Витязь в овечьей шкуре

– Наверное, нужно отдать милиционерам, – предположила Лина.

– Полагаешь, убийца тут, у нас? – жалобно спросила Марина.

– Вот милиционеры на вас насядут! – покачала головой Наташа. – А может, наоборот – вообще внимания не обратят. Я недавно имела дело с одним милиционером. Его фамилия Парамонов. Я ему говорю, что готовится преступление, а он отвечает: «Глупости!» – и вешает трубку. Дурак, а не милиционер.

В это самое время в гостиной появился Вадим. Несмотря на то что его слегка пошатывало, он не утратил ни грамма своей презентабельности.

– Андрей, – заявил он подходя и вскинул подбородок. – Нам надо поговорить.

– Давай не сегодня, – попросил тот, опуская вниз руку с майонезной банкой. – Сегодня гости, веселье...

– Да мы на десять минут! – не уступил Вадим. – Перебросимся парой слов и все. – Он наклонил голову и шепотом добавил: – Это важно.

– Ну хорошо. Пойдем ко мне в комнату, – предложил Покровский и обратился к женщинам: – Может быть, вернетесь за стол? Генрих обещал потрясающий десерт.

Про заколку он ничего не сказал, и Наташа тоже промолчала, хотя ее так и распирало выложить свои соображения. Самое главное: почему заколку положили в майонезную банку? Если это улика и от нее хотели избавиться, надо было ее сломать или выбросить в пруд – иными словами, изничтожить так, чтобы никто не нашел даже следов. Спрятать заколку в стеклянной банке можно было лишь с целью хорошо ее сохранить. Что там? Отпечатки пальцев? Но кому они нужны – спрятанные? И еще. Заколки не было на месте преступления. Значит, уликой служить она не может. Зачем ее тогда прятали? Чушь какая-то.

Лина с Мариной, тихо переговариваясь, отправились за десертом, а Наташа пробормотала:

– Я сейчас, на минуточку.

Сказать по правде, ее просто распирало желание подслушать разговор братьев. Интересно, что такое важное хочет сказать старший брат младшему? Лина между прочим поведала ей, что у Вадима и Андрея общий отец. Сводные братья воспитывались в разных семьях и познакомились, только будучи студентами. Зато с момента знакомства, что называется, – не разлей вода.

Просто подойти к двери комнаты Покровского и прижаться к ней ухом не было никакой возможности: коридор отлично просматривался из холла. «А что, если там окно не заперто? – подумала Наташа. – В кабинете распахнуто настежь, и в столовой, и в кухне. В конце концов, на улице лето, комаров нет, почему бы и не держать окна открытыми?»

Наташа выскользнула за дверь и стала красться вдоль фасада. Ее старания увенчались успехом – окно действительно оказалось открыто, и все, что происходило внутри, было отлично слышно. Садовник уже закончил трудовой день и уехал, опасаться некого – окрест было пусто и тихо. Разговор, судя по всему, уже начался.

– Как все недальновидные люди, ты хочешь получить деньги сразу, – спокойно сказал Андрей. – Это неправильно. Мы можем заработать в десять, в сто раз больше, если пойдем до конца.

– Мы же не солдаты Кутузова! – возмущенно фыркнул Вадим. – Зачем нам идти до конца? Иметь возможность сорвать куш и не воспользоваться этим – преступление!

– Послушай, Вадим, мы сто раз уже все обсудили.

– Я чувствую себя дураком, сидящим на золоте и умирающим с голоду!

– Мне не кажется, что ты умираешь с голоду, – сердито ответил Андрей. – Ты только что купил себе новую машину.

– Не мелочись, Андрюшка, ты ведь понимаешь, что я имею в виду.

– Тебе случайно не заплатили за то, чтобы ты меня уговорил?

– Да иди ты к черту! – в голосе Вадима послышалась злость. – Кто мне будет платить? Я на тебя не имею никакого влияния. Никто не имеет, даже Маринка.

– При чем здесь Маринка? – насторожился Андрей.

– Ни при чем, – буркнул Вадим. – Просто я говорю, что ты никого не слушаешь. Упертый, как бронетранспортер.

– Ну, знаешь...

– Вот, ты уже злишься! Я так и знал, что с тобой не договориться по-человечески!

– Еще бы я не злился. Ты решил толкнуть наше изобретение по бросовой цене. А если мы сами наладим производство, то заработаем состояние.

– Зачем тебе состояние, Андрюша? Кто им будет пользоваться, Маринкины внуки? Так она, может, сейчас хочет пожить красиво, а не когда-нибудь потом, в светлом будущем.

– Она и сейчас живет неплохо, – насмешливо ответил Андрей. – У нас с ней все есть. И у тебя все есть. Ты просто зажрался, братец.

– Да посмотри же ты на вещи трезво! Все считают, что надо продавать, пока есть спрос! Лина тоже так считает, – запальчиво сказал Вадим.

Вероятно, это был его последний козырь. Однако Андрея он только раздосадовал:

– Лина считает! Я очень хорошо отношусь к твоей жене, но она здесь совершенно ни при чем.

– Да? – странным визгливым голосом переспросил Вадим. – Хорошо, значит, относишься? А мне кажется, ты слишком хорошо к ней относишься!

Он нажал на слово «слишком», и фраза немедленно приобрела пикантность.

«Ах, черт возьми, как люди живут! – с завистью подумала Наташа. – Жены, бывшие жены, любовницы, племянницы, лучшие друзья и любовницы лучших друзей – все тесно переплетено. Интересно, трагично и захватывающе, как в телевизоре. Впрочем, в последнее время мне тоже скучать не приходится. Слежка, чужой паспорт, нападение волков, лысая голова... Написать сценарий и показать Веронике Кастро – та себе локти от зависти обкусает».

– Давай сделаем вид, что ты этого не говорил, – странным замороженным голосом предложил Андрей.

– Не хочу я делать вид, – заупрямился Вадим, хотя его собственный голос теперь звучал жалко.

Наташа ушам своим не поверила: этот тон совсем не подходил старшему Покровскому! Ей так захотелось увидеть, как он при этом выглядит, что она даже встала на четвереньки и подползла прямо под подоконник. И стала выжидать подходящий момент, чтобы заглянуть в окно.

– Давай отложим разговор про твою жену, – устало сказал Андрей. – Он совершенно глупый, этот разговор, а ты пьян. Кстати, не хочешь водички? Дай мне твой стакан. Коньяка тебе, пожалуй, хватит.

Он подошел к окну и выплеснул остатки спиртного на газон. Вернее, он думал, что на газон, а на самом деле выплеснул на Наташу.

– Фу-у! – прошептала она, тихо отплевываясь и отряхиваясь. – Какая гадость.

– Закурим? – предложил тем временем Андрей. И туда же вытряхнул пепельницу.

Почти весь пепел прилип к мокрой Наташе.

– Пчхи, – немедленно сказала она себе в кулак. К счастью, никто ее не услышал.

– Я пойду, – сопя, ответил Вадим. – Зря я взялся учить тебя уму-разуму.

Разговор прервался: вероятно, братья покинули комнату. В ту же минуту парадная дверь дома распахнулась, и Наташа, которая стояла на четвереньках, успела только поменять позу и сесть на корточки за кустом шиповника. На улице появился Генрих Минц с телефоном в руках. Наташа затаила дыхание. Оглядевшись по сторонам, он быстро набрал номер и, дождавшись, когда ему ответят, сдавленным голосом сказал:

– Это я. Все складывается удачно, я буду. Только не сразу. У нас гости, поэтому придется отпрашиваться. Нет, до послезавтра они разъедутся. Послезавтра все по графику пойдет. А сегодня всю подготовительную работу ты проведешь без меня, не в первый раз. Я приду к основному блюду. – Он помолчал, послушал, потом жарко добавил: – Я готов на все, только бы Андрей Алексеич ничего не узнал. Лучше я умру. Сказал же – буду. Совру что-нибудь. Хорошо, после полуночи.