Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Понятия не имею!

– Эту прохиндейку вашу!
– Варвара обвиняющим прокурорским жестом указала на верх буфета, где Кэсси с самым невинным видом умывала свою мордочку.

– У, кобра египетская!
– обругала Варвара это пушистое воплощение невинности.

– Не может быть!
– воскликнули мы с Лушей в один голос.

– И не египетская, а бирманская!
– добавила я, обидевшись за свою пушистую подругу.

– Сидит прямо на столе, - продолжала соседка, не обратив на наши слова никакого внимания, - сидит, ведьма, прямо на столе и выедает из корзиночек крабовые палочки! Все

перепортила, гидра папуасская!

– Вот почему она не хотела есть!
– наконец догадалась я.
– Кэссинька, ты любишь крабовые палочки?

Кошка прекратила умываться и посмотрела на меня с большим интересом. Ее взгляд как бы говорил: "Где, где крабовые палочки?"

– У, обжора малайская!
– продолжала Варвара свои географические изыскания.
– Сидит теперь, как будто ни при чем!

– Как же она к тебе на кухню-то попала?
– осторожно поинтересовалась Луша.

– Как-как! Видно, через окно! У меня окна-то открыты, а она по карнизу, по карнизу - и прямо ко мне на стол! И ведь, ведьма, все корзиночки переломала, все до единой!

Варвара отправила в рот остатки орехового печенья и по этому поводу на некоторое время замолчала.

– Извини, Варя, у нее тоже стресс, - начала я, - она любимого хозяина потеряла... А хочешь - возьми к завтрашнему столу вот, ветчинки...

Я мигом вытащила из холодильника солидный кусок ветчины и развернула пакет. Варвара алчно глянула на ветчину и согласилась.

– А что это на тебе надето?
– спросила я, чтобы сменить тему.

– Так ведь поминки, - вздохнула она, - а черного я не ношу, не идет мне черное.

Я подумала, что при Варвариных габаритах черное было бы очень кстати, но промолчала.

– Но это коричневое тоже ужасно, - она оглядела свой балахон, - я же вижу...

– Точно, - мы с Лушей с облегчением согласились, - не надевай ты его, а то получится как в анекдоте: приду в коричневом, сяду в углу и испорчу вам весь праздник...

– Тогда синенькое надену, - повеселела Варвара, - в горошек...

На этой бодрой ноте она и удалилась, на прощанье бросив грозный взгляд на Кэсси.

***

Наутро Луша была со мной очень сурова. Она подняла нас с кошкой рано-рано - в девять утра и, пока я недовольно плескалась в душе, дозвонилась до квартиры Эвелины Павловны Сыроенковой. С самой Эвелиной Павловной ей поговорить не удалось, ответил запыхавшийся женский голос. Позвать Эвелину женщина отказалась, сказала, что та еще спит, она когда в отпуске, всегда очень поздно встает. Лушина решимость только увеличилась, она сказала, что нужно ехать немедленно, пока Эвелина не проснулась и не умотала куда-нибудь. На мои скромные возражения насчет того, что Михаила Степановича мы можем там и не найти, Луша твердо ответила, что Эвелина - его вторая жена, это известно со слов первой, а та уж врать не станет...

Не слушая моего недовольного бурчанья, Луша впихнула в меня бутерброд с сыром, влила чашку зеленого чая, и мы вышли из дому, наказав Кэсси вести себя прилично и ни в коем случае не вламываться к соседям.

До переулка Гривцова мы добрались относительно быстро - все же исторический центр, всюду близко, однако дом, где жила Эвелина Павловна Сыроенкова, впечатлял своей запущенностью. Дом не красили примерно лет

двадцать, лепнина обвалилась, когда-то широкая дубовая дверь парадной растрескалась и не закрывалась.

– Это еще что, - Луша показала направо.

Дверь соседнего подъезда вообще была сорвана с петель и стояла рядом, прислоненная к стене. Мы отважно вошли в подъезд и поднялись на третий этаж. Окна на лестнице были почти все выбиты. Воняло на этой самой лестнице жуткой смесью кошачьей мочи, органических отбросов и крысиного помета, но выбитые окна создавали дополнительный вентиляционный эффект, так что можно было проскочить без противогаза. Во мне зашевелились легкие сомнения. Учитывая все те сведения, которые сообщила нам вчера Валентина Семеновна о характере и деловой хватке своего бывшего мужа, Михаил Степанович Сыроенков никак не мог жить в таком свинарнике.

– Что говорить будем?
– поинтересовалась я, робко нажимая на кнопку звонка.

– Там по ситуации посмотрим!
– махнула рукой беспечная Луша.

Дверь отворила рослая старуха в малиновом русском сарафане и таком же головном платке.

– Проходите, проходите, - запела она, - проходите, гости дорогие, старец вас ждет!

Она схватила Лушу за рукав и резво потащила по длинному захламленному коридору, приговаривая на ходу:

– Сейчас сподобитесь, старче посмотрит, ручку свою на то место приложит, и болезнь проклятую как рукой снимет...

Луша беспомощно оглядывалась на меня, безуспешно пытаясь вырваться из рук ненормальной в сарафане.

– Стойте, - заорала я, чувствуя, что тетку уводят в неизвестном направлении, - куда вы ее тащите? Нам не нужно ни к какому старцу! Мы пришли к Эвелине Павловне Сыроенковой!

– Эльке два звонка звонить, - буркнула старуха нормальным хамским голосом, - а Мишке - три.

– Мишке?
– оживились мы с Лушей.
– Михаил Степанович тоже тут живет?

– Не знаю, может, он и Степанович, а только все его Мишкой зовут, - старуха махнула рукой в сторону двери и скрылась в дебрях квартиры.

– Луша, пока не поздно, пойдем отсюда!
взмолилась я.

– Да ты что?
– зашипела она.
– Когда мы почти у цели?

И она решительно постучала в дверь, откуда тотчас раздался полный муки стон. Мы переглянулись и заглянули в комнату.

При виде убогой обстановки, окна без занавесок и хозяина, полусидящего на старом продавленном диване, мне все стало ясно. Мужик маялся тяжелым утренним похмельем, об этом свидетельствовал еще и запах застарелого перегара, свирепствующий в комнате. Луша чихнула и закашлялась, я же шагнула вперед и встала так, чтобы страдалец мог меня видеть.

– Михаил Степанович?
– спросила я громко.

Ответа не было, человек весь ушел в свое страдание. Я отважилась потрясти его за плечо, тогда он поднял налитые кровью глаза и уставился на меня.

– Вы - Михаил Степанович Сыроенков?

Он смотрел на меня долго-долго, после чего как-то нерешительно покачал головой.

– Так да или нет?
– рассердилась я, от мужика ужасно пахло и стоять рядом с ним было противно.

Он попытался что-то сказать, но губы не повиновались.

– Не мучай его, - вступилась сердобольная Луша, - по-моему, это не тот тип, что нам нужен...

Поделиться с друзьями: