Владивостокские рассказы (сборник)

– Так если она мировая рекордсменка, то её можно запросто найти, – снова вступил в разговор Степан.

– Зачем? У неё своя жизнь, мировая слава, деньги, у меня своя жизнь. Я, ведь тогда, не ради благодарности ей помог, просто не мог оставить человека в беде, как и все истинно русские люди, – и ещё раз повторил, – У нас русская душа.

Над морем появилась розовая полоса. Шум прибоя стал слышнее. С моря подул лёгкий ветерок. С востока к Владивостоку пробивалось солнце. Наступало утро.

– Минут через двадцать начнём выдвигаться домой на плавбазу, после обеда пограничники дают отход, уходим в море, – сообщил Фролыч.

Окровавленный «Зубр»

Алексей Горчаков собирался с женой в театр.

– Ну, наконец-то, Лёша, я вытащила тебя в люди, – щебетала жена.

– Три года собирались.

Алексей благодушествовал. Он только позавчера прилетел из командировки с Северного Кавказа и теперь даже с удовольствием слушал это щебетание. После обстрелов и напряжения такое мирное спокойствие.

В комнату вошла тёща:

– Хоть Ирочку в свет выведешь, а то она с твоими командировками совсем закисла.

Алексей служил в отряде московского ОМОНА «Зубр» и постоянно выезжал в различные командировки по всей стране.

– Ну, вот и готовы, – любовно поправила Алексею галстук жена.

В это время зазвонил его мобильный телефон:

– Наверно пивко попиваешь? – раздался голос дежурного по подразделению, – Всё, брат, с пивком завязывай. Начальство объявило сбор. Машина за тобой выходит.

– А куда едем? – спросил Алексей.

Спрашивать было не положено. Надо, всё объяснят в своё время. Но спросил, так, на всякий случай.

– Чего спрашиваешь? Будто в первый раз. Не знаю я! – сердился за своим пультом управления дежурный.

Жена сразу всё поняла, и радость её померкла. Алексей переоделся, взял тревожный чемоданчик. В нём, как всегда, всё было готово к командировке: бритвенные и умывальные принадлежности, несколько пар носков и трусов, аптечка, сухой паёк. Вот и весь скарб. Он поцеловал жену, зашёл к детям, прижал их к себе, попрощался с тёщей. Та тайком перекрестила его в спину. Всё как обычно.

Приехали в аэропорт. Несколькими автобусами привезли в угол аэродрома, где под охраной стояли два самолёта.

– А что это так много нас? Аж, два самолёта, – недоумевал обычно смешливый и задорный Игорь Жуков.

– В Чечню столько народа не посылали!

Раздалась команда на построение. Командир «Зубра», услужливый начальству полковник Пиянов, между «зубровцами» прозванный Пиявка, получивший прозвище по сходству с фамилией и к тому же в самом деле придирчивый и приставучий как пиявка, объяснил:

– Один самолёт летит в Хабаровск, второй во Владивосток.

Причину не объяснил. Вопросов ему привычно не задавали. Всё равно не ответит. Не положено. Задачу доведут для исполнителей на месте. Так всегда.

Возле самолётов возилась обслуга: заправщики и технари. Сразу по приезду, Горчаков заметил их восхищённые взгляды, особенно, когда смотрели на нарукавный шеврон «Зубр».

– На какую-то крупную заварушку едут, – почтительно сказал один из них.

– Эти всегда летают на важные задания. Куда это сейчас?

– Наверно, на Кавказ, там всегда неспокойно.

– Какой там Кавказ, в Хабаровск и Владивосток, так в накладной на топливо указано, – вступил в разговор заправщик.

– А что там за война? Японцы или китайцы что ли напали?

– Говорят, автомобилистов усмирять.

– Это за что их, что они натворили?

– Бунтуют. Японские иномарки с правым рулём запретили, а там все ездят на японских авто с этим самым правым рулём.

– Ну, и пусть бы ездили. Я в Сибири был у брата, у него японская «Тойота» с правым рулём. Прокатился – красота! Никому правый руль не мешает.

– Премьеру, говорят, помешал.

– А ему-то что помешал?

– Да говорят, он крупным акционером нашего автопрома, как раньше беглый Березовский, стал, а тот в трубу вылетает, вот и помогает ему.

– Не может быть, это же не какой-то прохвост Березовский, а премьер. Может просто нашему автопрому помогает?

– Ему уже ничего не поможет. «Дрова», они и есть «дрова». Такова продукция нашего автопрома.

– Значит, будут насильно на «дрова» пересаживать.

– С них станется.

– А я-то думал, на серьёзное задание летят, а они свой народ усмирять. Опричники, мать их так.

И плюнул в сторону омоновцев. Восхищение прошло.

Над аэродромом появились тучки. Закапал дождь. И это зимой.

– Небо какое-то лоскутное, – посмотрел вверх Игорь Жуков.

С крыла самолёта скатывались крупные капли.

«Как слёзы у жены при прощании», – подумал Алексей.

Под мерный гул двигателей после набора высоты он вскоре уснул. Проснулся от тряски и голоса бортпроводницы:

– Внимание! Пристегнуть ремни безопасности! Мы вошли в зону турбулентности.

– Да здесь в воздухе, дороги ещё более ухабистые, чем по России, – пристёгивая ремень безопасности произнёс Игорь.

– Что там про дураков и дороги говорил Гоголь?

– То и говорил, что дуракам на дорогах спать не дадут, даже если они на самолёте летят на непонятное задание, – съязвил сзади сидящий омоновец Серёга.

Он был явно не в духе. Ещё бы, только на свидание с девушкой намылился, а тут вызов, и в самолёт.

– Не знаю, где мы, но точно не в раю, – продолжал Игорь.

– Хотя, так и должно быть. Всё же в сторону Японии летим, а там сейсмические пояса, землетрясения и цунами.

– А при чём тут турбулентность в воздухе?

– Так всё связано. Я по «ящику» смотрел передачу насчёт Бермудского треугольника. Оказывается, когда происходит подводное землетрясение и извержение подводных вулканов, то в толще воды образуется огромный вакуумный пузырь. Он никак не держит корабли на воде, и они проваливаются на дно пучины и пропадают навсегда. В это время в океане образуется треугольная волна, называется – санто-гуанами. От такой волны, особенно в Японии, погибло много кораблей.