живешь чёрт знает сколько, раз предков наших лично наблюдал, а людей понять до сих пор не смог.

— Ты думаешь, что он сам был свидетелем той сцены? — поинтересовался Потёмкин, не скрывая сомнения.

— Четыреста пять, — пробормотал Русса, потупившись. — Я велико молодой.

— Четыреста пять чего? Тысяч лет? — присвистнул Пугачёв, закряхтел удивленно.

— Не надоело? — тут же поинтересовался он и засмеялся.

— Зачем мы вам? — Дмитрий не обращая внимания на веселость Пугачёва, не удивлялся и не пытался поправить гуорка, когда тот ошибался в понятиях.

— Мы — игроки. Вы — будущие игроки. Земля — игровая площадка, — ответил Русса лаконично.

— Игроки? — выдохнул Дмитрий, задумался, вспоминая странные ночные видения.

— Как силти?

— Не совсем, — пробормотал Русса растерянно.

Весёлый розовый слон сжался в горящий плазмоид, гуорк начал темнеть, судорожно вспыхивая на доли секунды.

— Точнее! — рявкнул Потёмкин, сжимая зубы до скрипа. — Как жукообразные силти, оставшиеся лежать с разбитыми головами на чужой игровой площадке?

— Нееет! — прохрипел Русса.

Малиновый блеск раскаленного металла постепенно угасал, гуорк становился все меньше.

— Я погибаю.

Вячеслав приблизился к темнеющему шару вплотную, озадаченно потер кончик носа:

— Димыч, мне кажется, он не врёт — ему действительно плохо. Что будем делать?

— Что делать? — закричал Потёмкин, сжимая руки, сосредоточился, ударил вспыхнувшей молнией прямо в центр затухающего плазмоида.

«Велико молодой гуорк» вздрогнул, на мгновенье вспыхнув ярким светом.

— Помогает! — улыбнулся Вячеслав, поддерживая товарища.

Он наотмашь хлестнул Руссу пылающим огненным жгутом — так, что гуорка отбросило далеко в сторону, где он радостно запылал маленьким солнцем.

— Вот уж воистину: их бьют, они крепчают, — сказал Потёмкин, прищуриваясь.

— Что с тобой, дружище? — поинтересовался Пугачёв и, улыбнувшись, забубнил, изображая старого зануду: — Заболел — лежи, неча на сквозняках бродить.

— Это не просто объяснить, — живо ответил Русса.

— А ты попробуй! — предложил Вячеслав. — Не зря же мы через всю Вселенную топали.

Гуорк менялся на глазах, то раздуваясь до размеров пылающего дирижабля, то сжимаясь, превращаясь в горящий воздушный шарик.

— Не уверен, что знаю, почему это происходит со мной, — начал он неспешно, — но похоже на действие ваших вирусов.

Дмитрий переглянулся с Пугачёвым, удивленно поднял брови:

— Заразился? — сочувственно поинтересовался он.

— Когда приставили к людям — не было. Потом появились вы — началось, — обжигающе вспыхнул Русса. — Чем больше я узнаю ваш народ, тем чаще отключается моя жизненная сюи.

— Что значит «приставили»? Ты что ж, мальчишка бестолковый? — проворчал Потёмкин, недовольно. — Приставили его!

— Да. Я велико молодой, — ничуть не смущаясь, согласился Русса. — А приставили — значит, я должен следить за вашим народом. Вы, люди, очень странные.

— Заладил: велико молодой, странные! — возмутился Вячеслав. — Что странного?

Русса вспенился, плеснул огненными пузырями, удовлетворенно вспыхнул и подпрыгнул вверх, высоко зависнув над каменной поверхностью.

— Земля, — начал он. — Воюете сами с собой. Нельзя делить одна планета! Забирая у другого — забираешь у всех! Забирая у всех — забираешь у себя!

— Можно подумать, больше никто во Вселенной не воюет! — прервал размышления гуорка недовольный Дмитрий. — Видел я «дружескую» встречу силти и юоки.

Он понимал, что гуорк прав. Война людей с людьми противоестественна, но согласиться, чтобы кто-то со стороны осуждал землян, никак не мог.

— Силти и юоки — жители разных звездных систем. У них спор с планетной системой, расположенной в ничейном пространстве, и они решили его в игре, — продолжил Русса, как только Потёмкин замолчал. — Команда на команду. Никаких войн. Выбираете планету без жителей, и проводите поединок. Проигравшая сторона уступает. Конфликт исчерпан. Разве не честно?

— А вы, стало быть, в «дружеской Олимпиаде» довольные зрители, потирающие руки? — вклинился в разговор Вячеслав.

— Мы? — задумался Русса, то раздуваясь, вспыхивая, то съеживаясь, багровея.

Сверкающий плазмоид находился в непрерывном движении. По-видимому, это было его естественное состояние.

— Мы — судьи! — выпалил гуорк, как показалось Потёмкину, гордо.

— Организаторы игр и инструкторы.

— А вышивать крестиком не пробовали? — выкрикнул Вячеслав.

— Наверняка и это вам по силам.

— Не понял, — растерялся Русса, съёживаясь.

— Не много ли вы на себя берете? — продолжил Пугачёв, испепеляя гуорка возмущенным взглядом.

— А если стороны окажутся неудовлетворенными результатами «честных» поединков? Если решат продолжить разборки на местном уровне? Если то, что справедливо для одних, покажется нечестным для других?

Русса начал сжиматься, смущенно бормоча.

— Вы думаете, мы не должны? — выдавил он обессилено.

— Славка, остановись! Он опять в обморок упадёт!