Владимир Высоцкий: Эпизоды творческой судьбы

Г. Яловичи В. Высоцкий в студии.

«Там был громадный проход, целиком построенный на этой песне: герой пьесы Князев шел в букетом цветов к девушке. Его сопровождал один из подручных — паренек по имени Витя, который подыгрывал ему на гитаре — Витю играл Ю. Смирнов. И Князев шел, точнее даже сказать, «выступал», по всему микрорайону, который «принадлежал» ему, И пел эту песню:

А тот, кто раньше с нею был,—

Он мне хамил, он мне грубил.

А я все помню,— я был не пьяный,

Как только стал я уходить,

Она сказала: «Подожди!»

Она сказала: «Подожди, еще ведь рано...»

Причем все это именно так, перевирая слова (мы же песню из третьих рук получили), совершенно не зная не то что Володиных авторских интонаций, но точного мотива. Словом, она была искажена и в текстовом отношении, и в мелодическом. Тем не менее мы решили вставить ее в спектакль. И песня там работала, несла большую нагрузку,— чего сам Высоцкий всегда добивался от своих песен. Так что тут мы угадали». (2)

«...На каком предельном нервном напряжении построена сцена помолвки Нины и Князева! Это невеселая помолвка. Князев возбужден, упоен, счастлив — вот он, долгожданный праздник на его улице. Когда Анохин выплескивает ему в лицо вино, кажется, что сейчас произойдет что-то невероятное — взрыв, драка. Но Князев сдерживается. Хрипло звучит его любимая блатная песня — лейтмотив, проходящий через весь спектакль». (5)

«Эйбоженко пел ее прекрасно. У него, по-моему, каждый выход сопровождался этой песней: то он скороговоркой произносил пару строк, то исполнял ее на гитаре, то кто-то из персонажей проневал куплет при его выходе. Все это ложилось в контекст и очень сильно работало на идею». (9)

«Нам она нравилась безумно. И даже когда мы собирались после спектакля, мы ее обязательно пели.

С этого, можно сказать, началось и этим же закончилось песенное влияние Высоцкого на меня, в смысле театральной практики». (2)

«В то время мы начали интересоваться зарубежными фильмами. Прорывались на различные просмотры, в основном в Доме журналистов. Смотрели «Восемь с половиной», «Сладкую жизнь»... Потом мы много говорили об этом, обсуждали — на квартире у Левы Кочаряна стихийно возникало некое подобие дискуссионного клуба. Но, честно говоря, мы тогда просто ничего еще не поняли у Феллини. Было лишь какое-то эмоциональное потрясение, восхищение актерским мастерством, режиссерскими приемами. Но все мы в то время жили еще реальным кино. Тогда только «Иваново детство» могло натолкнуть на мысли о каких-то других эстетических категориях. Но все же не в той степени, как «Восемь с половиной», которое для нас всех было просто шоком». (6)

«...Вася Шукшин — он еще только начинал снимать тогда [фильм] «Живет такой парень» и хотел, чтобы я пробовался у него. Но он раньше уже обещал Куравлеву. Я очень рад, что Леня сыграл (...). Не пришлось мне встретиться с Шукшиным [в совместной работе], хотя он хотел, чтобы я играл у него». (10)

«Еще в 1962 году, в период создания картины «Когда деревья были большими», в которой снимались Василий Макарович Шукшин и Леонид Куравлев, они обсуждали план будущей работы и роль Пашки Колокольникова, которую Куравлеву предстояло сыграть в будущем фильме. Через год, когда работа над фильмом «Живет такой парень» началась и Шукшин предложил мне эту картину снимать, вопрос о кандидатуре Куравлева никогда не подвергался сомнению. Было совершенно очевидно, что главную роль будет играть именно он. Поэтому никаких других проб, поисков актеров по этой картине мы не проводили. Да и вообще это было не в характере

Шукшина, который неоднократно заявлял, что он не любит, чтобы актеры пробовались на ту или иную роль. Будучи сам актером, он знал, насколько это бывает унизительно — пробоваться и затем ждать: утвердят — не утвердят. Шукшин значительно раньше — заранее, когда писал свой сценарий,— конкретно представлял того или иного актера, который эту роль должен был исполнять. Так что вопрос о Куравлеве был решен гораздо раньше, чем съемки начались (...). Не проводили мы проб Высоцкого и на последующие картины Шукшина «Ваш сын и брат» и «Странные люди». (12)

«Наш курс [имеется в виду курс П. В. Массальского в Школе-студии МХАТ] был очень дружным, и мы, конечно, мечтали сделать свой театр. Гена Ялович в клубе имени Дзержинского пробовал создать Московский молодежный экспериментальный театр. Мы даже сделали два спектакля: «Оглянись во гневе» Осборна и «Белую болезнь» Чапека. Играли в этих спектаклях в основном наши ребята.

В общем, как курс мы существовали еще три-четыре года после окончания студии». (7)

«Мы еще на курсе пробовали создать свой театр, готовили спектакли. Но — увы! (...) В «Современнике», куда я и еще четверо сокурсников были приняты после окончания Школы-студии, играли много, и даже главные, роли. Это было прекрасное время, великая любовь! Одним словом, мы получили то, что хотели. И идея своего театру тогда как-то сама собой рассыпалась. Это было время холодов в отношениях сокурсников.

Кроме работы в «Современнике», я преподавал в Школе-студии МХАТ — был ассистентом у П. В. Массальского и И. М. Тарханова. И вот в 1963 году («Современника» у меня уже не было) предложили мне пойти в аспирантуру МХАТа. Я согласился. И тут снова возникла идея возродить наш театр. Мы с Женей Радомысленским начали репетировать «Белую болезнь» Чапека. Но где выпускать спектакль? Наконец нашли клуб на улице Дзержинского (тогда он был не МВД, а клуб СНХ)...

Репетировали мы в основном ночами после спектаклей в театрах — с десяти часов вечера и до утра. Володя репетировал роль Отца в «Белой болезни». На репетиции — а мы готовили спектакль почти год — он ходил. Хотя бывали у него «проколы». Он тогда был, как бы это сказать, ну, «трудный», что ли... Плохо у него было с работой, и вообще не складывалась жизнь». (3)

«Примерно тогда же или чуть позже — осенью — он начал цикл военных песен, первая из которых (по крайней мере, я ее услышал первой из них) — «Штрафные батальоны». Могу предположить, что ее он написал, помимо всего прочего, еще для того, чтобы показать, что он не только «блатные» песни может сочинять». (4)

Материалы, использованные в публикации:

1. Таль М. Он охотно «играл черными».— Четыре четверти пути». М.: Физкультура и спорт, 1988.-288 с.

2. Акимов Б. Из интервью с режиссером П. Н. Фоменко, Москва, 1988, 2 апреля.

3. Терентьев О. Из интервью с режиссером и актером Г. М. Яло-вичем, Москва, 1987, 10 декабря.

4. Акимов Б. Из интервью с А. В. Трещаловым, актером театра «Сфера», Москва, 1988, 26 февраля.

5. Путинцев Н. Автор спектакля — молодой режиссер.— «Вечерняя Москва», 1963, 18 ноября.

6. Акимов Б. Из интервью с кинорежиссером М. И. Туманишвили, Москва, 1988, 20 января.

7. Перевозчиков В. Из интервью с Т. В. Додиной, актрисой Театра на Таганке.

8. Тучин В. Из интервью с Т. В. Додиной, Москва, 1988, 2 апреля.

9. Акимов Б. Из интервью с режиссером телевидения Л. А. Буслаевым, Москва, 1988, 4 апреля.

10. Высоцкий В. Выступление в Калининграде Московской обл. 16 июля 1980 года.

11. Доровских И. Чимбулак на экране.— «Спорт», г. Алма-Ата, 1963, 5 марта.

12. Акимов Б. Из интервью с заслуженным деятелем искусств кинооператором В. А. Гинзбургом, Москва, 1988, 24 января.

13. Чудин Н. Белая спартакиада в разгаре (Артисты кино среди спортсменов). — «Ленинская смена», г. Алма-Ата, 1963, 12 февраля.