Владыка башни
Шрифт:
— Я всё равно не умею им пользоваться. Когда был маленьким, отец не разрешал мне играть даже с деревянным мечом.
Рива выглянула наружу. Дождь вновь превратился в лёгкую морось. Взяла Ворчуна под уздцы и повела наружу.
— Я тебя научу.
Это было похоже на игру с ребёнком, пусть даже ребёночек был на целый фут выше и в два раза тяжелее. «Какой же он увалень», — удивлялась Рива. Аркен споткнулся, его нож (в ножнах) прошёл на расстоянии вытянутой руки от девушки. Та с лёгкостью увернулась, прыгнула на спину подростку и прижала нож к его горлу.
— Попробуй ещё раз, — приказала она, отскакивая назад. Заметила лёгкий румянец на его щеках
Следующие четыре дня она тратила по часу утром и вечером, обучая его основным приёмам работы с ножом. Задача оказалась безнадёжной. Аркен был большим и сильным, но слишком медленным и неуклюжим, чтобы парировать даже самые простые удары. Тогда она предложила убрать ножи и заняться рукопашной борьбой. Это у Аркена получалось лучше. Мальчик довольно быстро освоил основные комбинации, ему удалось даже один раз чувствительно задеть Риву по руке.
— Ой, прости! — выдохнул он, увидев, как она потирает ушиб.
— За что? Сама виновата... — Она поднырнула под его руку, легонько ударила ладонью по щеке и отскочила прежде, чем он успел отреагировать. — Я двигалась слишком медленно. Все, на сегодня хватит. Давай поедим.
Рива понимала, что позволила ему остаться, потакая нечестивому желанию — ей хотелось человеческого общения, которого она была лишена с тех пор, как бежала от Аль-Сорны. Кроме того, мальчишка без разговоров взял на себя роль помощника: разводил костёр, ухаживал за лошадьми, готовил еду по вечерам, и всё это — почти с религиозным рвением. «Это нечестно, — думала она, глядя, как он нарезает бекон на сковороду. — Мне не нужна его помощь. А уж то, как он пялится на меня...» Хотя в его взгляде не было никакой плотоядной похоти или чего-то в этом роде. Скорее тоска. «Он же ещё совсем мальчишка!»
На следующий день вдалеке показался зазубренный шип Высокой Твердыни. По слышанным когда-то рассказам Рива представляла её выше, мощнее: легендарный замок, в котором пал мученической смертью её отец. Но чем ближе они подъезжали, тем очевиднее становилось полное отсутствие романтики. В стенах зияли огромные дыры, зубчатые стены оказались щербатыми, словно были изгрызены каким-то великаном. Дорога, идущая по земляному скату к воротам, была завалена камнями, на ней паслось стадо длиннорогих горных козлов. Те почти не обратили внимания на людей и спокойно продолжали щипать траву, пробивавшуюся между плитами.
— Здорово! — воскликнул Аркен, задрав голову, когда они подъехали к воротам. — Вот уж не думал, что можно выстроить такую высоченную крепость.
Раздался скрежет металла. В воротах приоткрылась дверца, и из темноты выглянуло старческое лицо.
— Здесь вам нечего красть.
Рива продемонстрировала знак Истинного Меча, и враждебность исчезла с его физиономии.
— Вам лучше войти, — сказал старик и скрылся в полумраке.
Когда она вошла внутрь, старик отступил на несколько шагов. Рива не могла точно определить его возраст: во всяком случае, далеко за семьдесят, судя по обвисшим морщинистым щекам. Одет в какие-то давно не стиранные обноски, на плечи накинуто потёртое покрывало. У него был длинный посох, но, глядя на то, как старик на него опирался, Рива заключила, что это вряд ли его оружие.
— Я Вантиль, — представился тот. — Кто вы, я догадываюсь, а вот его, — старик кивнул на Аркена, который остался с лошадьми снаружи, — его я не знаю.
— Я ему доверяю, — сказала Рива.
Вантилю, судя по всему, этой рекомендации хватило, и он заковылял к крутому лестничному пролёту.
— Вы, конечно, первым делом захотите увидеть залу, не так ли?..
— Да. — Сердце Ривы забилось
неожиданно сильно, сильнее даже, чем когда она стояла лицом к лицу с «Пустословом» и его братьями. — Да, я хочу её увидеть.Это была обыкновенная комната. Попросторнее, чем другие, мимо которых они проходили, но находилась она в не менее плачевном состоянии. Самая обыкновенная комната: голый холодный камень, мрак и пустота. Лишь напротив двери стояло кресло с высокой спинкой. Рива взяла факел, который по её просьбе прихватил Вантиль, и принялась осматривать углы среди теней, освещая стены, пространство за колоннами и позади кресла.
— Вы разве не хотите помолиться возле этого кресла? — проскрипел Вантиль, озадаченный её поведением.
Рива проигнорировала его вопрос. Обойдя комнату один раз, она тут же начала заново. Снова и снова. Осмотрела каждый угол, осветила факелом каждую щель. «Ни-че-го».
— Давно вы здесь живете? — спросила она у старика.
— Пришел сюда почти сразу после гибели Истинного Меча.
— Вы понимаете, зачем я здесь?
— Помолиться Истинному Мечу, — пожал плечами Вантиль. — Поговорить с Отцом там, где погиб его величайш...
— У него был меч. Здесь, в этой самой комнате. Где он?
— Не было тут никакого меча, — в замешательстве покачал головой старик. — Я знаю эту крепость так, как не знает никто другой. Всё растащили. Сначала — головорезы Тёмного Меча, а что не забрали те, подчистили гвардейцы Лорда.
— Тёмный Меч его не брал, — буркнула она. — Когда здесь появились люди Лорда?
— Они приходят каждый год, чтобы проверить, нет ли тут пилигримов. Тогда мы прячемся в горах и ждём, пока они не уберутся. Последний раз приезжали месяца два назад.
Такой длинный путь — и все напрасно. Меча нет. Если его не взяли люди Аль-Сорны, следовательно, прикарманил Лорд фьефа: тот самый, из Алльтора.
— Могу я провести здесь ночь?
— Потомок Истинного Меча всегда желанный гость: вы можете остаться столько, сколько захотите. — Старик замялся, постукивая посохом по каменному полу. — А как же... ну... молитвы?
Рива в последний раз осмотрела залу. «Пустой стул в пустой комнате». От Истинного Меча не осталось и следа, не было даже пятен крови, отмечавших его путь. «Интересно, думал он когда-нибудь обо мне? Знал ли он вообще о моём существовании?»
— Отцу Мира известна моя глубокая любовь к Истинному Мечу, — ответила она Вантилю и пошла к двери. — Кстати, мальчишке тоже потребуется ночлег.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Укромное местечко нашлось на холмах в нескольких милях от усадьбы — скопище камней на вершине одного из них. Оттуда прекрасно просматривалась окрестная пустошь. Он соорудил примитивный навес, собрал хвороста для костра и отпустил коня, шуганув его на юг. Можно было надеяться, что это собьёт со следа возможных преследователей. Женщина всё ещё истекала кровью. Струйки её сочились из носа, ушей и глаз, а судя по пятнам на штанах, кровь лилась отовсюду, откуда только можно. Он раздел её и принялся обтирать кровь. Мало-помалу кровотечение начало ослабевать. Она лежала обнажённая, бледная и бесчувственная, едва дыша. Не было ни трепетания век, ни стона — ничего, что могло бы показать, что она просто спит. Тут Френтис испугался. Если она не очнётся, он так и просидит, привязанный к её телу, до самой своей смерти. Путы оставались такими же крепкими, как и прежде, а вот зуд исчез. Он вновь всецело принадлежал ей, даже беззащитно лежащей на земле, и мог только мечтать о том, как вонзит в её грудь кинжал, снова и снова. Вместо этого приходилось о ней заботиться, укрывать от ночного холода... пока на третье утро женщина вдруг не открыла глаза.