Византия. Быт, религия, культура

Большинство оружейных заводов страны были сосредоточены в Константинополе и Фессалониках, но некоторые находились и в провинциях. Самые важные из них основывались в районах, богатых полезными ископаемыми. Так, Никомедия, в которую удобно доставлять ископаемые с горы Олимп, славилась своими щитами и мечами. Кесария, получавшая необходимый металл с Анти-Тавра, стала, наряду с рудниками Сардиса, основным центром изготовления доспехов. Отличные пики и копья ковали в Иерополисе в Киликии, где размещалось большинство мастерских по производству амуниции; другие мастерские находились на северо-западном берегу Малой Азии.

В поход вместе с армией выступали обозы с провиантом, одеждой и оружием, а также отряды санитарной службы и инженеров. Полковой обоз состоял из 350 повозок и помимо поклажи вез еще топоры, мечи и кухонную утварь. Каждый шестнадцатый воин ехал на вьючной лошади, таким образом, в каждый обоз входило 175 всадников и 2800 пеших, которые либо ехали на повозках, либо шли рядом. На ночь вьючных лошадей собирали в круг, повозки ставили внешним кругом. Дальше в дело вступали инженеры, вырывавшие вокруг лагеря канаву для защиты. Отряды санитарной службы, сопровождавшие армию, делились на маленькие группы. В каждую входил хирург, восемь санитаров-носильщиков и множество простых санитаров. Для перевозки раненых использовались лошади со специальными седлами. Полевые бани были доступны всем желающим: и больным, и здоровым. К каждому полку прикреплялись священники, у которых находилось немало забот. Им поручалось отмечать начало и конец каждого дня службой, которую посещали все. Также в их обязанности входило давать психологическую разгрузку людям, которым они часто советовали обращаться с молитвами к святым, покровителям воинов, например к святому Михаилу или Феодору Стратилату.

Разведчики и шпионы собирали информацию о передвижениях неприятеля. Так, редкостная беспечность в 1071 году дорого обошлась императору Роману Диогену: выступив с большой армией против турок-сельджуков, он не стал посылать разведчиков вперед, и все войско попало в ловушку и было разбито сельджуками у Манцикерта, а сам император попал в плен. Однако в общем византийская разведка хорошо управлялась и часто использовалась. До X века императоры сами вели свои армии в бой; их личные штандарты вселяли в солдат храбрость. В походе императора сопровождали герольды и большой кортеж прислуги. Они путешествовали с огромным багажом, возя с собой множество драгоценных вещей. Императорская палатка всегда выделялась размером и великолепием. Ее украшали дорогими коврами и сосудами. Она потрясала не только красотой, но и размерами. Однако армии и императорским телохранителям часто не удавалось защитить ее от захвата врагом, охочим до трофеев. Роман II (1028–1034), разбитый арабами, бежал, бросив, если верить Пселлу, «палатку, набитую ожерельями, браслетами, диадемами, жемчугом и драгоценными камнями». За два века до того болгарский хан Крум обнаружил эквивалент 4,5 миллиона фунтов стерлингов армейского жалованья в захваченном им лагере, который бросил неприятель. Пленников убивали редко. Нижних военных чинов делали рабами, а высоких отпускали за выкуп. Во время переговоров принято было давать и брать заложников, чтобы избежать обмана.

Для передачи новостей с поля брани в столицу использовали гонцов, но их было немного, и солдатам, вернувшись с фронта, надлежало рассказывать всем о сложившейся ситуации. Если бы дух армии был выше в XIV и XV веках, туркам, возможно, не удалось бы дойти до азиатского берега Мраморного моря, откуда они смогли разгромить защиту Константинополя. Но начиная с XI века стойкость армии пошла на убыль. Частично в этом виновато уменьшение числа новобранцев из армян и исавров, а это было, в свою очередь, вызвано постепенным распадом фем и, следовательно, потерей очень важных земель, которые сначала захватили сельджуки, а потом турки-османы, а также продажей их крупным землевладельцам, которые жаждали расширить и без того огромные поместья. В 1096 году после прихода и ухода крестоносцев Первого крестового похода Алексей I Комнин попытался остановить разложение в армии и восстановить ее силу, обратившись к нации с призывом предоставить материалы и рабочие руки для строительства мостов и кораблей и, кроме того, потребовав снабжать войска на марше бесплатным хлебом, обеспечивать кровом и транспортом. Эти меры сделали армию крайне непопулярной среди гражданского населения, и именно в то время, когда набор новобранцев был и так затруднен. Снова, как раньше, пришлось приглашать наемников в больших количествах и за очень большие деньги. В XII веке правительство пошло на отчаянный шаг. Чтобы привлечь офицеров в армию, решили сделать службу прибыльной, давая им поместья на субсидиях с некоторыми условиями. Эта система, называвшаяся «прония», использовалась для поощрения гражданских лиц. Хозяин поместья-пронии получал его до конца жизни. Он не мог его завещать, но, пока служил, и земля, и крестьяне, которые на ней жили и работали, принадлежали ему. Его крестьяне платили ему все налоги и сборы, а он сам ничего государству не платил. Право собирать деньги со своих крестьян и получать доход со своих угодий помогало такому человеку разбогатеть. Взамен, однако, владелец пронии должен был служить в армии, прибывая туда полностью вооруженным и на коне в сопровождении требуемого числа солдат. Эта уступка не принесла желаемых плодов, и при Михаиле VIII (1259–1282) был добавлен еще один стимул. Воинскую пронию сделали наследуемой. Это решение имело неожиданный, но, без сомнения, предсказуемый итог: землевладельцы осели в своих поместьях, поскольку такое послабление освобождало их от необходимости бороться за увеличение дохода. В результате к XIII веку практически вся аристократия была освобождена от уплаты земельного налога, и карьера на военном поприще стала считаться непривлекательной. Гражданское население настолько невзлюбило военных, что с того момента до 1354 года, несмотря на обязательный призыв и из частных, и из церковных поместий, армия в основном состояла из наемников, а владельцы проний покупали себе освобождение от службы. Жалованье наемников опустошало государственную казну. В отчаянии Андроник II (1282–1328) повысил налоги, взимаемые с гражданского населения, и уменьшил численность армии до чисто символической. Он сократил кавалерию до 3 тысяч человек, 2 тысячи из которых стояли в Европе, и всего лишь тысяча осталась, чтобы противостоять туркам в Азии. Неудивительно, что османы сочли возможным продолжить давление на византийцев, а те никоим образом не могли остановить их.

Византийский флот всегда был скромным, однако играл жизненно важную роль в защите страны, неоднократно спасая ее от вторжения врагов и помогая коммерческому флоту стать хозяином Средиземного моря, по крайней мере до того периода, когда венецианские и генуэзские торговые флоты не изменили баланс в свою пользу. Византийский флот приобрел особое значение с усилением арабов. К 698 году он стал не только мощным кулаком вооруженных сил, но завоевал такой политический авторитет, что сумел свергнуть императора Леонтия и заменить его с помощью фракции зеленых на адмирала флота. Но когда арабский флот пришел в упадок, византийский тоже утратил силу. Его слабость была использована как повод урезать жалованье моряков, которое стало самым низким во всех войсках. В IX веке «друнгарий», то есть адмирал флота, занимал низшую ступень в порядке старшинства из всех военных стратегов, но в X веке с нарастанием угрозы со стороны киевских варягов он поднялся по значимости до доместика военной схолы и, таким образом, стал выше всех армейских и флотских командиров. Главнокомандующий флота назывался «стратег карабизиани».

На сегодняшний день у нас очень мало информации о судах, на которых ходили византийцы, но подводная археология может в будущем расширить наши познания. Они называли свои боевые корабли дромондами. Самым используемым из них, вероятно, была дирема. Размеры ее могли меняться. Требовалось от 100 до 300 человек, чтобы управлять ею. Более быстрое судно, бирема, очень похожа на галеон. Более скоростные корабли меньшего размера выступали в качестве помощников для крупных судов, сигнализируя флажками и огнями, которые были обычными способами связи между судами, идущими по морю.

С самого начала набор новобранцев во флот был сопряжен с еще большими трудностями, чем в армию. В 690 году при Юстиниане II ощущалась такая нехватка моряков, что император решил переселить христианский народ маронитов с их исконной земли в Северной Сирии на берега Пелопоннеса, Кефалонии и Эпира, чтобы забрать его мужское население во флот. В обмен на это «призывник» получал такие же выгоды, какие предоставлялись солдатам, служащим в приграничных областях. Они становились владельцами фем, но, как и в пограничных и регулярных войсках армии, было проведено четкое различие между имперским флотом и флотскими фемами. Так, императорский флот базировался в Константинополе, но флотские фемы, которые со временем появились и в Малой Азии, и в юго-западных прибрежных районах, и на юге Малой Азии, и в большинстве областей Греции, часто привлекались для укрепления императорского флота дополнительными силами. В XI веке после заключения мира с Киевской Русью флоту было разрешено уменьшить свои ряды. Впоследствии он так и не восстановился после регресса и поэтому не смог соперничать с генуэзским и венецианским флотами. Снова взойдя на трон в 1261 году, Михаил VIII подарил генуэзцам район Галата в Константинополе для проживания, а также право пользоваться проливами Босфор и Дарданеллы. Эту уступку трудно переоценить, так как она передала торговлю на Черном море в руки генуэзцев.

Его преемник, Андроник II, считал, что может верить обещаниям генуэзцев. Поэтому он решил сократить флот до 20 трирем, которые в основном использовались для церемоний. Корабли военно-морского флота Византии разоружались, и сотни моряков вынуждены были выбирать: оставить службу ради иного заработка, записаться в турецкий флот или пойти работать на частное судно. Многие предпочли два последних варианта, чтобы не прощаться с морем, несмотря на то что им пришлось бы поднять оружие на своих сограждан и христиан. Пираты всегда мешали судоходству в Средиземном море. Если их удавалось поймать, византийцы отправляли их в специальную тюрьму на острове. Убежать оттуда было настолько сложно, что Михаил V (1041–1042) заключил туда своего дядю Иоанна, боясь, что этот интриган может выбраться из любого другого заточения, чтобы снова устроить заговор против племянника.

Глава 6 Торговцы и ремесленники

Отношение византийцев к торговле и ремеслам, пожалуй, легче понять сегодня, когда госконтроль снова признан неизбежным и даже необходимым более, чем во все предыдущие периоды человеческой истории. В Византии торговля и ремесла считались делом государства, как, например, международные отношения. Как и в Риме, государство в лице эпарха строго регулировало две эти основные ветви экономики страны. Оно отвечало за строительство мастерских и контроль над ними, устанавливало монополии, занималось импортом и экспортом, назначало жалованье, закупочные и отпускные цены всех товаров, таможенные пошлины и прочие сборы. Государство также выступало в роли надзирателя над частными мастерскими, варьируя качество товаров, которые они производили или перепродавали, как и их цены. Более того, оно взяло на себя обязанность снабжать Константинополь, следя за тем, чтобы импорт не слишком превосходил предполагаемые нужды населения и при этом не приходилось бы вводить нормирование. Эта система работала неплохо, пока империя оставалась могущественной и богатой, а правительство работало стабильно и результативно. Но как только правительственный контроль экономики ослабевал, частное предпринимательство оживлялось и с уменьшением территорий и ресурсов империи экономика страны приходила в упадок; иностранные — преимущественно итальянские — купцы составляли серьезную конкуренцию местным закупщикам, и вся система прекращала работать.

Никто в Византии не подвергал сомнению тот факт, что предназначение производства — обеспечивать императора, церковь и знать предметами роскоши, которые им нужны, а государство — излишками этих товаров для экспорта. К VIII веку, когда внешняя торговля Византии (преимущественно предметами роскоши) была в самом расцвете, отрасли производства в столице были строго разделены на ассоциации по роду деятельности, которые делились на гильдии. Эту систему переняли у римской коллегии, и она развивалась с годами по разным сценариям. В одной только столице насчитывалось не менее 23 гильдий. Частые ссылки на них в работах Константина VII и «Книге эпарха» указывают на их высокую значимость. Их задача заключалась не столько в обеспечении благоденствия их членов или местных жителей, а в том, чтобы содействовать государству в контроле городской экономики. По этим причинам работа гильдий с продуктами питания первой необходимости, такими как хлеб, рыба и мясо, организовывалась с особой тщательностью. Мясники, продававшие свинину, и прочие мясники принадлежали к разным гильдиям. Также сапожники были разделены на две гильдии, одна из которых делала особый вид обуви. Одной из самых крупных гильдий из всех, охватывающих представителей одного ремесла, можно считать изготовителей благовоний. В каждом ремесле гильдия определяла условия работы, фиксировала жалованье, отпускные цены и доход. Человек мог войти только в одну гильдию, но, в отличие от Рима, не обязан был состоять в какой-то гильдии. Вступление в гильдию происходило по определенным параметрам, включая высокое мастерство и уплату вступительного взноса. Также не считалось непременным, чтобы сын следовал по стопам отца, хотя такое часто случалось. Но даже тогда его не брали в гильдию автоматически.

Каждая гильдия выбирала себе председателя, которого должен был утвердить местный префект. Каждая гильдия закупала все сырье, которое было нужно ее членам, и распределяла их. Произведенные товары выставлялись на продажу в четко разграниченных частях города или, на манер восточных базаров, в секции местного рынка, отведенной для товаров этого вида. Только бакалейщики могли открыть магазин на какой им угодно улице, поскольку продавали такие важные продукты питания, как сыр, растительное и сливочное масло, муку, мед, мясо, соленую рыбу и овощи. Крестьянам тоже иногда разрешалось продавать свою продукцию напрямую покупателям. Разносчики вели бойкую торговлю одеждой. Торговцы управляли продажей всех прочих товаров, включая скот и птицу, а также их мясо, продавая все это на рынках по ценам, назначенным префектом. Таким образом, в экономике страны не нашлось места посреднику. Префекты могли удерживать цены на продукты первой необходимости на одном уровне. Чтобы избежать демпинга, никому не разрешалось покупать свежепойманную рыбу у рыбаков, хотя им дозволялось ставить прилавки на причалах и в других отведенных местах, чтобы торговать приготовленной рыбой. Мясникам Константинополя запрещалось покупать мясо у фермеров из предместий; им приходилось ездить за мясом за Никомедию. Местное мясо запасали на случай чрезвычайной ситуации. Пекарей могли оштрафовать за изменение установленной цены, даже если она настолько повышалась государством для увеличения его дохода, что в результате вызывала бунты. Цена на хлеб, как и на вино, менялась в зависимости от стоимости сырья, но всегда рассчитывалась так, чтобы обеспечить прибыль государству. В голодные времена пекарей обязывали покупать хлеб на специальных правительственных складах.