Витязи-клоны
Шрифт:
Двум более чем двухметровым богатырям противостояли подростки, почти дети. На две головы ниже, и в три раза легче сих исполинов:
– Издеваешься князь, кого ты против нас - хлипких младенцев выставил! Не к лицу тебе такая насмешка!
Прогремел Евпатий. Великий князь не сдержался, загрохотав во все горло:
– Не хвались, едучи на рать, а хвались, едучи с рати! Они вас порубят! Труби сигнал к бою!
Прозвучал зычный горн, низким громом ударил колокол. Леопардов и Пантера решили не тянуть резину или играть на публику. Хотя это не по Голливудски, сценарий требовала пропустить несколько ударов, сделать вид что плывешь и вырвать победу в последний момент, но не кино снимаем! Резкий разбег и молниеносные удары, вес не имеет значения, главное скорость и точность. Если метко попасть в чувствительные нервные
Все случилось настолько быстро, что зрители увидели лишь падение, а затем сказочные бойцы стали на грудь поверженным противникам, вскинув вверх руки:
– Победа! Нокаут!
Иван и Азазель ожидали криков в стиле древнего Рима - добей или привычного театрального жеста, палец вверх помиловать, палец вниз заколоть. Этого не было. Наоборот подбежавшие воины, стали спешно приводить в себя поверженных витязей, лили в рот крепкую медовуху, терли щеки редькой. Сам князь скомандовал:
– Лежачего не бьют! Вот повержены соколики, нашими кречетами в бою честном, в битве равной. И теперь град Рязань и дань всю, и недоимку, исправно нам выплатит. А вы что орлята приуныли, я свое слово держу, доказали вы что способны к войне и службе ратной. Назначаю вас перводружинниками при моем сыне Владимире в его малой дружине, и быть по сему.
Леопардов решительно махнул головой:
– Не то князь! Что нам сотня ратников, когда татар налетит числом в сотни тысяч, как пылинка в стогу сена сгорят наши и ваши войска.
– Да сколько можно перечить!
Князь буквально сорвался в гнев, но чрезвычайным усилием воли сохранил видимость спокойствия. Оставив пышное кресло, двинулся к большому собору:
– Настал молитвы час! Потом черед казнить!
Голос звучал по театральному низко и громко:
– Князь видно педераст! Его пора убить! Иначе нас предаст! Подрежет жизни нить!
Тихо, еле слышно прошептал Иван, когда-то он краем уха подслушал, что педераст самое грязное ругательство и страшное оскорбление для мужчины.
Пантера добавила:
– Вельможа явно недалек! Его слова как залп в висок!
Вот князь и замер у входа в собор, картинно встал на узкий шерманский ковер, отставив ногу, заложив левую руку за золотой пояс, а правой густо нанизанной самоцветными перстнями десницей, истово совершал крестное знамение. Да внушительно смотрелся хозяин - молящиеся дивились его величественным движениям, любовались, как он степенно отправлял вьющееся полуседые волосы, скрепленные золотым в алмазах венком, откидывая их назад.
Леопардов и Пантера крестились чисто машинально, чтобы не выделяться из толпы. Не хватало еще очередной мясорубки на религиозной почве. И в этот момент они услышали, то, что не под силу услышать в таком шуме никому кроме мульти-клонов, звук натягиваемой тетивы. Рефлекторное напряжение в руках зажаты кинжалы. Следует выстрел, характерное дребезжание и полет, для людей почти неуловимый, а для продуктов генной инженерии замедленный и отчетливый. Стрела видна как на ладони длиной в полтора аршина, на солнце мерцает алмазный наконечник, покрытый изумрудными бисеринками яда. Меткий стрелок направил ее прямо в сердце Великого князя, и даже посеребренная кольчуга бессильна против отравленного жала. Два кинжала брошены с нечеловеческой силой, и они летят с опережением, стремясь подсечь зловещею траекторию. Промах на миллиметр и... Но нет промаха, два кинжала точно пробили стрелу, пригвоздив ее к дубовому брусу собора:
– Хватайте киллера!
Иван первый бросается в ту сторону, откуда вылетела разящая смерть. Стреляющий нукер успевает, еще раз натянут тетиву, и послать стрелу в мульти-клона. Леопардов ловит ее рукой, и с силой метает заряд в средневекового террориста. Наемный убийца пригвожден намертво, глаза горят как жаркие уголья, в руках мелькает кинжал, но для Ивана это так детская игрушка, меньше чем швейная игла. Удар и жилистое тело обвисло. Пантера
тем временем прыгает к князю, и как самолетный пропеллер вращает мечом, демонстрируя готовность отбить любую атаку. Георгий не сразу понял в чем дело, а когда понял, то не вольно прослезился. Княгиня Агафья высокая и стройная несмотря на наличие уже четырех детей, бросилась на шею мужу:– Ты жив мой князюшка! На силу тебя уберегли! Где выродок, покушавшийся на государя нашего.
– Вот он!
Громовой голос заложил уши, даже удивительно, что такой небольшой пацан может так оглушительно кричать. Леопардов на вытянутой руке держал массивного монгола:
– Вот еще одно напоминание, об грозящей туче! Нам-то в назидание, кары неминучей!
Княгиня всплеснула руками и с мольбой обратилась к князю:
– Это ангел! Это два херувима посланные защитить Русь! Муже, выполни любую их просьбу!
Великий князь с трудом отстранил княгиню, теперь, когда эти странные жемчужно-бледные подростки спасли ему жизнь, он уже не мог упрямиться. И все же отступать надо с честью:
– Благодарствую вам, вы спасли мне жизнь, а посему, слушай мою волю. Назначаю вас воеводами, порубежных земель и сел, с полной мощью оснащать и обучать войска. Рати своей вам не дам, наберете сами, селян от работы не отрывать, оброк и дань собирать справно, все обязательства соблюдать в срок и точно!
Витязи-клоны обратились хором:
– И повели князь, что бы мы могли все требовать, для оснащения армии от твоих бояр.
Князь поморщился, но выдавил из себя:
– Все, но в пределах разумного! Я вам поручил великую честь, собирать для меня полки! А остальное суть не ваше дело!
Георгий Всеволодович повернулся широкой спиной, подтянув расшитый самоцветами пояс, и так оказал слишком много доверия к юным иноземцам.
. ГЛАВА Љ 5
На берегу Итиля - современное название реки Волга, на высоком холме, Субудай-Багатур собрал всех своих тысячников и сотников на торжественное моление страшному богу войны Сульдэ. Тридцать три туркмена под общим командованием джихангира Батыя приближались к самой могучей реке в Европе. Вот и потребовал не в меру разжиревший шаман Бэки принести щедрую жертву монгольскому "Марсу". Только человеческая кровь по-настоящему способна ублажить злого бога, поэтому помимо быков зарезали и растерзали немало рабов и местной голытьбы. Утверждение джихангира - "Верховного главнокомандующего всех вселенских армий" прошло не без проблем - злобный Гуюк-хан, вместе с группой царевичей попытался перечить и со злобной руганью махая саблей, атаковал Бату-хана. Особенно яростен был сын Чингисхана Кюлькан-хан, громадный богатырь на голову выше остальных царевичей, ударом пудового кулака он завалил Батыя и вцепился скользкими клешнями в горло. С большим трудом "Бешеные гвардейцы" Субудая разняли ханов. Верный Арапша крепко приложил, Кюлькана дубовой окованной сталью палицей, окровавленного хана унесли, но через полчаса самый младший сын Небесного правителя ожил, и свара продолжилась с новой силой. После этого эпизода у Бату задергалось верхнее веко, а ночевать грозный джихангир предпочитал в бронированной колеснице. У Субудая - мнительного одноглазого душегубца давно была такая карета, кованная закаленным железом с дюжиной лучников, на шестерке сменных ломовых лошадей. Ехать на ней неудобно все кишки вытрясает, зато, когда спишь, наступает непередаваемое ощущение полного покоя и безопасности. Если кто посмеет приблизиться к колеснице, один залп и потенциальный убийца как дикобраз утыкан отравленными стрелами. Можно было, и убить Кюлькана, но он помнил клятву, данную самому Чингиз-хану, оберегать всех чингизидов - потомков Священного Правителя. Авторитет Священного Потрясателя Вселенной - был абсолютно непререкаем. По этому, когда по его приказу зачитали завещание, подписанное величайшим полководцем всех времен и народов, скрепленное личной и единственной драконого-тигровой пайцзой, все тридцать три тумена - "в каждом тумене десять тысяч солдат, а всего 330 тысяч" пали, а зачем ликующим ревом приветствовали нового покорителя вселенной. Тысячи коров, баранов и многие тысячи пленных были принесены в жертву, целая кровавая река залила долину. Достав золотой шлем, по преданию носимый самим Александром Македонским, Бату зачерпнул жертвенную кровь и одним жадным залпом выпил ее. Вытерев рот Батый всадил кинжал в живот пленнице, отсек груди и рявкнул во всю глотку: