Владычица ветров

– Тебе скучно... Ты ищешь себе места и не находишь. Почему?

Тору окатило гневом и негодованием. Ей не нравились люди в принципе.

Мужчина злился на кого-то... И не ведающая была целью этой злости. Зеленые глаза расширились, через секунду хищно сузились. Принц Этан не двигался. Теперь его душа сверкнула во всей красе, выбираясь из-за засовов и стен, за которыми пряталась так долго, никому не позволяя любоваться собой. Тора смотрела внимательно, потому что перед ней стоял, потеряв ложные маски, истинный Этан, с его злостью, волнением, пожирающими изнутри, неуверенностью в наступающем дне, страхом перед ночью, которая могла обернуться для него смертью.

– Противник. Ты считаешь его лучшим. Все вокруг так думают. Тебя это злит. Ты хочешь быть на его месте, но и твое тебе нравится... Так? Ты хочешь стереть его с лица земли. Но при этом, твоя любовь к нему велика...
– Тора копнула гораздо глубже, внимательно разглядывала красивое лицо, исказившееся удивлением. Теперь ей и самой стало интересно играть в эту игру.

– Что ты сказала ребенку?
– быстро отвернулся Этан, задумчиво посмотрел на пламя в камине. Он предпочел снова спрятать свои секреты подальше от ведающей.

– Я спросила, хочет ли она жить.

– И она...
– подтолкнул к продолжению принц.

– Нет. Поэтому я просто забрала ее боль.

Он всерьез ушел в свои мысли, вспомнил момент, когда сгоревший ребенок покинул мир. Мужчина поглаживал тонкими пальцами ножку бокала с вином, и Тора напряженно ждала его слов, наверное, сказанных хриплым шепотом: "Забери и мою боль..." Но подобное не в духе властных особ.

После долгой паузы Этан вернулся к расспросам.

– Что еще ты умеешь, ведьма?
– не позволяя "читать его душу", он применил оскорбительное прозвище, от которого Тору передернуло.

– Чего ты хочешь, принц?
– выдохнула устало она.

А Этан на вопрос только похлопал ладонью по мягкому пуфу для ног возле себя, предлагая занять место там, словно домашней зверушке. Так и быть, не ощущая в нем жажды убить ее (и весьма расстроившись по этому поводу), Тора села.

– Лечить умеешь?
– спросил он.

– Да,- кивнула она.

– Определять яды?
– его высочество скосил глаза на кувшин полный вина. Тора тоже на него посмотрела.

– В твоем вине нет яда, принц.

Он удовлетворенно кивнул и сделал глоток, потом задал следующий вопрос.

– Петь?

– Я не пробовала, - ее ответ его рассмешил.

– С такими чувственными губами, как у тебя, ты должна уметь!

Девушку смутил и разозлил отпущенный ей при этом взгляд. Но уйти она не смогла, и причинить зло, наверное, тоже не получилось бы. Разговор продолжился.

– За что ты отрубила руку тому бедолаге?
– заинтересовался он.

– За то же, что отрублю ее тебе, если осмелишься...
– Будучи абсолютно честной говорила девушка, и вдруг лицо принца оказалось очень близко. А его руки уперлись в пуфик рядом с ее ногами. Зеленые глаза мужчины внимательно изучали смятение девушки.

– Я могу быть нежным с тобой!
– заявил принц.
– Если я коснусь тебя, что ты мне сделаешь?

Насмешливый тон. Мягкий голос. Он, словно змей, гипнотизировал и манил. Но, вспомнив о гаде ползучем, в памяти ведающей невольно поднялись знамена убийц. Она оттолкнула принца так, что тот не просто упал в кресло, но и перевернулся вместе с ним. От неожиданности вскрикнул. И в покои тотчас ворвались слуги. А Тора вскочила на ноги и бросилась к окну. Если принцу хочется заполучить ее тело, то он его получит... но мертвым!

– Хочешь прыгнуть? Прыгай!
– позволил позади его голос, припечатав на последок.
– Сумасшедшая!

Тора собралась сделать глубокий вдох и ступить в пустоту, подтвердив его слова, но...

Подул восточный ветер...

Он принес знакомый запах, но она никак не могла вспомнить, откуда знает его. В погоне за ним Тора обернулась, напугав принца своей отрешенностью. Что-то внутри нее заболело, затрепыхалось. Запах свежей листвы и парного молока...

– Свет!..
– шептал ветер, но больше он ничего не сказал, оставив Тору в неведении.

Слуги схватили девушку, взяли под руки и унесли. За дерзость ее после этого не раз терзали бичами, пытаясь приучить к правилам поведения и этикету слуг. Но когда кричали, ругали или били, она умело отстранялась от боли, снова и снова воскрешая в памяти запах, принесенный восточным ветром.

Часть 5.

Шли дни, недели. Восточный ветер больше не навещал ее. Не вынося общества людей, Тора открыто противопоставляла себя другим, чтобы ее где-нибудь заперли. В тишине, среди крыс и сороконожек, в подвале, она чувствовала себя лучше: одни чувства притуплялись, другие, наоборот, обострялись, открывая новые возможности. Один раз ее вытащили из убежища, даже помыли и причесали, переодели во что-то пахнущее цветами. Затем отвели к Этану. Но когда он повторно постарался совратить ее и получил за это вилку в руку...

Так Тора еще на какое-то время оказалась забыта всеми в темноте подземелья. Дни она не считала, потому не знала, сколько прошло с момента заточения. Засыпая, девушка проваливалась в такую же кромешную тьму, которая ее окружала. Вскоре она даже перестала различать сон и явь, ведь картина мира не менялась.

Когда она услышала шаги, подумала, что ей они чудятся. Но люк открылся и в яму просочился слабый свет. Темное пятно, грубым басом потребовало встать и выбираться. Нехотя Тора разогнула колени. Они заныли от боли. Сделать шаг оказалось куда сложнее. Голова кружилась от истощения. Пришедших за пленницей не волновало ее состояние, и если бы Тора упала, ее за волосы бы потащили по полу. Доставлять такое удовольствие людишкам ведающая не собиралась. Борясь с дурнотой и головокружением, она уперто шла, подталкиваемая острым, крупным кулаком в поясницу.

Стражник передал ведающую в руки крупной бабенке, которая ни на секунду не закрывала рот, бормоча о чем-то, и создавая своим быстрым темпом речи в мыслях Торы дикий хаос.

"Замолчи!" - в итоге выкрикнула девушка.

Баба закрыла рот, стиснула зубы, а потом втолкнула ведающую в какую-то комнату. Тора как-то не сразу распознала покои Этана, да и самого принца, скорчившегося на постели не признала. Покрытый кровавой испариной, с желтыми глазами и синеющими губами, он терзался, корежась на шелковых покрывалах.

– Излечи меня!
– потребовал он таким жалобным, но все равно не лишенным превосходства и гордости голосом.

Тора расхохоталась, напугав молодого лорда и присутствующих в его покоях слуг. Она деловито присела на край.

– Зачем?
– спросила у него.

Этан даже на смертном одре рассердился. Опрокинул серебряную посуду. Тарелки и чаши со звоном покатились по полу. Служанка, стоявшая рядом, отпустила девушке затрещину. Тора с такой злобой на нее уставилась, что женщина побоялась, как бы дикарка не отгрызла ей руку. "Девчонку-то, поди, месяц ничем не кормили..." - подумала она.