Витязь в овечьей шкуре

Она убежала одеваться, а Наташа спросила Покровского:

– Что вы на меня так смотрите?

– Хочу сказать, как я вам благодарен. Мне трудно выразить это словами. Нет, в самом деле. Я безумно благодарен.

– Но сначала вы почему-то восприняли меня в штыки. Я вам не понравилась.

– Напротив. Вы мне сразу понравились. Но выглядели вы... сами знаете. Мне просто было стыдно, что мне нравится женщина столь непрезентабельного вида. Сделать со своей симпатией к вам я ничего не мог, поэтому злился.

– Ладно, – вздохнула Наташа. – Давайте, благодарите дальше. За что вы там мне благодарны?

– В первую очередь за то, что вы мне верили. И поддержали. Даже Маринка вела себя не так!

– Да она боялась за вас, болван вы эдакий!

– Ничего себе – боялась! Она все время выпячивала свои отношения с Козловым, хотя знала, что я его на дух не переношу и что видеть ее с ним мне больно.

– Но вы тоже делали ей больно! Поэтому она вам мстила таким глупым девчоночьим способом. Она обласкивала его на ваших глазах и даже целовалась с ним у вас под окном.

– Да за что, черт побери? За что она мне мстила? За то, что меня подставили?

– Ах, да! Вы ведь ничего не знаете.

– Чего я еще не знаю? – рассердился Покровский.

– Я уже обратила внимание, что Марина поддерживает порядок в доме. Она не убирает и не стирает, но следит за тем, чтобы в комнатах были свежие полотенца и постельное белье...

– Какое это имеет отношение...

– Думаю, это случилось в то утро, когда вас увезли на допрос. Чтобы отвлечься от страшных мыслей, Марина решила заняться хозяйством. Я сама видела, как она меняла ваше постельное белье.

– Ну и что?

– А потом отправилась в сад покопаться в грядках.

– Ничего не понимаю!

– Господи, чего тут понимать? Она нашла в вашей постели заколку Алисы! Ту самую, которую вы привезли ей в подарок из Аргентины. Решила, что ночью Алиса была у вас и вы ее убили.

– За каким же это хреном? – обиженно спросил Покровский.

– Ребенок не знал всех тонкостей ваших отношений с женщинами! Она решила спасти вас. Думала, что в доме будет обыск. Положила заколку в майонезную банку и закопала под сливой.

– Зачем она положила ее в банку?

– Можете спросить у нее сами. Думаю, она перестраховалась. Вдруг во время следствия эта заколка каким-то образом сможет вам помочь? Она ведь не могла заранее интерпретировать улики! Поэтому она ее не сломала и не утопила в канализации.

– Но откуда взялась заколка в моей комнате?

– Ну что, вы совсем не умеете фантазировать? Наверное, Козлов подложил ее накануне.

– Но я ведь мог ее найти!

– И спрятали бы в тумбочку. Уверена, что какую-нибудь бусину Козлов от этой заколки отковырял и оставил в машине.

– Такое впечатление, что вы действительно все знаете.

– Вам это только на пользу, верно?

– А как вы догадались, что моя дочь без ума от Лесникова? – никак не мог успокоиться Покровский.

– О господи! Даже это вам объясняй. Когда приехали гости встречать Стива Гудмэна, Козлова на встречу не пригласили.

– Чего ему тут было делать?

– Верно. Но ваша дочь тем не менее прихорашивалась изо всех сил. Я сразу поняла, что все не так просто. Она добрая девочка и очень страдала от того, что умерла Алиса. И если бы не была влюблена, ни за что не вышла бы к гостям. Но тут она не смогла с собой совладать.

– Но когда она все-таки вышла к гостям, то сразу бросилась к Стасу! Я специально посмотрел.

– Девушки всегда так делают, если вы не в курсе. Они никогда не кидаются к объекту своей страсти. Лесников вообще измучен ревностью и неизвестностью.

– Как это? Он разве не собирается жениться на моей дочери?!

– Он, конечно, женится. Просто она ему еще об этом не сказала.

– Но он влюблен?

– Безумно.

– Н-да, занятно. Знаете, что мне не понравилось? – внезапно спросил Покровский. – То, что вы хотели при всех унизить моего друга. Рассказать про то, что он крутил шуры-муры с моей первой женой. Я ведь вам объяснил, что простил его. С тех пор наша дружба только окрепла...

– Да что вы говорите? – сладеньким голоском спросила Наташа. – Скажите спасибо, что никто не завел разговора о том письме.

– О каком письме?

– О том самом, которое прояснило для милиции мотив убийства – якобы вами! – обеих женщин.

– А что такое-то? – удивился Покровский. – Козлову ничего не стоило написать такое письмо и подбросить его в мою машину.

– Что угодно даю на отсечение – письмо написал Стас.

– Вы что? Зачем это ему надо?

– Он внезапно понял, что вас действительно могут засадить в тюрягу. И решил поспособствовать этому. Может, ему надоело наблюдать за тем, как хорошо вы живете?

Покровский засопел и спросил:

– У вас есть улики?

– Нету. Это чистая психология! Вот вам не нравился Козлов, верно? А мне не нравится ваш лучший друг. Отдайте мне должное – обвинять вслух я его не стала.

– Я знаю, почему вы против него ополчились! Он наверняка к вам клеился.

– Да ничего подобного.

– Когда я сел в машину, он рассердился, помните? Он собирался вас обхаживать. Я почувствовал.

– Полагаю, он просто хотел вытащить из меня информацию. Когда я припугнула Козлова тем, что скоро все раскрою, Стас тоже испугался. Он написал то письмо и перетрусил – вдруг я каким-то образом об этом узнала и решила, что убийца – он сам?

В это время к дому подъехал автомобиль, и через минуту на пороге появился Коля Лесников – весь в белом.

– Здрасте! – сказал он. – А Марина как, готова? Вы ведь ее отпустите со мной? Я у отца специально машину взял. Пить не буду, даже шампанское. Так как – отпустите?

– Отпущу, – зловещим голосом ответил Покровский, добыв из кармана лесниковскую писульку. – Если ты объяснишь мне вот это. Что это, черт побери, ты такое тут изобразил?

Коля бросил взгляд на записку и смутился.

– Это, Андрей Алексеевич, ничего. Это я просто мечтал. Мне безумно хочется завоевать вашу дочь, а как я это сделаю? Я всего лишь аспирант...

Покровский немедленно оттаял и похлопал Лесникова по плечу:

– Ничего-ничего, ты парень талантливый, у тебя еще все впереди.

– Андрей Алексеич! – позвал из кухни Генрих. – Можно тебя на минутку?

– Извините, – бросил Покровский и отправился на зов.

Генрих стоял возле мойки и протирал стаканы.

– Андрей Алексеич, тебе ничего не надо? Я бы пораньше лег спать – столько впечатлений, голова кругом.