Вишенка на десерт

Первый кусочек кажется пищей богов. Я буквально чувствую, как пустой желудок радостно принимает нежнейшую выпечку. Булочка исчезает в мгновение ока, не замечаю, как съедаю всю до крошки. А потом, как всегда, наступает пора раскаяния. Сытый живот не радует. Чувство собственного ничтожества охватывает с новой невероятной силой. Ненависть к себе, своей слабости буквально заставляет застонать. Слезы градом текут из глаз. Хочется скрыться. Стереть из памяти, просто разлететься вдребезги, и не существовать. Плечи вздрагивают в тихих рыданиях.

Но внезапно скрипят входные двери. Я затихаю. Прислушиваюсь к шагам. Папу узнаю сразу. А тот, другой, идет мягко как кошка. И почему-то по позвоночнику побегают мурашки. "Он явно не управляющий", — мелькает в голове.

Сквозь щель между гардинами видна спина папы и часть плеча и лица "неуправляющего". И лицо это полностью закрыто странной, плотной маской. Только видны глаза сквозь узкие щели. Становится еще более жутко. Кто так одевается, будто на карнавал?

— Это очень опасно, сэр Тень. Не думаю, что удастся сделать незаметно, — говорит папа.

Затаиваю дыхание. Сэр Тень? Какое удивительное имя! Что мне теперь делать? Выдать себя, выйти, и, извинившись, покинуть кабинет или дождаться, пока они наговорятся?

— Доверьтесь мне, лорд Роуз. Я знаю, кому поручить эту миссию, — голос у Тени — тихий шорох. Словно сухие листья под ногами. — Он выполнит ее идеально.

— Если мы возьмемся за это, нужно быть уверенным, что Лев и его семья в нужном месте. Иначе пострадают невиновные, — беспокойство в голосе отца смущает. Теперь я уверена, что показываться не стоит. Более того, лучше забыть все, что услышу.

— Благая цель нуждается в жертвах. Но мы их сократим до максимума. Лев будет на арене, уверяю.

— И как в эту игру должен войти Шип?

— В эту игру может войти и Роза... — подобострастно говорит Тень.

Папа хрипло откашливается. Преодолевает внутреннее сопротивление и страх.

— Нет... Я еще раз повторяю. Розам это не нужно. Разыгрываем карту Шипа.

— У меня есть лучший кандидат.

— Тоже из рода Шипов?

— Можно и так сказать...

Желудок неожиданно издает тихое урчанье. Испуганно прижимаю ладонь к животу. Не уверена, что они услышали. Но во рту пересыхает от страха. Тень мельком скользит взглядом по гардинам. На мгновение кажется, что он видит меня. Смотрит прямо в глаза. Но через минуту его взгляд идет дальше, а я перевожу дух. Вроде бы пронесло.

"Потерпи, потерпи!" — мысленно стону.

— Мы договорились? — Тень, наконец, переключается на папу.

— Конечно!

— Тогда мне пора. Провожать не надо.

Незнакомец выходит. Двери мягко стукают о косяк. И мой живот снова выдает громкую руладу. А через несколько секунд гардина резко отодвигается. Встречаюсь взглядом с папой.

— Вивьен? Что ты здесь делаешь?

Таким испуганным я его отродясь не видела.

Глава 17

Из сна выдергивают шум, топот и крики сестер. Яркое солнце упирается в занавески жаркими лучами. Потираю глаза, медленно сажусь, потягиваюсь и замираю. Воспоминания из ночных кошмаров выныривают из памяти, как поплавки из воды.

— Кто он такой? Этот тип в маске... — шепчу, и сразу же прикрываю рот ладонью. Не хочу, чтобы услышали.

Итак, сэр Тень... И папа ему помогал. Не знаю, насколько поняла Вивьен, что происходило в кабинете. А вот я после всех тех прозрачных намеков, кажется, гораздо больше чем нужно. Только поверить в это не могу. Неужели лорд Роуз действительно участвовал в заговоре.

Внезапно становится страшно. Если я правильно все поняла, то и король, и Торнтон в курсе. Кстати, почему именно Торнтон. Пусть он и кузен короля, но еще и ближайший претендент на трон. Бардальф пока не женат. И даже на примете нет претенденток на роль будущей королевы. Вернее, известных широким массам претенденток. А Торнтон... Торн... Торн... Фамилия крутится в голове, как заезженный трек. И странные слова, зашифрованные о Шипах и Розах. Кто Шип, кто Роза? А Лев, наверное... король... Тогда Шип это...

Дверь внезапно хлопает, приоткрывшись с размаху. От неожиданности чуть не подпрыгиваю на кровати. А в комнату вбегает Гортензия.

– Ты еще в постели? Вставай! Быстро! — подлетает ко мне и хватает за руку.

— Ты чего? Неужели пожар? — вырываю родную конечность из загребущих лапок.

– Да какой пожар! Мы все проспали после вчерашних приключений! Через десять минут в холле нас будет ждать лорд Торнтон, чтобы повести на мельницу. А никто не готов.

Она так расстроена, смущена, что невольно и сама напрягаюсь.

– А где Сара?

— И она, и Роберта сейчас одевают и прихорашивают Селесту. Она должна быть идеальна перед будущим женихом.

– Будущим женихам? — удивленно округляю глаза. — То есть Торнтоном? — интересно, а он об этом в курсе?
– Не слышала, чтобы он ей признавался...

— Ой, Вив, ты такая глупая!
– хихикает. — Разве можно в Селесту не влюбиться? Чуть позже сделает предложение. Они только-только наладили контакт...

Хмыкаю. Что-то не верится. Хотя, как я уже и говорила, пускай забирает этого чертового менталиста со всеми потрохами. Главное, чтобы счастливое семейство от меня держалось как можно дальше.

— Ну? Давай, побыстрее!
– подталкивает нервно.
– Беги, умывайся. И я тебе прическу сделаю, а ты мне. Потому что мало времени. Платья уже Сара и Роберта помогут надеть. А пока белье накинь.

Подчиняюсь приказу. Но не потому, что приказ, а потому, что умыться действительно стоит. И зябко в ночной рубашке после сна. Хочется завернуться во что-то более существенное, чем этот полупрозрачный наряд.

Быстро бегу в ванную, пока не замерзла полностью. Больше в раковине меня не ждут лягушки. Поэтому без страха привожу себя в порядок и возвращаюсь в комнату.

Гортензия уже там, нетерпеливо постукивает ножкой. На ней рубашка, чулочки, кринолин, нижние юбки и корсет. Однако он еще не зашнурован, завязки болтаются по спине. Я тоже натягиваю рубашку, чулки и юбки, тихо радуясь, что ни кринолинов, ни корсета платье не предусматривает. Только плотный лиф и жесткую тесьму под грудью.

Гортензия сажает меня на стул.

– Завяжи волосы в свободный узел на затылке, а несколько прядей спусти на шею, - прошу.
– Под шляпкой все равно не видно. А так шпильки не будут давить. И голова не разболится.