Витамания. История нашей одержимости витаминами

И вот в статье, опубликованной в 1916 году, Макколлум назвал выделенное им жирорастворимое вещество «жирорастворимым А», а водорастворимое — «водорастворимым В» и таким образом не только небрежно отмел термин Функа (заодно со «вспомогательным фактором» Хопкинса), но и задвинул Функа и его вещество анти-бери-бери, теперь известное как В₁, или тиамин, на второе место в алфавите [147] . Название Макколлума изначально звучало намного длиннее, оно также претерпело изменения по сравнению с первым вариантом: «неопределенный диетический фактор жирорастворимый А» [148] , {18} .

147

Carpenter, Kenneth J. A Short History of Nutritional Science: Part 3 (1912–1944). Journal of Nutrition 133 (2003), p. 3024.

148

Eddy, Walter, and Gessner Hawley. We Need Vitamins: What Are They? What Do They Do? New York: Reinhold, 1941, p. 9.

18

Позднее Макколлум откроет, что этот «жирорастворимый А» на самом деле состоит из смеси двух веществ, теперь известных нам как витамины А и D. Точно так же он и остальные ученые узнали, что «водорастворимый В» представляет сложную комбинацию химических составляющих (и далеко не все из них являются витаминами).

Макколлуму так и не удалось выделить витамин А в чистом виде (эта задача была решена только в 1937 году), но все равно он называл себя его первооткрывателем (чего уж стесняться — он считал себя изобретателем витаминов вообще, и точка!) [149] . И как мы видим, открытие Макколлума принесло ему некоторую славу.

Но что же это такое — открыть витамин? Это вовсе не значит наткнуться на витамин, растущий посреди дикого леса, или найти пиратскую карту с отметкой «Клад витамина С». На самом деле открытие каждого из тринадцати известных нам витаминов являлось длительным процессом, состоявшим из четырех стадий: возникновение гипотезы о его наличии (в каких-то определенных продуктах), выделение в чистом виде, изучение химической структуры и по возможности поиски способа синтезировать его с нуля (это совершенно необходимо для получения витамина в количестве, достаточном, чтобы обогащать им продукты). Каждый из четырех шагов осложнялся острейшей конкуренцией, ведь первооткрывателя ждала честь быть записанным в историю. Если уж на то пошло, по меньшей мере семь Нобелевских премий были присуждены именно за работу с витаминами (хотя как раз Макколлум так и не удостоился ни одной) [150] . И как только возникала идея об очередном витамине, гонки начинались по новой.

149

McCollum, From Kansas Farm Boy to Scientist, p. 134.

150

Carpenter, Kenneth. The Nobel Prize and the Discovery of Vitamins. Nobelprize.org, June 22, 2004. http://www.nobelprize.org/nobel_prizes/medicine/articles/carpenter/index.html

Но в конце концов, не так уж важно, кто именно открыл каждый из витаминов, — гораздо важнее, что к 1920-м годам сама концепция витаминов была принята учеными, а четыре из них — А, В (известный нам как В₁, или тиамин), С и D — получили свои названия. И не имело значения, что выделить химически чистые витамины тогда еще не удалось и ученые не имели представления ни об особенностях их химической структуры, ни о том, что именно они делают в нашем организме. Главное — нутрициология вступила в совершенно новую эпоху.

Политики, интересовавшиеся наукой, и такие ученые, как Макколлум, горели желанием опубликовать и широко распространить сведения о витаминах не только потому, что гордились своими достижениями, но еще и мечтали внедрить их в практические рекомендации по составлению рационов питания, чтобы укрепить здоровье нации. Однако для них стали полной неожиданностью и тот энтузиазм, который вызвало открытие витаминов у воротил пищевой промышленности, и та легкость, с которой он перешел на самые широкие массы потребителей, и та скорость, с которой слово «витамины» и их концепция обрели свою собственную жизнь. Это лишило ученых возможности контролировать свои открытия и создало ситуацию, сохранившуюся и по сей день, когда научные реалии и ограничения в возможностях витаминов пребывают в непрерывном конфликте с нашими личными желаниями и мечтами.

Глава 5 От А до Я

Не успели высохнуть чернила на лабораторных отчетах, как их новые герои — зеленые овощи, молоко и апельсины — уже приветствовались с энтузиазмом, достойным самого Линдберга {19} или Бейба Рута {20} . Салат-латук, еще недавно игравший роль Золушки в овощном королевстве, за каких-то десять лет воцарился на самых выгодных позициях в овощных отделах, а его популярность выросла более чем в семь раз… На каждом углу мы видим ларьки с апельсиновым и яблочным соками, а шпинат, к величайшему неудовольствию наших малышей, стал непременным атрибутом здорового стола.

Юнис Фуллер Барнард «И в еде — новая мода» {21} , New York Times Magazine, 1930

19

Чарльз Огастес Линдберг — американский летчик, ставший первым, кто перелетел в одиночку через Атлантический океан. Прим. перев.

20

Джордж Херман «Бейб» Рут-младший — профессиональный американский бейсболист, выступавший в Главной лиге бейсбола на протяжении двадцати двух сезонов с 1914 по 1935 год. Играл на позиции аутфилдера и питчера. Прим. перев.

21

In Food, Also, a New Fashion Is Here. Прим. ред.

Всего через каких-то сто лет после экспериментов Элмера Макколлума слово «витамин» стало едва ли не синонимом слова «здоровье» и, мало того, обрело волшебную силу наделять чудодейственными свойствами все, с чем бы ни соприкасалось. В результате мы начали свято верить, будто одно лишь присутствие витаминов делает любую пищу замечательной — вне зависимости от того, что еще в ней содержится или не содержится. Удивительная способность витаминов предотвращать алиментарные заболевания приводит и к тому, что мы подсаживаемся на продукты, созданные химическим путем, из тех соображений, что раз уж в них есть витамины, то и другие содержащиеся в них вещества также не помешают.

Из-за этих неразличимых на глаз и, как правило, на вкус витаминов мы оказались в буквальном смысле слова брошены на произвол судьбы. Мы вынуждены довериться мнению экспертов-нутрициологов и товарным этикеткам, на которых приводится информация о содержании витаминов в данном продукте, и именно в зависимости от этой информации мы делаем вывод о его пользе для нас. Таким образом, мы сами провоцируем этот вал рекомендаций по здоровому питанию, рекламных роликов и советов, который обрушивается на наши головы каждый день. Мало того, мы начинаем приписывать витаминам всевозможные достоинства, выходящие за рамки предотвращения авитаминозов: от лечения простуды и похмелья до профилактики аутизма и рака, — пожалуй, чересчур смелые выводы, которые явно противоречат здравому смыслу. И как мы до такого дошли?

Я определила период, когда начался данный процесс: это было самое начало 1920-х годов, когда благодаря множеству статей в популярных изданиях и последовавших за ними рекламных кампаний витамины из тесного научного мирка стремительно ворвались в повседневную жизнь обывателей. Пожалуй, главным виновником можно считать женские журналы: они предназначены в основном для домохозяек, которые и выбирают продукты для семейного стола. Для подтверждения своей догадки я отправилась в отдел периодики публичной библиотеки Филадельфии и провела два дня, просматривая микрофильмы со всеми номерами McCall’s {22} с 1922 по 1945 год.

22

Один из самых известных американских женских журналов, впервые вышел в свет в 1890-х годах. Прим. перев.

Многие женские журналы того времени пестрят рекламой витаминов, однако я решила уделить самое пристальное внимание именно McCall’s, поскольку знала о многочисленных публикациях в нем статей Элмера Макколлума. К тому времени как Макколлум, который, точно заботливый родитель, не расстающийся с портретами любимых чад, носил в кармане фотографии замученных коров и крыс, сделался постоянным автором журнала, он уже покинул Университет Висконсина и занял пост декана химического факультета недавно учрежденной Школы общественного здоровья и здравоохранения в Университете имени Джонса Хопкинса, где и проработал вплоть до ухода на пенсию в 1946 году.

Макколлум был одним из химиков-нутрициологов, активно писавших статьи для популярных изданий, и его колонка, которую он вел с 1923-го до середины 1940-х годов, пользовалась большой популярностью. Она была призвана помочь домохозяйкам применить у себя на кухне только что полученные сведения о витаминах. Мне хотелось из первых рук узнать советы, которые ученый годами распространял в среде американских домохозяек. Ведь через этих самых женщин «новое знание о питании», как сам Макколлум называл подход к еде, основанный на витаминах, просочилось во все семьи и к нашему времени стало неотъемлемой частью жизни развитых стран.

Изучив старые подшивки, я окончательно убедилась в том, что Макколлум оказался превосходным проводником по миру питания. Он не только активно сражался на передовой исследований витаминов, но еще и умел общаться со своими не слишком образованными читательницами на их языке, просто и понятно излагая сложные вещи. И в результате провинциальные умницы, помешанные на сливочном масле, и глазом моргнуть не успели, как превратились в специалистов-нутрициологов.

Макколлум писал в те времена, когда ученые то и дело открывали все новые и новые витамины, однако вскоре он столкнулся с проблемой, которую приходится решать современным журналистам, освещающим тему правильного питания: как месяц за месяцем подавать материал на одну и ту же тему, чтобы он не переставал казаться оригинальным и свежим? («Ты уже писал про консервированное молоко!» — буркнула я себе под нос, невольно уподобившись большинству завсегдатаев отдела периодики, имеющих привычку что-то бубнить, не отрываясь от чтения старых газет.) Время от времени он позволял себе лирические отступления и писал о домашних животных, причем, как правило, о здоровье их зубов. Однако основная мысль его статей оставалась неизменной. Снова и снова он вдалбливал в мозги читательниц истину: «Если вы хотите сохранить здоровье своим родным, заявлял Макколлум, — ешьте как можно больше овощей и пейте молоко».