Владения доктора Гальванеску

Извиваясь среди целого лабиринта озер, заливов и проток, шоссе перепрыгнуло через несколько подвесных ажурных мостиков и совсем неожиданно выбежало к другой каменной стене.

За аркой раскрытых ворот, в конце прямой, как луч, аллеи, белел и горел окнами против солнца высокий, со стройными башнями дворец. Автомобиль подкатил к главному подъезду и остановился.

Какое-то время вокруг было тихо и спокойно. Потом двери открылись. На пороге появилась высокая дородная фигура - вся в белом - и направилась по лестнице.

Не зная, кто это - слуга, а может, и сам хозяин этого чудного имения,Сахно не пошла ему навстречу. Выскочив из автомобиля, она остановилась у ступенек. Однако достаточно было поближе взглянуть на человека, чтобы догадаться, что это не кто иной, как сам хозяин. Это было видно по его тонкому, холеному лицу, холодному взгляду, неторопливым, уверенным движениям, далее по пробору на его длинной седой шевелюре... И повинуясь какой-то странной силе, которую будто излучала необыкновенная особа, Сахно склонилась в глубоком, учтивом поклоне.

– Здравствуйте,- ответил по-французски хозяин и сразу же прибавил: Прошу простить меня, что не приветствую вас на вашем родном языке. Боюсь, что мой плохой выговор будет вам неприятен. Поэтому позволяю себе обращаться к вам на языке французов, надеясь, что он известен вам настолько, чтобы вы могли меня понять.

Это было сказано с большим достоинством и самоуважением.

В холодном, бесстрастном тембре голоса, привыкшего командовать, Сахно сразу узнала особу, что разговаривала давеча через громкоговоритель и, откликаясь на утонченную вежливость хозяина, как могла, ответила ему в тон:

– Считаю за счастье приветствовать вас в вашем доме и, если будет на то ваше позволение, постараюсь изъясняться на вашем родном языке, который я немного знаю. Однако заранее прошу вашего благосклонного извинения за те ошибки, которые могу допустить...

Однако хозяин сделал отрицательный жест.

– Нет. Не беспокойтесь об этом. Наш язык слишком беден и неуклюж, чтобы вести на нем разговор. К тому же я его плохо знаю. Прошу в дом.

Сахно, надобно сказать, слегка утомилась после изысканной тирады, только что ею произнесенной, и не посмела выразить своего удивления от такого признания, да и некогда было. Хозяин заговорил сам. Заметив движение Сахно к чемодану, он сделал отрицательный жест.

– Не волнуйтесь. Ваши вещи будут на месте.

Потом, обернувшись к Чипариу, произнес:

– По шоссе направо подъедете к гаражу. Возле гаража в кладовой найдете все необходимое вам с дороги. С вашей госпожой, если это понадобится, вы можете говорить по телефону 23. Вы свободны.

Чипариу без возражений покорился этому приказу и потянулся было к рулю. В этот момент странный господин сделал к нему несколько быстрых шагов и, прежде чем Чипариу смог что-то сообразить, пощупал ему мышцы рук и груди. Удивленный Чипариу раскрыл рот и заморгал, не зная, что и делать. Однако оригинал-хозяин уже оставил его и только слегка усмехнулся.

– У вас отличные мускулы,- бросил он.

– Я член клуба "Романешты спортинг",- обескураженно промямлил Чипариу. Потом, совершенно растерявшись, невнятно добавил: - Но давно не тренировался и сейчас мускулы ослабли.

– Это ничего. Лишь бы были мускулы,- заметил хозяин совсем уже равнодушно и повторил: - Вы свободны. Езжайте.

"Кажется, этот чудак ко всему прочему еще и спортсмен",подумала Сахно, искоса разглядывая могучую фигуру старика с совсем седою шевелюрой и черными усами и бровями.

– Прошу в дом,- вспугнул ее мысли хозяин.

Они двинулись вверх по мраморным ступеням.

Идя впереди хозяина по длинной лестнице, потом бесконечной анфиладой комнат с широко раскрытыми дверями, Сахно чувствовала себя как-то неудобно. Все время ощущала она на спине внимательный взгляд и поворачивала из одной комнаты в другую автоматически, скорее угадывая, куда идти, чем слушая предупреждения.

Наконец они вошли в большую комнату со стеклянной наружной стеной. Это было нечто вроде "зимнего сада", только без растений. Комната была меблирована, как кабинет. Доктор Гальванеску сел к большому письменному столу и предложил гостье кресло.

– Вы изволили сказать, что имеете ко мне дело и письмо. Я слушаю вас.

На этот раз речь его была суха, деловита и даже не пахла той изысканностью, с какой он встретил Сахно возле подъезда.

Сахно вынула письмо и передала его хозяину.

– Если позволите, я коротко расскажу, в чем дело,- вежливо предложила она.

Однако хозяин довольно небрежно отклонил это предложение.

– Не надо. Я узнаю из письма.

Он разорвал конверт и забегал глазами по немногочисленным строкам письма. Чем более он углублялся в чтение, тем более становился пасмурным. Наконец он небрежно бросил письмо на этажерку и недовольно отвернулся к окну... Заговорив снова после короткой паузы, он даже не пытался скрыть своего раздражения.

– Меня удивляет такая настырность вашей уважаемой академии,поморщился он.- Не знаю, кто дал ей право докучать мне своим любопытством. Я по крайней мере всегда был против всякого вмешательства в мои личные,- он выделил это слово,личные дела. Что из того, что они избрали меня почетным членом? Я могу согласиться на это, сделать им такую честь,уже совсем чванливо усмехнулся он,- однако это еще не дает им права надоедать мне и мешать моей работе... Вы, разумеется, здесь ни при чем,- перебил он себя, отвернувшись от окна и увидев оскорбленную физиономию Сахно.- Вас обременили невежливым поручением, и прошу извинить, что высказываю свое неудовольствие именно вам.

Хозяин немного помолчал, и Сахно пришлось промямлить какую-то почтительную несусветицу. Потом заговорил снова.

– Традиции гостеприимства, свято уважаемые народом, к которому я имею несчастье принадлежать, не позволяют мне отказать вам, поскольку вы уже переступили порог моего дома. Однако не скрою, что делаю это с большой неохотой, и - позвольте мне эту откровенность - когда бы я знал содержание этого письма, не открыл бы вам ворот своего имения. Впрочем...- он снова заговорил приветливей,- ничего не поделаешь. Вы здесь - и вы моя гостья. Я должен выполнять обязанности гостеприимного хозяина, независимо от этого письма.

Сахно воспользовалась моментом, когда слишком вежливый хозяин замолк на минуту, изначала было отвечать с необходимым в таких случаях достоинствoм.

– Я совсем не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством и нарушать обычаи вашего народа. Если вы не считаете нужным...

Однако хозяин не обратил внимания на эти слова и заговорил далее, словно и не слышав речи Сахно.

– Много я вам не покажу, заранее предупреждаю. Академики,- он снова пренебрежительно кивнул в сторону письма,просят меня обстоятельно и всесторонне ознакомить вас с системой моего хозяйствования, дающей такие для них неслыханные результаты как по итогам производства, так и в экономии рабочей силы. Ни о какой обстоятельности и всесторонности не может быть и речи. Я согласен на то, чтобы показать - только показать, а совсем не "ознакомить" - некоторые участки моей работы, дам вам возможность поверхностно оглядеть мои владения и продемонстрирую несколько схем и картотек. Однако...- он поднял вверх длинный сухой палец с большой, только что залеченной раной, и впервые строго глянул Сахно прямо в глаза,- однако никаких пояснений я делать не буду. Это во-первых. Вы можете сами делать, какие хотите, выводы. Во-вторых, вы дадите обязательство не выходить самостоятельно, без меня, за пределы малого парка, ибо если попробуете это сделать, моментально погибнете: стены парка опутаны электропроводами высокого напряжения. В-третьих, вы даете мне слово, что нигде, ни в одном органе прессы ни одной из стран земного шара не напишете о том, что увидите и услышите тут, до тех пор, пока я сам - понимаете - сам не дам вам на то согласия. На заседании вашей кафедры, когда будете составлять отчет о вашей поездке, сделаете доклад по тезисам и материалам, которые я сам дам вам за день до вашего отъезда.