Viva la M?salliance или Слава Мезальянсу

— Конечно.

Ёлко вздохнула. Она не знала, почему иногда бывает так сложно сказать простые вещи. Хотя, казалось бы, никаких разумных причин для этого нет.

— Лешая перед тем, как впасть в свой глубокий сон, притащила в храм девочку. Я её пробила. Чапыжка Ягода. Её отец был среди самоучек Ганнибала… но это не настолько важно. Значение имеет лишь то, что Броня завещала относиться к этому приобретению, как к её дочери.

Девушка замолчала. Она наконец осознала, в чём была сложность озвучить вопрос: уж слишком путанные мысли у неё были, чтобы так просто облечь их в слова.

Ёлко приподнялась на локте.

— В общем… сложность в том, что девочка не обычная. Лекари говорят, что в ней сложный магический контур, обращающий съеденное в свежие партии заражённых карфагенских мух. Лешая велела запереть девчушку в “комнате для технических неадеквашек”. Это такой бункер, нацеленный на то, чтобы внутри могло бесноваться достаточно мощное существо, не опасаясь задеть тех, кто находится снаружи…

— То есть, Чапыжку, по сути, заключили в тюрьму. Причём далеко не в самую комфортную? — уточнила матушка.

“Номер два” благодарно кивнула.

— Да. Тут идёт явный диссонанс. С одной стороны — это названная дочь, с другой — условия содержания явно нечеловеческие. Думаю, изначально предполагалось, что уже к утру Броня сможет принять решение относительно пленницы и всё быстро изменится… но Лешая спит. Сроки затягиваются. Мы итак содержим эту Чапыжку в том обшитом металлом контейнере дольше, чем планировалось.

— Понимаю, — кивнула родительница. — Магический контур представляет опасность для окружающих. Его можно разрушить, но вряд ли получится воспроизвести. И вроде бы нужно девочку лечить и переводить в помещение получше, раз уж она дочь Лешей, но накрученные на неё заклинания представляют ценность. Явный конфликт установок.

Ёлко снова кивнула.

— Я понятия не имею, какой матерью была бы Глашек. У меня просто не имеется достаточно данных для анализа. Для самой Брони та жуткая комната — место покоя и расслабления. Но ведь Чапыжка — не Броня. Для неё это продолжение кошмара. Новая его форма.

Девушка уселась и обняла коленки руками.

— Кроме того, есть свидетельства, что Лешая называла девочку дриадой. А дриада не может быть простой девочкой, очевидно же… Как мне быть?

Матушка ненадолго задумалась.

— У Глашек ведь есть брат, верно? Младший? — она дождалась очередного кивка со стороны дочери. — Как к нему относится твоя богиня?

— Когда он пожаловался на школьную травлю, Броня занялась его тренировками. И только лишь.

— Вот тебе и ответ, — улыбнулась родительница.

Ёлко некоторое время молчала, напряжённо глядя в одну точку перед собой. Затем решительно опустила голову.

— Я поняла. Бенэ. Спасибо, матушка. Люблю вас.

Девушка вновь откинулась на подушку и натянула одеяло до самого подбородка.

— Я тебя тоже, дорогая. Спокойных сладких снов.

Но этого пожелания Ёлко уже не слышала. Она провалилась в мир грёз прежде, чем родительница договорила.

4.

Мысли путались. Голова — кружилась.

Ёлко ощущала себя так, будто бы проглотила огромный кусок льда.

То был магический контур, буйный колдовской ураган, призванный “сдуть” любое проклятье, которое только могло бы попытаться укорениться в теле юной некромагички.

Разумеется, были способы защититься от карфагенских мух и покомфортней. Например, никто не мешал девушке запаковаться с ног до головы в броню, непроницаемую для опасных членистоногих. Или положиться на экспериментальный репеллент. Или же, зная о том, что проклятье срабатывает с заметной задержкой, потом просто выдуть на выходе зелье со схожим эффектом: тем более, что в качестве запасного плана, на случай, если Ганнибал предоставит команде Маллоя побольше времени, его начали гнать в мануфактурных количествах, чтобы превентивно промыть органы вероятных жертв заразы. Или же…

Было много “или”.

Но Ёлко выбрала именно это. Больше по морально-этическим причинам, чем из практических соображений. Некромагичке хотелось немного приблизиться к состоянию девочки. Быть с ней, так сказать, на одной волне.

Понять, насколько успешна эта затея, по понятным причинам оказалось сложновато. Посещают ли Чапыжку мысли о нереальности происходящего? О том, что всё вокруг не более, чем горячечный бред, в котором смешались образы прошлого без разбора, что из этого было подсмотрено в жизни, а что — в кино и мультиках?

Ёлко посещали.

Даже зная историю возникновения этого помещения, девушка не могла отделаться от ощущения, что на самом деле это локация из фантастического фильма, а не существующее на самом деле место.

Сколько раз она видела такое именно что в кино? Просторная зала, довольно небрежно обшитая металлом. Особенно бросались в глаза заплаты на местах, где стенам пришлось сдерживать агрессию Лешей. Множество проводов, которым попросту некуда было спрятаться в столь бедной обстановке. Никакого освещения изначально не предусматривалось, а потому разгонять тьму поставили длинные переносные лампы дневного света. Мебель тут ощущалась невероятно чужеродно. Она не вписывалась в обстановку. А большой телевизор с подключенной к нему игровой приставкой, за которой сидела облепленная мухами всклокоченная девчушка, попросту наносил coup de grace любым попыткам поверить, что нечто подобное может происходить на самом деле.

А эта Чапыжка оказалась крепкой девочкой, раз уже игралась в игрушки. Вряд ли ей было дано просто взять и выбросить все травмирующие воспоминания, как это сделал некоторое время назад Дарк.

Ёлко перевела взгляд на экран. При желании за хитиновыми спинками членистоногих тварей получалось увидеть, как в морду отвратительного, похожего на свинью уродца припечатывается тяжёлый шнурованный берц, отбрасывая его назад, чтобы дать игроку возможность перезарядить двустволку, да пальнуть дуплетом в пузяку вражине.

Выждав момент, когда Чапыжка наконец уже разнесёт эту пачку монстров, но ещё не успеет ввязаться в новую перестрелку, девушка попыталась привлечь к себе внимание.

— Госпожа, мне нужно с вами поговорить на важную тему.

Девочка тут же вдавила паузу и медленно обернулась через плечо. Жёлтые глаза широко открыты. Взор — не моргающий. Всё же, время проведённое в Сметане, не прошло бесследно.

Чапыжка не произнесла ни слова. И, кажется, не собиралась.

Ёлко бросила взгляд на диван. Какой-то Лешей местная обитательница предпочитала сидеть на полу, а упомянутый выше предмет мебели использовать для хранения на нём тарелок с чипсами, печеньями, конфетами и пустых обёрток из-под уже уничтоженных вкусняшек.

— Я могу присесть?

Ответа ожидаемо не последовало. Ни словом, ни жестом. Ни даже взглядом. Он вызывал прямые ассоциации с лабораторными работами второкурсников, которые только-только начали прописывать примитивный интеллект анимированным трупам.

— Молчание — знак согласия, — Ёлко подошла к девочке и решительно уселась на пол на расстоянии около полуметра от ребёнка, чтобы не нервировать её чересчур уж сильно. — Кстати, я буду дальше обращаться на “ты”, потому что твоя мама состоит в ковене, где так принято. Так вот, ты, наверное, слышала, что именно ей предстоит решить твою судьбу?