Владыка Каган

Противостояние и соперничество столицы и главного города Севера всегда и во все времена было острым. Их разногласия уходили своими корнями в далёкую старину, когда северные племена склавинов были независимыми от Святограда и соперничали с ним в богатстве и величии. Вековым традициям положил конец ещё дед нынешнего старградского князя – отец Велимира. Именно он подчинил своей власти древнюю северную столицу.

Позднее Велимир лишь упрочил здесь власть Святограда. А заодно, дал отпор агрессорам из-за Северного моря – нурландским племенам танов и норггов, которые несколько раз пытались захватить и разграбить Стар-град. Брачный же союз Яромира и Регерды должен был ещё прочнее скрепить сложившийся недавно политический союз двух столиц – Святограда и Хольмсгаарда и принести тем самым прочный мир северу Склавинии.

Но, это на вершине власти. А среди простых людей, на бытовом уровне, многие разногласия и старые обиды сохранялись до сих пор.

– Вот вы – старградцы…, в-вы же данники наши! А ишь ты – гордость показываете, - распалялся не на шутку изрядно захмелевший Гулен, осушая очередную чашу, - Так что…, язычок свой придержите… Захотим - всех вас своими х-холопами сделаем и глазом не моргнём.

– Это ты кого холопом сделать решил, баламут? – заорал один из местных дружинников, вскакивая из-за стола, так что даже лавка опрокинулась, - Глазом он не моргнёт! За такие речи и вовсе глаз лишиться можно.

– Уж не ты ли меня их лишишь, фуфлыга! Ты и меча то своими девичьими ручками не удержишь, - презрительно передёрнул могучими плечами Гулен, - Какие из вас ратники?! Вы здесь токмо торговать, да златники считать и способны. Вон от танов с норггами токмо золотом своим торговым и откупаетесь. Только и можете - сунеев нанимать, чтоб одни северяне вас обороняли от других…. Потому, как сами не способны за себя постоять. Тьфу ты, торгаши….

– Вот я сейчас тебе покажу, на что мы способны! – воскликнул старградец, хватая со стены расписные деревянные ножны с мечом, - Сейчас всю вашу спесь столичную смахнём вместе с башкой бестолковой.

– Ну, попробуй, купчишка-затейник!

Лязгнули стальным звоном скрестившиеся мечи. Опрокинулись лавки и столы. Раздался звон разбитой посуды. Все присутствующие вскочили на ноги, готовые вступиться каждый за своего товарища. Назревала самая настоящая пьяная резня. Бессмысленная и беспощадная. Один Благояр остался хмуро сидеть на своём месте. Бывший офицер Коренев уже давно привык к подобным ситуациям.

– Да уймитесь вы, наконец, демоны! Всё вино расплескали!
– внезапно грохнул он кулаком по столу с такой силой, что все замерли, - Чего свару на пустом месте затеяли? Все мы - братья и все мы - равны. Врагов в округе и так полно, нечего друг с другом биться, да лаяться. Поберегите ратный пыл для сечи. Будет вам, где головы сложить, да славу себе добыть. А сгинуть бесславно в пьяной драке – не достойно воина. Давайте лучше ещё выпьем, братья, да спать пойдём.

Эти слова старшего по чину товарища и его повелительный тон, немного успокоили буйные головы молодцов. Зачинщики невольно опустили мечи. Все снова расселись за столом.

– Ну, примиритесь же! – потребовал Благояр.

– Верно мыслишь кмете, незачем нам ссориться, - поддержали остальные, - Чай, мы не враги. Примиряйтесь, друзья.

Бузотёры встали и нехотя протянули друг другу руки, а затем, по старинной традиции, трижды облобызались. Снова зазвенели чаши. Ролланское вино давно кончилось и все принялись за хмельной мёд и противную местную брагу.

Так и прошёл весь длинный летний день. То пили, то дрались, то лобызались. А что ещё было делать? Гулен попытался было «закадрить» парочку местных дворовых красоток, но молодухи его быстро отшили. Пришлось горе-любовнику возвращаться к старой знакомой бутылке. Благо она никому не отказывала…

Ближе к вечеру столичный кмет вышел во двор по нужде. В голове слегка шумело от выпитого за весь день изрядного количества вина и мёда. Слегка пошатываясь, он направился на задний двор, в огороды, как и все - делать свои естественные дела. Здесь, отгороженные жердями, длинные вереницы возделанных смердами овощных грядок плавно спускались вниз до самой тропинки у ручья.

Шагать под склон между грядок на хмельных ногах было не так уж и просто. Быстро темнело. Переступая через очередную грядку, Коренев не рассчитал и, зацепив сапогом земляной бугорок, кубарем скатился вниз, оглашая окрестность отборными столичными ругательствами, вперемежку с выражениями из XXI-го века от Рождества Христова, от которых у любой порядочной девицы сразу же бы уши завяли.

По счастью, вокруг было ни души. Грядки утопали в зелени, которая смягчила падение, и наш герой совсем не пострадал. Не считая перепачканных порток и рубахи. Тихо чертыхаясь и топча сочную ботву, мужчина поднялся на ноги и огляделся. Никого. То – что нужно. Но едва он развязал шнуровку на портках и стал спускать штаны, как на тропинке невдалеке показались вдруг три отчётливые тени и послышались шаги.

Семён, среагировал почти автоматически. Поддерживая приспущенные портки, он метнулся за ближайший куст ракиты, густо раскинувши свои ветви на самой границе огорода, примыкавшей к тропинке. Там он моментально растаял в полумраке, притаившись, словно в засаде. Благо выручила старая армейская закалка и быстрота реакции. «Вот так. Опыт и мастерство не пропьёшь», - с удовлетворением подумал он.

Очень вовремя. Быстро сгущавшиеся вечерние сумерки сделали его совершенно незаметным за большим разлапистым кустом. Ему надо было лишь дождаться, когда прохожие пройдут мимо и смело справлять подпиравшую вовсю нужду. Но те, словно издеваясь над ним, остановились аккурат по другую сторону куста. Было слышно даже их тяжёлое дыхание. Коренев хотел было крикнуть им, чтобы убирались ко всем Богам, но осёкся, внезапно услышав знакомый бас первого боярина. Будай тихо наставлял своего спутника на сунейском языке. Эх-х, жаль Семён этого языка не знал…

Но тут, как по заказу, раздался скрипучий старческий голос местного скимника:

– Хватит, вам, боярин, меж собой на своём басурманском языке шептаться, - возмущённо прошипел он, - Чай, вы тут не одни совет держите.

– Прости, отче, забылся в компании соплеменника, - виновато проговорил Будай, снова переходя на склавинский язык, - Так вот, уразумей, ярл, имя князя нельзя будет нигде поминать. Ни слово, ни дело, ни вещица какая, упаси Святой Дух, не должны даже намёка на него давать. Всё должно быть тайно. Свидетелей, кои вдруг будут – всех до единого порешить. Никто не должен ничего рассказать. Никогда. Дело весьма как важное. Смекаешь, друже? А ещё….

– Стой, боярин. Мне казаться – мы не одни!
– ответил на ломаном склавинском языке низкий голос с сильным сунейским акцентом.

Коренев без труда узнал голос ярла Агонара. Тут же послышался знакомый звук тихо извлекаемого из ножен меча.

– Там, что-то есть, в кустах. Может – шпион? Я надо смотреть быстро.

**********************************************

Глава 50

Глава 50.

От неожиданности Коренев замер на месте, не смея даже дышать. Словно ледяная рука больно сжала его сердце. Он понял, что невольно подслушал часть безусловно тайного разговора.

Семён вовсе не был трусом и смерти не раз смотрел в глаза, но он не хотел умереть вот так глупо и бесславно, сидя с голым задом на земле без оружия и даже без порток. Положение было опасное. Последние остатки хмели мигом вылетели из его головы. Ни в коем случае нельзя было выдать своего присутствия. Но что делать? Бежать некуда. Да и бесполезно. Он буквально вжался в землю, затаив дыхание и готовый ко всему. Казалось, минуты ожидания длились целую вечность. Наконец, он с облегчением услышал приглушенный голос Будая: