Владыка башни

— И весьма многоликих, как выясняется, — тихо пробормотал священник.

— Слышала, у вас есть новости, — продолжала женщина. — Об Аль-Сорне.

— Месяц назад он был в Варинсхолде. Король еретиков назначил его владыкой Северной башни.

— Мне дали понять, что у вас был некий замысел? Который если не убьёт его, то хотя бы нанесёт ущерб?

— Был. Но результаты... Несколько неожиданные.

— А они всегда таковы, когда дело касается этого человека.

— С тех пор были предприняты определённые шаги. До Пределов не так уж далеко. — Священник достал маленькую кожаную сумочку, положил её на кровать и отступил назад.

Женщина быстро изучила содержимое.

— Со списком я закончила, — сказал она. — У нас назначена встреча в Варинсхолде.

— Нужно добавить ещё одно имя. Хотя с этой задачей я бы справился и сам, Посланник настаивает, чтобы ею занялись вы. Владыка башни Южного побережья держит вокруг себя крепкий гарнизон, но бывают ситуации, когда до него все-таки можно дотянуться.

Женщина извлекла из сумки лист с оттиснутым изображением белого пламени на чёрном фоне. Френтис тут же узнал эмблему. Фанатики, за которыми охотились Бегущие Волки, ставили это клеймо на домах Верующих — после того как убивали родителей и похищали детей. Чистое пламя Отцовской любви.

— Я просила вам передать, что одного Лорда фьефа будет недостаточно, — заметил женщина. — Сучка тоже должна сдохнуть.

— Все сучки должны сдохнуть, — с ненавистью прошипел он, оглядывая собеседницу с ног до головы горящими глазами.

В одно мгновенье она очутилась перед ним лицом к лицу, скрючив пальцы, словно когти. Священник невольно отступил на шаг, но тут же взял себя в руки.

— Если нам доведётся свидеться ещё раз, — проговорила она, — вполне вероятно, я отправлю вас к вашему богу, так горячо вами любимому.

Священник быстренько прошмыгнул между ними. Френтис понял, насколько они двое могут пугать своим видом: её неистовство и его собственная неподвижность. «Он не имеет ни малейшего представления о том, кто мы такие. Понятия не имеет, что за сделку заключил».

Священник молча направился к двери и вышел, не говоря ни слова.

— Пойди-ка убей эту хрюшку внизу в трактире, — приказала женщина. — Мы произвели на неё слишком сильное впечатление.

* * *

— До чего дурацкое место это твоё Королевство, — сказала она на следующее утро, глядя, как владыка башни в сопровождении супруги раздаёт милостыню беднякам. Рядом с ним было всего два гвардейца, несмотря на толпу бродяг у ворот. — В Воларии, — продолжала она, — никто не голодает. Голодный раб бесполезен. Те из свободнорождённых, кто так ленив или глуп, что не может себя прокормить, становятся рабами и трудятся на благо тех, кто заслуживает свободы. И получают взамен еду. Ваши же люди скованы свободой. Свободой голодать и просить милостыню у более удачливых. Как это отвратительно.

«Бродяг не всегда было так много, — подумал Френтис, но не стал говорить этого вслух. — Я и сам был одним из них, но никогда не просил подаяния».

Они раздели пьяных нищих, валявшихся в переулке у доков, натянули их вонючие лохмотья поверх своей одежды и спрятали под дырявыми тряпками лица, испачкав щеки грязью. На кухне у покойной хозяйки постоялого двора прихватили два отточенных ножа.

Владыка башни стоял у стола, на котором лежали стопки чистой одежды. Каждого согбенного неудачника он приветствовал улыбкой и добрым словом, отмахиваясь от их благодарностей. Его жена занималась детьми: раздавала сладости или отправляла вместе с матерями, если таковые имелись, к стоящим позади братьям Пятого ордена в серых плащах.

«Расти!» — отчаянно умолял Френтис, обращаясь к своему зуду, по мере того как они приближались к владыке. Но чесотка не возвращалась. её не было ни сегодня, ни прошлой ночью, когда он прижимал подушку к лицу спящей хозяйки постоялого двора.

— Ты разделаешься с гвардейцами, — прошептала женщина. — А этот щедрый олух — мой. Как же я презираю лицемеров.

«Расти!»

Лицо владыки башни показалось Френтису чем-то знакомым, хотя он никак не мог вспомнить его имени. Может быть, они встречались во время войны? Меч Королевства выжил в бойне, чтобы вернуться домой к своему лордству, и занялся благотворительностью? Для каждого несчастного владыка находил особенные слова, и это не были заранее заготовленные фразы: многих он знал по имени.

— Аркель! Как твоя нога?.. Димела, надеюсь ты не начала опять прикладываться к бутылочке?

«Расти!» Френтис сунул руку под лохмотья, нащупывая сандаловую рукоять ножа.

— А, новые лица, — улыбнулся владыка башни, когда подошла их с женщиной очередь. — Добро пожаловать, друзья. И как же вас зовут?

«Расти!!!»

— Хентес Мустор, — громко ответила женщина, так, чтобы услышали окружающие.

— Я не... — нахмурился владыка.

Её первый удар нарочно был не смертельным, предназначенным скорее для устрашения столпившихся вокруг бедняков: это было частью спектакля под названием убийство. Владыка охнул от боли и удивления, когда нож вонзился ему в плечо. Женщина выдернула лезвие с криком:

— Во имя Истинного Меча!

И ударила снова. На сей раз целилась в сердце. Владыка когда-то был воином: он попытался парировать удар рукой, и нож вонзился глубоко в предплечье.

Гвардейцы, придя в себя, кинулись на них с алебардами наперевес. Один тут же упал на землю — нож, брошенный Френтисом, вошёл в щель между нагрудником и шлемом. Рванувшись вперёд, Френтис подхватил падающую алебарду и замахнулся на второго. Тот отбил удар, действуя с выучкой бывалого вояки, причём чуть не пропорол Френтису бедро. Отступив в сторону, Френтис рубанул гвардейца по ногам. Тот повалился на землю.

Откуда-то сзади донёсся крик. Обернувшись, он увидел, что женщина наступает на владыку башни. Лорд лежал на спине, из ран хлестала кровь: он пытался уползти, отталкиваясь ногами.

— Умри, еретик! — завопила женщина, поднимая нож. — Такая смерть ждёт каждого врага Отц...

Две тощие руки сомкнулись вокруг её груди, оттаскивая назад. Это была та самая пьянчужка, которую владыка башни назвал Димелой.

Женщина мотнула головой, ударив Димелу по лицу и выбив зубы. Нищенка взвыла, но не отпустила. Со всех сторон потянулись новые руки, вцепляясь в убийцу: какой-то старик обхватил её за ноги, калека тыкал ей в живот своим костылём. Бродяги навалились всем скопом, и вскоре женщина исчезла в ворохе тряпья, под грудой немытых тел.

«Пожалуйста! — взмолился Френтис. — Пусть она сдохнет!»

Однако путы сжались, давя так жёстко, как никогда прежде. Они требовали помочь ей.

Он с размаху двинул ногой по шлему упавшего гвардейца, затем врезался в толпу бродяг. Его секира в одно мгновение сразила четверых. Он прорубался вперёд, всё ещё надеясь, что, как только бродяги убьют её, путы исчезнут.

Он уже преодолел половину пути, когда это произошло. Вспышка жаркого пламени выжгла дыру посреди толпы, люди отхлынули назад, крича от ужаса и боли, заметались в дыму. Френтис продрался сквозь оставшихся, ошеломлённых невесть откуда взявшимся огнём. Женщина стояла на коленях, истекая кровью — как из-за украденного дара, так и из-за ран, нанесённых бродягами. Её лицо напоминало красную маску ярости. Позади неё бесформенной кучей плоти и обгоревших лохмотьев лежало тело Димелы.

* * *

— Сто семьдесят два года, — задумчиво проговорила женщина, хотя гнев всё ещё горел в её глазах. — Столько прошло времени с тех пор, когда я потерпела поражение в прошлый раз.

В своё время Френтису довелось побывать во множестве туннелей для сточных вод: варинсхолдские были прекрасным убежищем и вполне подходили для быстрого скрытного передвижения под улицами. Потом он помог Ваэлину захватить Линеш, пройдя такими же подземными дерьмостоками. Нынешние оказались чище и просторнее прочих, имели отличную кирпичную кладку и один-два карниза для отдыха. Воняло, впрочем, так же, как и везде.