Владыка Пустоты 3

— Ты эти сказки впечатлительным кодексам на ночь рассказываешь? — усмехнулась она, стискивая рану.

— Я говорю как есть.

— Можешь не стараться. Я своими глазами видела, что творит с кодексами альва, — холодно ответила она и, помедлив, тихо добавила. — Как и то, что с ними делают люди.

— Уж лучше служить людям, чем альве, — Сирин смерила её пристальным взглядом. Сияющие голубым светом глаза кодекса пронзали, её волевое лицо неуловимо напомнило лицо императора. Та же аура былинного богатыря, прошедшего через сотни боёв.

— Люди меняются, — выдержав её взгляд, тихо ответила она. — И кодексы тоже.

Промолчав, Сирин отошла к постаменту с пистолетами.

— Ты можешь остаться здесь, пока не залечишь раны. Но это оружие я не верну. Оно опасно, не каждый кодекс совладает с таким. Что касается твоего хозяина…

Она обернулась и сузила глаза.

— Скоро вы увидитесь снова. Император будет лично говорить с Ярославом.

Лили обернулась, впервые в её взгляде мелькнуло волнение. Заметив это, Сирин улыбнулась уголком рта и, забрав пистолеты, пошла к выходу из зала.

— Надеюсь, он изменился не настолько сильно, чтобы мне пришлось вмешиваться, — бросила она напоследок. — Я буду следить за вами обоими.

* * *

— Скотий бог, убереги агнца твоего Ярослава и верни домой живым…

Прижав к груди его амулет с вырезанными рунами, Поля сидела на коленях у молельного камня с закрытыми глазами. Капище Велеса сегодня было переполнено людьми. Холодный воздух, витавший над лесом, пропитался ароматом благовоний и жертвенных трав из курительниц вокруг алтаря, заваленного подношениями. Но чуткий нос девушки ощущал зловещий запах болотной сырости, подмешавшийся к благовониям.

Люди шли молиться за тех, кто ушел на войну. Голоса и молитвы сотен человек сплетались в сплошной гомон, заглушавший даже хор маленьких служительниц, стоявших позади алтаря.

Наконец, у жертвенного камня показалась невысокая фигура в балахоне. Хор тотчас умолк, как и молящиеся люди.

Убеленный сединами старик в затасканной темно-синей одежде прошел к центральной части капища. Опершись на узловатую трость, увешанную цветными шнурками с вязью ленточек, он взглянул на алтарь — и обвел собравшихся взглядом внимательных серых глаз.

Стоявший рядом с Полиной Лука тронул девушку за плечо.

— Отвлекись ты уже! Пастырь пришел!

Поля открыла глаза, но продолжала беззвучно шевелить губами, повторяя молитву. Пальцы сильнее стиснули амулет, нагретый теплом её рук.

— Дети мои, сыны и дочери Велеса, — глубоким, поставленным голосом заговорил жрец, и слова его с легкостью разнеслись по всей поляне. — Сегодня вас особенно много собралось. Я рад, что вера откликается в ваших сердцах и ведёт в наше скромное капище. Жаль лишь, что по такому поводу.

Он подошел к людям, собравшимся перед алтарем с вырезанными по краям идолами, и коснулся головы маленькой девчушки, стоявшей рядом с матерью.

— Горе войны чёрной тучей нависло над народом нашим. Тысячи мужчин, самых сильных и способных, откликнулись на зов Императора. Все вы слышали известия. Страшную беду удалось отвести, но какой ценой…

Люди одобрительно зашептались, кто-то согласно закивал, иные — сжали кулаки. От слов пастыря кольнуло в груди: её господин… нет, её Ярослав тоже был там. Им, простым слугам, никто не говорил, где сражается юный наследник. Но Поля сердцем чувствовала — он в самом сердце бури.

И оттого тревожнее было следить за каждой новостью, приходившей с войны. Каждый вечер они с Варей сидели у планшетов, слушая вести с фронта, и следили за каждой весточкой о боях, где участвовали маги.

Последние новости лишь усилили тревогу. Альва-прорывы, вражеские кодексы, удар ядерными ракетами… это было уже слишком много для одной маленькой служанки.

— Но что можем сделать мы, простые люди? — жрец поднял руки, оглядывая паству. — Что нам дозволено? Лишь молиться и верить, что мы дождемся наших братьев, сыновей и мужей.

Женщина, стоявшая перед ним, стиснула плечо дочери и прижала ко рту дрожащую ладонь.

— Велес великодушен, и доведёт домой каждого агнца своего стада, все мы — скот его. Я вижу, как сюда каждый день приходят люди, с какой силой они молятся, как крепка их вера. Я верю, он услышит ваши слова.

Он подошел к ним с Лукой и тепло, по-отечески посмотрел на Полю.

— Дитя, ты приходишь сюда каждый день. О ком ты молишься, милая?

Поля инстинктивно попятилась, стискивая амулет, но почувствовала, как крепкая рука Луки придержала её за плечо.

— Не бойся, — шепнул он сзади.

— Я… — она запнулась, косясь на других прихожан. — Я молюсь, чтобы скотий бог вернул домой живым моего господина. Ярослава Вайнера.

По капищу прокатилась волна шепотков, заскрипели доски настила от десятков ног. Люди уставились на неё. Одни смотрели с неприязнью, другие — с презрением.

— Она молится за иноверца… — послышалось из толпы.

Пальцы, сжимавшие амулет, задрожали. Поля невольно втянула голову в плечи, и только тёплая рука Луки не плече не давала ей сбежать от осуждающих взглядов. А среди голосов послышались обидные «княжеская собачка» и «подстилка».

— Воистину, Велес — бог всех людей, милая, — смиренно улыбнулся жрец, касаясь её руки сухими крючковатыми пальцами. — И услышит молитвы даже о тех, кто верит в других богов. Твоя преданность своему господину достойна похвалы. Но спроси себя — достоин ли Ярослав Вайнер твоих молитв о нём?

Дыхание спёрло в горле, когда жрец произнёс его имя. Она сглотнула комок, вспоминая его лицо.

«Поля, ты всегда будешь частью моей семьи».

Раньше она слышала каждую нотку в его голосе, а теперь он словно тонул в гуле толпы.

— Я знаю его с детства, — сбивчиво возразила она. — Мы росли вместе, играли, учились. Он хороший человек!

— Это Вайнер прикончил ублюдка Балашова, — кивнул Лука, отпуская её плечо. — Может, он и маг, но слуги ему доверяют.

— Пусть так и будет, — кивнул старик, сжимая перевитый ленточками посох. — Я лишь переживаю за тебя, дитя, если вдруг он проявит себя недостойно. Нет ничего более хрупкого, чем людское доверие.

Он посмотрел на неё. и в глубине его серых глаз свернуло пламя, отразившееся от десятков свеч.