Вкус страсти
Шрифт:
— Именно так.
— Святый Боже! — пробормотал он, поморщившись от боли, и закрыл глаза. — Тогда, миледи, делайте то, что должно.
Она вздернула бровь.
— Миледи?
— Маргарита, — исправился он и слабо улыбнулся, однако глаза не открыл.
После этих слов она поручила Астрид отыскать что-то вроде тюфяков для спанья, а Оливеру — принести их в «келью» Дэвида.
Оливер буркнул что-то непонятное, что вполне можно было трактовать и как проявление отвращения, и как одобрение.
— Очень хорошо, — после паузы сказал он, — но как же я?
— Олух! — бросила Астрид, прежде чем Маргарита успела ответить
Он вздохнул и принял удрученный вид потерявшегося ребенка.
— Si, но это будет долгая ночь.
— Да уж, — согласилась карлица. — Ты тоже можешь взять себе тюфяк. Ну что, доволен?
— Bene, но я тут подумал — мне бы не помешала грелка для ног. Ты такая коротышка, что вполне могла бы уместиться в ногах моей постели.
— Нахал! — подбоченившись, выпалила Астрид. — Можно подумать, я бы согласилась спать на ней с тобой… А впрочем, ты и сам не очень-то высокого роста.
— Достаточно высокого, — возразил он, пошевелив бровями.
— Хвастливый пес! — воскликнула она. — Теперь иди и сам себе ищи постель, я не стану помогать тебе.
Он рассмеялся и последовал за ней, чтобы выполнить поставленную перед ними задачу.
Маргарита хмуро смотрела вслед итальянцу. Что он задумал, зачем постоянно дразнит Астрид? Она очень боялась, что ее крошечная компаньонка обидится, но, с другой стороны, на нее почти никто не обращает внимания… Возможно, следовало бы положить этому конец, пока ситуация не вышла из-под контроля. Она бы уже это сделала, вот только оба, похоже, получали от перебранок истинное удовольствие.
Так вышло, что ночью никто не сомкнул глаз. К вечеру рана Дэвида воспалилась. Час шел за часом, а состояние рыцаря все ухудшалось. Оливер постоянно таскал воду из бочки в большом зале, куда она поступала с емкости на крыше. Он также помог удержать Дэвида, когда тот попытался подняться с постели, чтобы, пристегнув меч, отправиться сражаться, и даже убедил его проглотить горькое варево из трав и вина, приготовленное Астрид. Маргарита выкручивала тряпку за тряпкой и с бесконечной нежностью обтирала кожу Дэвида, чтобы ослабить жар и успокоить его.
А она-то воображала, как прикоснется к его телу ниже повязки! Не так она себе это представляла, совсем не так.
Ближе к рассвету лихорадка немного спала, и пациент провалился в беспокойный сон. Оливер вернулся на свой пост за дверью. Астрид вытянулась на тюфяке у дальней стены и скоро уже спала крепким сном, больше похожим на оцепенение. Маргарита рухнула на свою соломенную постель, лежавшую под прямым углом к изголовью кровати Дэвида. Прислонившись спиной к раме кровати у его подушки, она закрыла глаза, намереваясь подремать несколько минуток.
Порыв холодного, свежего воздуха вырвал ее из сна. В комнату вошел Генрих VII, по пятам за ним следовал сенешаль, а за их спинами маячил Оливер. Король подошел вплотную к кровати и посмотрел на Дэвида.
— Мы сожалеем, что потревожили вас, леди Маргарита, — сказал король, бросив на нее самый кроткий взгляд из своего арсенала, — хотя мы довольны, что вы столь самоотверженно ухаживаете за сэром Дэвидом. Нет, не надо вставать. Мы сочтем ваш реверанс, как и всегда, чрезвычайно изящным.
— Ваше величество… — пробормотала она растерянно.
Маргарита еще не окончательно проснулась, но ей показалось, что в голосе короля прозвучало удовлетворение, имеющее, однако,
мало общего с одобрением ее действий по выполнению высочайшего приказа. У нее мелькнула догадка о возможной причине такой реакции короля, но монарх продолжил говорить, и догадка, раз мелькнув, тут же исчезла.— Нам сообщили, что ночью у него была лихорадка.
Она подтвердила это и рассказала, как все происходило.
Король холодно посмотрел на Дэвида.
— Мы должны молиться о его скорейшем выздоровлении: от этого слишком многое зависит.
— Да, сир.
Генрих немного помолчал. Потом задумчиво произнес:
— Золотой рыцарь. Воистину, он похож на Плантагенета.
— Так все говорят.
— Полагаю, вы слишком молоды, чтобы помнить Эдуарда и Ричарда.
— Увы, сир.
— Они были грозными мужами, хоть и каждый по-своему, но это вообще свойственно роду.
Это было напоминание — впрочем, его не требовалось — о том, что, хотя отец Генриха и был валлийцем по имени Оуэн Тюдор, мать его принадлежала к роду Плантагенетов. И он сам, и те короли, которые правили непосредственно перед ним, — братья Эдуард IV и Ричард III, — были потомками Эдуарда III. То, что Генрих получил трон в результате войны кузенов, было удивительной причудой судьбы, ведь другие были намного ближе к трону по праву рождения. Путь ему расчистили тридцать лет кровопролитий. И тем не менее понадобилось вооруженное вторжение, великая битва и еще больше смертей, чтобы он наконец завладел короной. Так разве удивительно, что он столь отчаянно цеплялся за нее, был готов на все, лишь бы ее удержать?
Маргарита облизнула губы.
— Я мало знаю Плантагенетов, это верно, но Дэвид — тоже выдающийся муж.
— Мы от этого зависим, вот почему мы так встревожены. Он упоминал об ухудшении зрения?
Покрывала у нее за спиной зашевелились, туго натянулись: Дэвид с трудом приподнялся, опираясь на локоть.
— Зрение уже не так подводит меня, ваше величество.
— Мы рады это слышать, — отозвался король, но в его блуждающем взгляде не было той уверенности, что прозвучала в его словах.
— Всему виной удар по голове, вызвавший сильную головную боль, — нарочито ровным тоном пояснила Маргарита. — Астрид называет эту болезнь сотрясением.
— Весьма обычное явление, учитывая обстоятельства, — добавил Дэвид.
Его голос звучал вполовину прежней силы, отметила про себя Маргарита. Король тоже обратил на это внимание и недовольно нахмурился. Она обрадовалась его проницательности, поскольку ей очень не хотелось указывать на слабость Дэвида.
— Мы тоже так полагаем, — согласился с ним Генрих, — однако вам не следует перенапрягаться или переохлаждаться. Ваше благополучие слишком ценно для нас, чтобы рисковать им. — Монарх обратил свой взгляд на Маргариту. — У вас есть все, что нужно ему, все, что требуется вам?
— Абсолютно, сир.
— Мы бы отправили к вам своего персонального лекаря, но мы вышли из Вестминстера без него, поскольку собирались немного поохотиться и вернуться.
Ее удивило желание Генриха прояснить ситуацию, но отсутствие лекаря ее совершенно не расстроило. Этот человек слишком любил пользоваться ланцетом: он утверждал, что хорошее кровопускание вылечивает все болезни. А это, судя по всему, последнее средство, которое в данном случае следует применять.
— Вы очень добры, сир, но мы обойдемся и навыками Астрид.