Вишнёвый ликёр или медовая роза?

Через час Борис и Глеб стояли в морге, ожидали патологоанатома. Сознавая, в каком состоянии сейчас его друг, Глеб сам предложил Борису сопровождать его.

– Здравствуйте, заходите. Пригласил их войти врач, патологоанатом. Маленький, щупленький человек, в круглых очках, но с серьезным видом, в комнату, где стены и пол были выложены белой плиткой. В ряд стояло несколько железных столов с телами, прикрытые простынёй. Несмотря на то, что в помещении было холодно, запах стоял тошнотворный. Боря с Глебом набрали побольше воздуха в грудь и прошли вглубь за врачом.

Они встали возле крайнего стола от стены. Врач откинул простынь до груди, оголив плечи у тела. Боря вздохнул и устремил взгляд на лицо. Некогда белокурые, шелковистые волосы выглядели серо-черными от грязи, спутались, сбились и застыли в неприглядной форме. Лицо раздуло от воды и посинело. Голова была немного увеличена в размерах и смотрелась неестественно и несколько уродливо, но несмотря на это, в очертаниях лица он узнал свою родную и любимую жену. Светлана, пронеслось у него в голове.

–Да, моя жена – произнес Борис вслух.

Борис взялся за край простыни и уже собрался откинуть ее в сторону ног, как его окликнул врач:

– Всё тело лучше не осматривать, вид неприятный.

– В чём причина? Спросил Борис

– Разрыв внутренних органов и тканей, кровотечение. Обширная гематома. Что-то тяжёлое придавило её. Можно предположить, что дерево, может ещё что-то. Тело долго пролежало в воде.

– Как вы думаете, она недолго мучилась?

– Я думаю, смерть была быстрой.

На правом плече он увидел, любимую родинку, которую он любил целовать. Взгляд соскочил на тоненькие пальчики руки, видневшиеся из-под сбитой простыни. Он дотронулся до них. Холодная, застывшая, безжизненная ладонь. Боря схватился руками за голову и стиснул её со всей силой. Ослабив руки, он прикрыл себе глаза и онемел. Слеза покатилась по щеке. Глеб аккуратно взял за локоть Бориса и потянул к выходу.

Их обдало свежим воздухом. Борю нервно трясло. Он стал искать сигареты. Никак не попадал рукой в карман расстегнутого пиджака. Глеб помог ему. Достал сигареты у Бориса из кармана. Чиркнул зажигалкой.

Боря судорожно закурил. Взгляд отуманился, и устремился в одну точку.

– Подождите – кто-то окликнул их. Они повернули головы в сторону белого, старого, обшарпанного здания. К ним приближался врач. – Подпишите бумагу об опознании тела, без неё вы не получите свидетельство о смерти. Протянул авторучку Борису и показал, где поставить подпись, на двух экземплярах. – Вот этот ваш, а этот мой. И ещё, при ней найдена личная вещь, за неё тоже подпись поставьте вот здесь, и врач ткнул пальцем. Борис расписался, где было надо, и получил из рук врача небольшой прозрачный пакетик. В нем лежал золотой браслет, подаренный Борей Свете в самом начале их отношений. Он машинально убрал браслет в карман пиджака, не придав ему никакого значения.

– Борис, прими мое глубокое сочувствие. По генеральной доверенности, что мы с тобой делали, я всё сам подготовлю, чтобы похоронить.

Борис сделал кивок головой вперёд, что означало – да

Глеб, даже подумать не мог, что генеральная доверенность от Бориса, которую они оформляли у нотариуса время от времени, будет когда-то востребована в таком скорбном мероприятии.

– Всё самое лучшее сделай для неё. У нас дома платье возьми. Анюта даст тебе. «Зелёное» она любила больше всего носить, сказал Борис монотонным тихим голосом.

Они сели в машину. Глеб отвез мрачного партнёра и друга до дома, забрал платье и занялся приготовлениями к похоронам.

Борис лёг на кровать совершенно без сил и в оцепенении, так и пролежал последующие сутки. В день похорон, он всё-таки собрался с силами. Нашел в гардеробе черную рубашку, одел её и вышел из комнаты.

15

Светило солнце. Потеплело. В этот ясный день собравшимся на могиле было не до радости. Они прощались с женой, мамой, хорошим, замечательным человеком. Земля забирала её к себе, чтобы обогреть и убаюкать светлую душу и всё вторила Борису: – не переживай, живи спокойно, теперь моя очередь заботиться об этом бренном теле.

Глеб, Борис, Анюта с девочками смотрели, как опускают полированный гроб в только что свежо вырытую яму. Лицо мамы они так и не увидели, отец резко сказал, что хранить будем сразу в закрытом гробу. У девочек были опухшие глаза от слёз, но сейчас они старались несколько сдерживаться, потому что видели, что отец сокрушен горем и переживает утрату тяжелее всех.

Борис бросил горсть земли. Глеб дал команду закапывать. Рабочие спешили и быстро работали лопатами. У них на сегодня было еще полно работы. Анюта с девочками стояли встревоженными, прижавшись друг другу. Борис подозвал одного из рабочих: – Памятник и оградку установите в течении трёх дней, как договаривались.

– Всё будет сделано. Не вопрос. – ответил бодро рабочий и натянул на уши посильнее шапку.

Отец махнул девочкам рукой, пора уходить. Все медленно поплелись следом за ним. Глеб замыкал строй.

16

Открыв дверь, Борис с дочерями зашли домой. Дома стало как-то пусто. Холод стал новым обитателем квартиры. Грусть и тоска бесцельно витали вместе под потолком, заглядывая в комнаты. Всё поменялось, всё изменилось, теперь всё стало по-другому. И никто не скажет, вернётся ли когда-нибудь в этот дом счастье и радость.

Через несколько дней Борису позвонила сиделка, Татьяна. Она выразила прискорбие, что не стало Светланы, и сообщила, что крестная, Зинаида Ивановна, скончалась, так и не успев повидать с ней, и, наверное, они встретились на небесах и пусть земля им будет пухом. Попросила прислать, сколько не жалко денег на похороны. Борис выразил ей свои соболезнования и поблагодарил за заботу, которой она окружила последнее время старушку, а потом пообещал сделать сегодня же денежный перевод. И после этого попрощался. Нелегко дался ему этот телефонный звонок. Ушные перепонки отдавали резкой болью, язык отказывался говорить. В ответ он только бормотал, что-то в смысле «угу, да, хорошо». Он набрал Глебу, попросил его решить вопрос о денежной помощи для похорон и заплатить Татьяне в благодарность за все, что она сделала для Зинаиды Ивановны. После Борис посмотрел на телефон и выключил его, чтобы ни с кем вообще не разговаривать больше.

Он лежал в своей комнате, поверх одеяла и витал мыслями где-то там далеко, в Испании. Куда он приезжал на семь дней к своей семье этим летом. Как замечательно они провели эти дни вместе. Дети были в восторге от отца. Борис подхватывал Ангелину и кружил ее, а Лизу сажал себе на шею и носил долго на плечах. Заходили в разные кафе, съедали по мороженому, пили холодные морсы. Ходили в Луна парк, катались на аттракционах. Посетили зоопарк, «Натура Парк». Смотрели смешных лемуров, увидели миниатюрную, ушастую, лису Фенек, гладили панцирь огромной черепахи. И всем единогласно понравилось посещение Кафедрального Собора, который расположен в южной части города, недалеко от морского побережья. В ночное время он становился дивным, и сказочным от световой разноцветной подсветки, которая охватывала Собор со всех сторон. А поздним вечером, Борис со Светой выкрадывали время, чтобы побыть вдвоем. Они бродили по ночным улицам. Борис нежно обнимал жену за талию, прижимал к себе и время от времени целовал ее в губы. Он, как и когда-то, в начале их знакомства, много шутил, рассказывал интересные истории. Светлана старалась тихо смеяться, чтобы не нарушать тишину ночного города. Только темной ночью невозможно было увидеть смеющиеся ее глаза, но это было и не важно. Настроение у обоих было лирическим и легким. Борис делал жене комплименты. Говорил ей – «какая ты у меня красивая», называл её – цветочком.