Вишенка на десерт
Шрифт:
– Уверена?
– переспрашивает, взвешивая локоны в руке.
– А если расплетется?
— Ну и что? Заплетем снова, — отмахиваюсь.
– Перед кем там красоваться?
Гортензия задумчиво принимается водить щеткой по волосам.
— Думаю, ты права, — наконец выдает. И начинает легонько заворачивать косы в пышную "баранку".
Через несколько минут мы меняемся местами.
— Что ты хочешь? — спрашиваю, расплетая золотистую косу.
— Не знаю... — смотрит смущенно. — Прическу всегда выбирала Мэри. Мне нравилось…
Голос звучит растерянно.
– А что
– стараюсь понять вкусы сестры.
Гортензия пожимает плечами. Уводит взгляд. Привыкла, что все за нее решают. Или у Селесты подсматривать.
— Хорошо, — вздыхаю. — Поскольку у нас действительно времени маловато, то я сделаю то, что посчитаю нужным.
Кивает
— Только не ной потом! — строго предупреждаю.
Качает головой.
Беру в руку прядь светлых волос. Они действительно очень красивые. Такие блестящие, тяжелые и гладкие. Гортензия постоянно их пудрит. И очень даже зря. Ведь они, пожалуй, даже красивее, чем у Селесты.
– И забудь сегодня о пудре, милая! — ловлю ее взгляд в зеркале.
– Закрывай глаза и не подсматривай. Будет сюрприз.
Уверенной лишь притворяюсь для Гортензии. На самом деле мне неизвестно, понравится ли ей прическа. Проблема в том, что я не умею делать те, которые приняты здесь в Ласфарии в целом, и именно в королевстве Аквилания. Ни малейшего понятия не имею, как эти их "вавилоны" на голове выкручивают.
К счастью, Гортензия послушно закрывает глаза. Не подсматривает. Мне даже становится ее немного жалко. Она такая безвольная, так привыкла подчиняться, не иметь своего мнения, а где-то же это мнение должно быть. Где-то глубоко. И личность, которая рвется на свободу. Что будет, если сестра устанет сдерживаться, играть роль?
Перебираю волосы, расчесываю пока не начинают блестеть еще ярче. Моя бы воля, оставила вот так, распущенным. Может еще бы лентой украсила или шпилькой. Но Гортензия не отважится. И я вдруг понимаю, что нужно делать. Стоит только представить, что передо мной не взрослая девушка, а маленькая Любавочка, которую я собираю в садик. Причесываю красиво. Ведь там, в группе старших дошкольников "Колокольчик" ее ждет первая любовь - Матвей. И для него нужно быть очень-очень красивой. Красивее напыщенной Вали, родители которой владельцы единственного в городе детского кафе "Бемби".
Руки сами собой начинают делить прядки. Как по мановению волшебной палочки появляются два пышных колоска. Но не обычные, а заплетенные наизнанку. Легко завязываю концы лентами, разрыхляю сплетенные пряди, чтобы косички выглядели пышными. А остальные волосы скручиваю в узел на затылке, переплетя тоненькими лентами и закрепив шпильками.
??????????????????????????
Вот и все, - говорю со страхом.
– Нравится?
Гортензия медленно забирает ладони, которыми прикрывала лицо.
— Как? — нетерпеливо спрашиваю, потому что сестра замерла. Вытаращилась в зеркало и хлопает глазами.
– Не нравится?
Сердце в груди замирает.
– Очень! Очень нравится! — вскакивает на ноги и порывисто обнимает.
– А как ты это сделала?
– отстраняется, с любопытством заглядывает в глаза. — Прическа странная. И красивая. Похожа на маллалийскую
Краснею. Прокол. Снова.
– В какой-то из книг. Не помню, - стараюсь казаться спокойной. И когда уж я перестану бездумно брякать, и таких ситуаций станет меньше.
Прическу замечают и маман с Селестой, когда мы уже одеты в утренние платья выходим в общую гостиную. Сестра придирчиво оценивает новый стиль Гортензии. Сжимает губы, но ничего не говорит. Настенные часы как раз бьют восемь часов, и нам стоит поспешить. Завтрак остается на столе нетронутым, но сейчас точно не чувствую голода. Нервное возбуждение сестер передается и мне. Только они предвкушают восторг и веселье, а я очередную кучу проблем.
И не ошибаюсь. Потому что в холле нас ждет не только лорд Торнтон, но и Фрэнк Симонс. И, самое главное, — Джеффри Спайк.
Он сразу находит меня глазами. Взгляд наполняется сначала изумлением, а затем искренним восторгом.
Нервно поправляю подол свободного, бледно-шафранового платья. Щеки невольно краснеют. Чувствую, что не только Джеффри смотрит на меня. Голубые глаза Торнтона, похожие на обломки льда, тоже пронзают взглядом.
Экс-жених идет вперед и сразу хватает за руку.
— Ты сегодня просто невероятно прекрасна, Вив!
Тыльную сторону ладони обжигают губы. Их жар чувствую даже через перчатку.
Слова холодным комом застревают где-то в горле. Молча пытаюсь высвободить руку. Ибо Джеффри хоть и уже отклеился от нее, а продолжает сжимать в ладони. Мне плевать на его ухаживание. И хоть мягко стелет и поливает медом, не верю ни на грамм. И, признаться честно, причиной моего замешательства все же является Торнтон. Его голубые глаза выглядят серыми как небо перед грозой. Я буквально кожей чувствую, как клокочет у него внутри гнев. Причина этого гнева мне не известна. И, похоже, никто кроме меня этого не замечает.
— Джеффри... — выдавливаю.
– Это не уместно!
Понимаю, что за ними наблюдают не только сестры и Торнтон с Симонсом. А и лакей, застывший у дверей, горничная со стопкой свежего белья, еще одна, которая пушистой кистью смахивает пыль со здоровенной бело-золотой вазы.
— Лорд Торнтон, — нарушает паузу Селеста. — А скажите, пожалуйста, эту нахалку Люси, которая едва не убила мою дорогую младшую сестренку, наказали? Боюсь, что Вивьен не может чувствовать себя в безопасности, пока такая бессовестная особа находится под крышей вашего прекрасного гостеприимного дома. Мы столько вчера пережили, чуть не потеряли ее снова... — щебечет как соловей. Даже всхлипывает разок.
У меня чуть челюсть не брякает об пол от удивления.
— Боюсь, что нет... — смотрит исподлобья тем же грозовым взглядом. Я быстро освобождаю руку от греха подальше.
– Люси Барроуз не делала этого.
– шокирует неожиданным заявлением.
Я удивленно округляю глаза. Селеста краснеет от возмущения. Защитница на мою голову. Что за странная любовь у нее появилась. Гортензия гораздо лучше ко мне относится, но молчит, будто язык проглотила.
— Но как же? Она угрожала Вивьен. Причем не в первый раз. Вы уверены?