Византия. Быт, религия, культура

Право эпарха контролировать судопроизводство давало ему большую власть, но также делало его одним из самых занятых чиновников страны. Он должен был ставить подпись на всех постановлениях, изданных императором, составлять проекты законов, передаваемых на рассмотрение императору, обеспечивать правильное составление всех указов. Во все времена новые законы создавались от имени Иисуса Христа, Господа нашего. Византия переняла законодательство у Рима, чтобы использовать его в качестве основы для своего, но почти сразу в Константинополе была организована комиссия, которая рассматривала старые законы и решала, дополнить их или вовсе упразднить. На ее заседаниях обязан был присутствовать эпарх, и объем его работы значительно увеличился. Отдельные императоры выступали с инициативой реформировать свод законов. Каждый по праву монарха возглавлял суд, однако некоторые были больше заинтересованы в изменениях, чем другие. Феодосий стал первым императором, попытавшимся модернизировать Кодекс. В 438 году он издал собрание всех эдиктов, выпущенных Константином I и его преемниками, занимавшими византийский трон, в виде Кодекса, включив в название свое имя. Скомпоновав эти законы в одну книгу, Феодосий облегчил их использование и проверку. Это упрощение, в свою очередь, помогло юристам избежать ошибок из-за путаного или неверного истолкования постановлений. Кроме того, Кодекс вскоре стал в Византии основой законодательства страны, хотя Рим его и не признал. В итоге появление этой книги, хотя она была написана на латыни, ознаменовало разделение конституций, используемых в западной и восточной частях империи, и само по себе способствовало тому, что византийцы стали больше говорить на греческом, а не на латыни. Естественно, латынь начала постепенно выходить из обращения, даже среди представителей правящего класса. К VI веку греческий распространился так широко, что император Ираклий (610–641) объявил его официальным государственным языком, и уже через одно поколение латынь знали только ученые.

Самые далеко идущие и серьезные шаги по систематизации, гармонизации и рационализации государственного закона были предприняты по велению императора Юстиниана. Первым делом все римские законы, существовавшие со времен Адриана (117–138), были собраны и опубликованы в 529 году под единым названием Кодекс Юстиниана. Эти законы оставались в силе на протяжении всей истории Византии и вошли в употребление в Западной Европе в XII веке. Даже в наше время студенты юридических факультетов обязательно изучают Кодекс Юстиниана, поскольку некоторые принципы, заложенные в нем, используются по сей день в ряде европейских стран. Через четыре года после его выхода, снова по распоряжению Юстиниана, был издан сборник постановлений римских юристов классического периода. Вместе с Кодексом эта книга стала ядром всего византийского права. Оба труда распространили между всеми юристами, чтобы обеспечить единообразное применение законов по всей территории империи. Более того, опять же по приказу Юстиниана был выпущен учебник по законодательству для юридических школ. Глава юридического факультета Константинопольского университета получил звание номофилах (страж закона). Поскольку в Византии не знали никаких способов книгопечатания или механического воспроизведения письменных текстов, как, например, ксилография, все книги имели вид рукописей, то есть переписывались от руки. Многие люди служили писцами и этим зарабатывали на жизнь. Первые книги Кодекса Юстиниана были написаны на латыни, но вскоре их перевели на греческий, который к тому времени стал языком народа. Каждый экземпляр независимо от языка подчеркивал высшую власть и могущество императора во всех юридических вопросах.

Византийский закон подвергался изменениям и после смерти Юстиниана. В последующие столетия его часто исправляли, чтобы он соответствовал времени. Лев III Исавр (717–741) был одним из первых преемников Юстиниана, который счел нужным внести незначительные коррективы. Его поправки увидели свет в 739 году в книге «Эклога» и стали необходимы благодаря более просвещенному и гуманистическому мировоззрению, проповедуемому христианством. Многие из нововведений Льва сегодня кажутся нам варварскими, но в VIII веке они считались гораздо более милосердными, чем те, которых они заменили. Во многих случаях Кодекс Юстиниана предписывал смертную казнь или разорительный штраф как единственно возможную кару, а Лев заменил их усекновением носа, рук или вырыванием языка — мерами, которые сейчас вызывают у нас отвращение. А тысячу лет назад даже добрейшие и образованнейшие христиане жили в обществе, в котором истязания не только считались нормальным делом, но и красочно изображались на рисунках, иллюстрирующих пытки святых и мучеников веры. Некоторое очерствление, возникшее в результате этого, может объяснить, почему подобные наказания рассматривались как более гуманные и предпочитались смерти или лишениям.

Василий I (867–886) также усмотрел необходимость в пересмотре некоторых старых законов, действовавших на момент его восхождения на трон. В 870 году он выпустил свои поправки к кодексу законов в книге под названием «Эпанагога». В ней впервые в истории Византии была сделана попытка определить роли, которые в государственном законодательстве должны играть император, патриарх и само государство, а также разграничить их обязанности. Преемники Василия Лев VI Мудрый и Александр I (886–913) постарались продолжить пересмотр Кодекса Юстиниана, начатый Василием, но с их смертью его начинание так и осталось незаконченным, и больше никто уже толком за него не брался.

На протяжении всей истории Византии постановления верховного, то есть императорского, суда и сената, когда он выступал как верховный суд по приказу императора, считались окончательными. Но решения местных судов, гражданских и церковных, могли быть обжалованы и рассмотрены снова в другом местном суде. После возвращения императора в Константинополь в 1261 году разделение между гражданским и религиозным судами стало нечетким, и в конце концов их заменили районными судами, в которые входили и священнослужители, и миряне. К сожалению, к 1296 году все юристы погрязли в коррупции, и Андронику II пришлось создать новый верховный суд. Он назначил в него 12 судей и восемь видных государственных деятелей.

Однако эти меры не принесли результата. Коррупция продолжала существовать, и в 1329 году Андроник III утвердил четырех человек на должность «верховный судья ромеев» и наделил их еще более широкой властью, чем представителей верховного суда. Таким образом он надеялся добиться справедливых решений. Однако через восемь лет и этим людям были предъявлены обвинения в коррупции. К тому времени Византия уже начала приходить в упадок, который никто не мог остановить, и верховные судьи остались на своих постах, исполняя свои обязанности в соответствии со своими убеждениями в последние годы, оставшиеся до нападения турокосманов.

С самого начала жители Константинополя, как и других городов любых размеров и амбиций, группировались во фракции, похожие на современные политические партии. В каждом городе их насчитывалось не более четырех, и изначально было предложено, чтобы каждая формировалась по географическому, а не политическому принципу, то есть по проживанию в одной из четырех частей города, соответствующих основным направлениям компаса. Каждая фракция в свое время получала определенный цвет, который ее представители носили на плечах. Четыре константинопольские фракции назывались синие, зеленые, белые и красные, но к моменту воцарения Юстиниана белые и красные слились соответственно с синими и зелеными. Каждая фракция должна была жить в отдельном районе города, что еще раз доказывает предположение о том, что изначально разделение происходило по географическому принципу. Представляется очевидным, что, подобно партиям наших дней, фракции быстро приобретали социальные и идеологические черты, помимо региональных отличий. По словам Прокопия, к синим (по крайней мере, в Константинополе) присоединилось много молодых необузданных аристократов, которые подстригали бороду на персидский манер и частично обривали голову, подражая гуннам. Они носили узкие туники с большими плечами и рукавами, кончающимися длинными узкими манжетами на запястье, плотно прилегающие рейтузы и туфли, похожие на те, в которых ходили люди, называемые византийцами «варварами». На битву они надевали панцирь. Зеленые не придавали одежде такого значения, как синие.

На протяжении всего существования фракций синие и белые объединялись. В 602 году в Константинополе они вместе составляли около 900 человек, а зеленые и красные — 1500. Соперничество между синими и зелеными происходило постоянно, вероятно, потому, что, хотя вступить во фракцию мог любой свободный человек, у синей преобладали землевладельцы и сенаторы греко-римского происхождения, а у зеленых — преимущественно купцы, торговцы и ремесленники. Каждая фракция молилась в своей церкви: синие, принадлежавшие к православию, — в Дагистии, а зеленые, склонявшиеся к восточным еретическим сектам, — в Диаконисе. В каждой был свой хор, орган и другие необходимые музыкальные инструменты, однако все фракции выполняли одинаковые обязанности. Им отводилась важная роль в играх на ипподроме, оказывалась честь стоять по сторонам дороги на пути следования императорского шествия; также на них возлагались некоторые функции на императорских церемониях. Кроме того, они должны были поддерживать городские защитные стены в хорошем состоянии и следить за порядком в качестве милиции. Во времена государственных чрезвычайных ситуаций фракции имели право набирать и вооружать сторонников. Именно эта привилегия делала их опасными в периоды политических волнений в Константинополе.

Изначально организованные как полицейские подразделения, со временем фракции стали ассоциироваться с цирком и соревновались в качестве спортсменов на играх на ипподроме. Как агора в Афинах и форум в Риме, византийские ипподромы использовались для проведения политических митингов. В таких случаях команды спортсменов, набранных из каждой фракции и поддерживаемых ими, представляли основные политические партии государства, так же как в наши дни сборные на международных чемпионатах по футболу символизируют свои страны. Ко времени восхождения на трон Юстиниана остались только синие и зеленые, причем обе эти фракции обладали серьезным влиянием. У них было много последователей из тех, кто разделял их политические взгляды. Трудно переоценить значение этих фракций, учитывая, что подавляющее большинство их приверженцев не скрывали своих воззрений и были готовы сражаться на их стороне. Когда народ решал, что его слишком притесняют, фракции объединялись с ним в попытке свергнуть императора, или правительство, или всех разом.

Юстиниан неразумно попустительствовал усилению фракций во время правления своего дяди, используя их для решения своих задач, и они, вместо того чтобы поддерживать дисциплину, вышли из-под контроля. Но Юстиниан не сделал ничего, чтобы усмирить их, пока не взошел на трон. В январе 532 года он решил наказать их за беззаконные действия. Изданные им указы привели к массовым беспорядкам, не слишком отличавшимся от мятежей подобного характера, к которым константинопольцы уже успели привыкнуть. Некоторых бунтовщиков арестовали и судили. Семеро были признаны эпархом виновными в убийствах и приговорены к смерти: четверо через истязания, трое через повешение. Двое из последних (один из фракции синих, другой — зеленых) дважды срывались с виселицы и оставались в живых. Монахи из близлежащего монастыря не могли смотреть на это ужасающее зрелище и не допустили третьей попытки. Они забрали их и перевезли на лодках через Золотой Рог в святилище церкви монастыря Святого Лаврентия. Эпарх послал солдат, чтобы те окружили церковь. Фракция подала императору прошение о милости, но не получила ответа. Через три дня на ипподроме были проведены скачки. На третий день после двадцать второго забега раздался крик «Да здравствуют гуманные зеленые и синие!», который показал людям, что фракции объединились. После последнего забега прозвучало слово «Ника», то есть «победа», которое было паролем фракций и сигналом к началу самого страшного бунта в византийской истории. Толпа, поддержавшая их, вламывалась в тюрьмы, выпускала заключенных, убивала охрану и поджигала здания. Потом она пошла жечь большие ворота Халки, сам Большой дворец, сенат и даже собор Святой Софии. На следующий день, когда скачки были отменены, толпа отправилась на север от ипподрома к большим баням Зевкиппа, требуя освобождения трех чиновников. Напуганный размахом бунта, Юстиниан согласился. Теперь фракции были готовы заключить мир, но этого не случилось. Многочисленные крестьяне, прибывшие в Константинополь на рождественские празднества, возмущались большими налогами, которыми их обложили, и, воспользовавшись беспорядками, попытались свергнуть Юстиниана. Восстание бушевало целую неделю и могло бы добиться своего, если бы не вмешательство Феодоры.

В начале византийской истории, когда у императора еще не было отдельного финансового ведомства, денежными вопросами занимались финансовые чиновники преторианского префекта. Они должны были, действуя от его имени, собирать самый важный государственный налог, «аннону». Взимаемый в сельской местности, он представлял собой комбинацию подушной подати и земельного налога, рассчитывался исходя из надела земли определенной стоимости и размера участка, обрабатываемого одним человеком. В VIII веке преторианский префект перестал отвечать за сельские районы и автоматически прекратил собирать аннону. Эту обязанность возложили на местных казначеев, а также был создан пост сакеллария, который выступал в качестве самого старшего должностного лица, ведающего финансами. Однако к VII веку денежные дела империи настолько запутались, что финансовое ведомство, разросшееся за предшествующие столетия, было разделено на два. «Логофеты», то есть счетоводы, работали в одной части, а «хартуларии», то есть письмоводители, — в другой. Пост старшего логофета с VIII века стал очень важным, а в XII веке, когда пост сакеллария отменили и передали его дела «великому» логофету, последний приобрел значимость лорд-канцлера. Тем не менее глава императорского хранилища документов, чиновник, работавший с петициями, и секретарь императора оставались самыми влиятельными людьми, поскольку по роду своих обязанностей они ежедневно общались с императором.