Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Состоит ли Кукловод в сговоре с Солнечными? Ни я, ни Лицемер почти не сомневались в том, что некогда между ними была заключена сделка, но каков ее характер и в какой мере Кукловод станет соблюдать условия договора — мы не знали. Мы бы не стали доверять ему вовсе, если бы он не сказал, что знает о том, что мне был передан Живой Алмаз Палача. Это означало, что ему известно имя мятежного бога, Кукловод осведомлен о его действиях и до сих пор не предал его доверия. Это меняло картину. Кукловод разыгрывал собственную партию, и опасался, что мы испортим ему игру, однако и лояльность Золотому Светилу и его детям он выказывал лишь в той мере, в какой это соответствовало его планам. Быть может, он с нами лишь потому, что желает узнать, удалось ли нам найти какой-нибудь способ освободить Убивающего; если таковой способ обнаружится, он немедленно сообщит о нем Солнечным Князьям, но пока этого не произошло, они, возможно, тешатся мыслью о том, что в нашей среде завелся изменник, что Кукловод станет их глазами и ушами и что таким образом они целиком контролируют ситуацию и точно знают ту меру опасности,

которую мы на данный момент представляем. Если эта версия верна, нам следовало не отталкивать Кукловода, а пользоваться его услугами и выказывать доверие — пусть Солнечные пребывают в безмятежных иллюзиях до тех пор, пока не станет слишком поздно.

Школа Железного Листа падет, но ее гибель не будет быстрой. Может быть даже, мы позволим возгордившимся людям убить нас, уничтожить Пять Орденов и войска Эн-Тике — чем больше разрушений и смертей, страданий и предательств, тем лучше. Гибель Ильсильвара насытит нас, но и собственную армию мы не будем особенно беречь — в текущем виде Ордена и кланы слишком ненадежны. Многим из них лучше умереть, оставшимся придется измениться. Вместо Пяти Орденов мы создадим один, и ни благородства, ни чести, ни чего-либо подобного там не будет и в помине. Адепты нового Ордена будут осознано служить тьме, и мне больше не придется беспокоиться о том, что они сделают с моими змеенышами, которых я поместил в их тела и души — будет установлен прочный симбиоз, основанный на доверии и взаимопомощи. Но вся эта шелуха, все эти светлые рыцари Лилии с благородными идеалами, все эти чародеи Семирамиды и Полумесяца, балансирующие между злом и добром, все эти необузданные воители Свинцовой Горы, слишко тесно связанные с природными, естественными стихиями — все это должно уйти, ослабнуть и исчезнуть, сгнить заживо, предать само себя — для того, чтобы затем возродиться в совершенно новом качестве. Некоторые, к сожалению, себя так и не предадут. Тидольф Ал-Келтур, Магистр Лилии, начал понимать, что происходит, слишком рано — особенно его встревожили послания, пришедшие от кардинала Рекана, отправленного на восток, в Маук. Тидольф мог натворить немало бед — если бы мои маленькие тени и демонята, приставленные следить за всеми мало-мальски значимыми персонами Орденов, кланов, а также за командующими регулярной энтикейской армией и капитанами пиратов, не сообщили мне о том, что Тидольф мутит воду. Тогда я посетил его, выбрав момент, когда он был один и поместил в его сердце гуханкло, Червя Раба; сопротивление Тидольфа было отчаянным, но коротким. Мои маленькие змейки, иллеф-на-цате, Таящиеся Яды, жили в людях, маскируясь под татуировки на их телах, они влияли на своих носителей, но слабо, и не принимали за них решений; гуханкло же не был предназначен ни для обучения, ни для убийства Безликих — его единственная задача состояла в том, чтобы парализовать волю носителя, запустить свои отростки в Тэннак и Келат и полностью перехватить контроль. К сожалению, поведение порабощенных слегка менялось, они переставали учитывать ньюансы, действовали прямолинейно и зачастую глупо — что неудивительно, если вместо человека решения принимает сидящий в нем червь! Со временем безумие нарастало, ибо гуханкло отравлял своими выделениями духовные тела носителя: если змеенышей я создавал из смеси крови и слюны, то гуханкло рождались из смеси слюны и испражнений. Однако, на короткой дистанции Черви Рабов подчас были незаменимы. Я посетил Браш и поместил трех червей в сердца герцога и его сыновей, заставив их предпринять атаку на Терано — атаку, после которой северное герцогство Ильсильвара осталось без флота, а король Эн-Тике получил великолепный повод объявить Ильсильвару войну. Сейчас гуханкло находился в сердце Тидольфа и выедал изнутри его душу, а Тидольф делал то, что нужно было мне и ждал своей участи. Его нужно будет убить прежде, чем изменения станут заметны окружающим — я собирался покончить с ним во время одного из первых боев, обставив дело так, как если бы удар нанесли ильсы, или, возможно, Безликие. Гибель Магистра вызовет в сердцах его рыцарей скорбь и жажду мести — эти чувства, безусловно, облегчат мне процесс их совращения. А пока Тидольф послушно одобрял инициацию, в ходе которой я помещал иллефов на руки его кардиналов и командоров; у многих возникали сомнения в том, правильным ли путем их побуждают идти, нарастал ропот, но я надеялся, что война все быстро расставит по своим местам и мне не придется влагать гуханкло во всех высокопоставленных адептов Ордена Лилии.

Мы еще не видели берега, когда оборона Браша начала действовать. Нас попытались потопить — Лицемер пресек это, использовав Имена Воздуха и Воды, затем отправил на дно сняряды, состоящие из Земли и Огня. Чародеи Браша, однако, преподнесли нам сюрприз, оставив попытки победить грубой силой и разделив основной магический поток на множество направлений. Лицемер не успевал перехватывать все атаки, и несколько кораблей мы потеряли. Наблюдая за боем и действиями брата, я подошел ближе к носу корабля. Заль-Ваар скалился и нетерпеливо сжимал кулаки — он хотел принять участие в сражении, но не было врага, одни заклинания.

— Почему только Имена? — Спросил я Лицемера. — У Элгара ведь была и другая магия.

— Ключ Полумесяца тут мало поможет, — откликнулся Лицемер. — А к Лабиринту Безысходности я обращаться не хочу. Те, кто видел, как Элгар пользуется им прежде, сразу почувствуют разницу. Если же сдерживать силу, эффект от Лабиринта будет меньший, чем от Имен.

— Имена вызовут не меньше вопросов, когда окажется, что у тебя их слишком много для обыкновенного бессмертного. Я предполагал, что Браш может стать крепким орешком и заранее кое-что приготовил. Призови меня.

Я

назад отступил и растворился в тенях, а Элгар Атфитрит, воздев руку с браслетом в виде змеи, стал выкликать слова призыва. Это представление привлекло внимание матросов, рыцарей и высокопоставленных шишек Ордена — они поняли, что их глава решил пустить в ход нечто более серьезное, чем то, что он использовал прежде. И когда между кораблями разлилась тьма и я возник там, паря над водой в форме теневого демона тридцати футов ростом, они уже были морально готовы и, по крайней мере, не стали с перепугу бросаться в меня боевыми заклятьями.

Подчиненную мне Сферу Жгучих Дождей я приблизил к миру людей еще раньше, когда мы только покинули Терано: вся эта масса окружающей корабли воды вызывала во мне недоверие. Донаэн, бог океана, был Лунным Князем, но после того, как Лунных заперли на Луне, наши Солнечные красавцы прибрали к рукам немалую часть их силы. Салург, бог дождя, возвысился, и приобрел власть над всеми видами воды. Я всегда ненавидел его, и эти чувства были взаимными: вода смывала мой яд, но и моя сила отравляла его воду. Сферу Жгучих Дождей я сконструировал давным-давно, еще до начала войны Остывших Светил, и несколько раз успешно применял ее против Князей Света, заставляя их оступать от Шейдобха. Салург каждый раз пытался перехватить у меня над ней контроль, но безуспешно, ибо Сферу эту я делал в первую очередь как оружие против него самого, используя найденные (а затем — извращенные) частицы силы бога дождей для того, чтобы противостоять его магии. Теперь я вновь использовал Сферу — правда, по неизмеримо менее заначимому поводу, чем прежде, но, по крайней мере, сейчас она была под рукой, и мне хотелось испытывать, как она будет работать после стольких лет — ведь нельзя было исключать и того, что какие-нибудь боги или бессмертные за прошедшие тысячелетия могли ее повредить. Но Сфера сработала как часы, вниз пролилось ровно столько эфирной кислоты, сколько было нужно, чтобы разрушить крепость.

Элгар повелительным тоном приказал мне убираться, что я и сделал — по крайней мере, с точки зрения наблюдавших за представлением людей. Однако, ушел я недалеко — лишь отступил от мира людей на один шаг, и вновь вернулся, возникнув среди руин Браша в виде неотчетливой тени. Все было скрыто испарениями от проедающей камень и дерево черной влаги. Если оставить все как есть, флот не сможет подойти к Брашу, люди будут умирать, едва вдохнув эти пары. Поэтому, хотя уменьшать присутствие свой силы мне и не было приятно, я заставил отраву, выплеснувшуюся из Сферы, изменить свои свойства так, чтобы сделаться менее опасной — по крайней мере, не разъедать больше камни и не отравлять воздух.

Я ощутил движение… внимание… присутствие. В мирах, невидимых глазу людей, ко мне приближались духи этих мест. Вероятно, совмещение Сфер всерьез их обеспокоило, раз они явились сюда гурьбой. Я с интересом ожидал, что они предпримут, разглядывая каждого из них по очереди.

Хеллигион, Всадник Севера, спустился с третьего неба, на котором расположены хрустальные горы, отражающиеся в алмазных небесах — в тех Сферах обитают короли стихиалей и боги островов, морей и долин. Его борода казалась корнями тысячелетних деревьев, корона — ледяными вершинами Алгафаридских гор, глаза — горными озерами, тело его было необъятным, как весь ильсильварский север, а лошадью ему служил холодный северо-западный ветер. В правой руке он сжимал топор на длинной рукояти, а в левой — круглый щит с полуистершимся изображением дракона.

Пантера и леопард, танцевавшие в круге, спустились вниз и спрыгнули на камни у мертвых бастионов справа и слева от разрушенного Браша. Их рык сотряс горы, а ярость проистекала от того, что те, кого они обязаны были защищать, оказались отравлены моей магией и бесславно погибли: в центральной крепости — от пролившегося с небес яда, в соседствующих с ней бастионах — от ядовитых паров. Пантера и леопард на знамени Ильсильвара символизировали темное и светлое, женское и мужское начала, а круг мог служить символом любого из трех Светил, в зависимости от того, кто и с какой целью трактовал значение ильсильварского знамени. Хранители государства ильсов усмотрели вызов в том, что демон разрушает колдовские бастионы оберегаемых ими людей и пришли восстановить порядок на своей территории.

Со второго неба сошел король Вебларед, родоначальник династии, долгое время владевшей севером Ильсильвара. Короля сопровождало множество героев и властителей, произошедших от его семени, а после смерти — взятых на небо, в родовой замок, представлявший собой более совершенную и воздушную копию их первого замка в мире людей, расположенного у восточной границы Иладейской равнины.

С пятого неба сошел Иунемэй, воинственный дух южной звезды, истребляющей демонов — бессмертный, поставленный богами наблюдать за миром людей и первыми тремя небесами, не допуская проникновения в них обитателей Нижних Миров. Его доспехи сияли, а длинное копье, похожее на пойманную молнию, дрожало и изгибалось в правой руке. Иунемэй, как правило, не обращал внимания на различную мелочь, призываемую людскими чародеями, но именно к нему обращались они тогда, когда призванный демон отказывался подчиняться или выходил из-под контроля.

— Убирайся прочь с этой земли, Горгелойгово отродье! — Проревел Хеллигион и затрубил в рог, побуждая духов камней и ветров обрести форму и стать его армией.

— Здесь тебе места нет. — Вторил ему Иунемэй. Духи, оберегающие ильсильварское государство, вновь зарычали, а Вебларед поклялся рассечь мою душу на десять частей и разбросать по Нижним Мирам в отместку за то, что я сделал с герцогом Халдором и его сыновьями.

Ни один из них не понимал, кому бросает вызов — они видели перед собой лишь темного бессмертного, пусть и наделенного немалой силой.

Поделиться с друзьями: