Вкуси меня медленно

Она знала, как справляться с физической болью. А с удовольствием? Нет. Слишком сложно иметь дело с последствиями.

В серебристых глазах Джексона вспыхнул огонь, расплавляя радужки, в которых виднелся водоворот страстного желания.

– Не сделаем чего? – Он упёрся руками по сторонам от её головы, заключая в твёрдое объятье.

Соски Ли'Ес затвердели, как будто тянулись к его мускулистой груди, теплу.

– Этого. Ты и я. Секс. – "Не можешь. Ты знаешь, что не можешь".

Завтра они разойдутся, и ей не позволят увидеть его снова. Отдаться ему сейчас – блаженство в обмен на целую жизнь в мучениях.

После оргазма, который он доставил ей ранее, было ясно, что ей понравится.

Однако где-то глубоко внутри, она подозревала, что если отдастся ему сейчас, то только добавит хаоса в свою жизнь.

Ли'Ес уже хотела, чтобы он принадлежал ей. Была им одержима.

Ещё больше желания, и она может постепенно умереть внутри, каждый раз беспокоясь о том, где он находился, с кем, и что, чёрт побери, он там делал.

Она подавила горький смех. "Зачем ты себя мучаешь?" Даже если бы они после смогли поддерживать отношения, то Джексон не захотел бы её. Не навсегда.

– Уверена? – наконец спросил он подобно соблазну воплоти. Его твёрдый член устроился между её бёдер. – Потому что я готов.

Ли'Ес с шипением втянула воздух, борясь с очередной волной сексуального голода.

– Это ничего не значит. Я единственная женщина под рукой. Конечно, ты меня хочешь.

Обжигающая ревность и собственничество пронзили её. Когда они разойдутся, кинется ли Джексон тут же в объятья другой женщины? В объятья хорошенькой, изящной, невыносимо плаксивой Кэти?

Ли'Ес обнажила зубы.

Он удивлённо моргнул.

– Что?

– Ничего. – Единственное слово было настолько резким, что само обнажало зубы.

Наклонившись, Джексон нежно коснулся губами её виска. Его губы обжигали, запечатлеваясь в ДНК, провозглашая женщиной Джексона.

– Всё, что тебе нужно сделать – сказать мне уйти. К тому же, я вовсе не хочу тебя, потому что ты у меня под рукой. Тебя я выбрал бы из множества других.

Жалящее возражение отказывалось формироваться. Прошла минута, другая.

Тело Джексона сильнее опустилось на неё, твёрдо, непреклонно, и её колени раздвинулись, предоставляя ему колыбель. Его мужественный запах окружил её, проникая в лёгкие, а из них в каждую клеточку тела.

– Что я для тебя значу? – спросила она напряжённо.

Возникла болезненная пауза. Джексон перевёл взгляд с Ли'Ес на изголовье кровати.

– Не буду врать и говорить, что люблю тебя. Я просто... если честно, то я не знаю, что ты для меня значишь.

– Я не твоя девушка. – Слова не были вопросом и предназначались не для Джексона, а для неё. Они были напоминанием: "Ты не его девушка. И никогда ей не будешь".

Джексон наклонил голову в сторону, снова посмотрев на Ли'Ес, пристально изучая.

– А хочешь быть?

"Да". Ненависть к Эстапу усилилась, когда она произнесла:

– Нет. Конечно, нет.

Его челюсти сжались и разжались, как будто он жевал что-то противное.

– В твоём тоне отвращение. Эта мысль настолько ненавистна для тебя?

Её желудок сжался в тысячи узлов. "Я ранила его чувства?"

"Вероятность, что он действительно оскорблён – восемьдесят восемь процентов. Уровни кортикотропина и адреналина в его крови повышены".

– Ну? – рявкнул Джексон.

Ли'Ес могла сказать да. Сделай она это, ей не пришлось бы собираться с силами и выпинывать его из своей спальни: он сам встанет и уйдёт. Секса не было бы и не пришлось бы волноваться о последствиях. Не нужно было бы раздумывать день за днём, что Джексон о ней думал. Она точно знала бы, что он её ненавидел.

Должно быть, Джексон увидел что-то в выражении её лица, потому что смягчился и нежно сказал:

– Расскажи мне, что происходит в твоей головке. Расскажи, что чувствуешь. – Он замер, на мгновение прикрыл глаза и застонал. – Боже мой! Только что понял, что я – Кэти.

– Не понимаю.

Он насмешливо покачал головой.

– Подо мной красивая женщина, а я прошу её обсудить чувства и будущее. Чёрт, да я хочу их обсудить. Я жалок.

"Не тай. Не тай, мать твою".

– Слушай, Джексон, дело не в тебе, ясно? Дело во мне. Я не могу ни с кем встречаться.

– Как будто я не слышал этого прежде. Как будто сам этого не говорил. – Покачав головой, он начал отстраняться от неё.

Не в силах остановиться, Ли'Ес обернула руки вокруг его талии, удерживая на месте. Твёрдые мышцы под её ладонями дёрнулись, как будто потянувшись к ней, желая большего. Она не могла позволить себе познать удовольствие от самых интимных прикосновений этого мужчины, но также не могла и причинить ему боль, отправив прочь.

– Я не рассказала тебе свой секрет, – произнесла она, облизав губы, с бешено бьющимся в груди сердцем. "Я действительно собираюсь это сделать?" Он только выгнул бровь. – Если бы я была с тобой, то не смогла бы оставаться верной. – Щёки покраснели от унижения. "Скажи это. Расскажи ему остальное". – Когда мне приказывают удовлетворить объект, я это делаю. – Всего несколько секунд назад ей не хотелось причинять Джексону боль, и она решила открыться, чтобы не ранить его отказом.

Однако вот она, бросает свои слова в него подобно ножам, пытаясь проникнуть ими до самых костей.

Лучше увидеть в его глазах ярость, а не отвращение или, что ещё хуже, жалость.

Джексон не отпрянул, и выражение его лица не изменилось. Он просто продолжал изучать её взглядом.

– Почему? – спросил он. Мгновение спустя глаза мужчины расширились, и ярость, которую она хотела увидеть, исказила черты лица. – Чип. – Оказалось, что эта ярость была направлена не на неё, а на Эстапа. – Скажи мне, – потребовал Джексон.

Ли'Ес кивнула, поджав губы.

– Да. Чип.

– Это насилие. – Его руки так сильно сжали простыни возле её висков, что голова девушки на мгновение приподнялась. – Кто этот кретин? – Голос Джексона был напряжённым, и она подозревала, что он задал вопрос только потому, что нуждался во времени, чтобы успокоиться.

Ли'Ес не станет называть имён. Покажись Джексон на пороге у Эстапа, пострадает от этого она. Тогда ей на самом деле прикажут убить его. Она сказала:

– Когда-то меня контролировали группа учёных и правительственный чиновник. Для них я была чем-то вроде домашнего животного. Только вкусной едой меня не угощали и к себе не прижимали.