Владыки Безмирья

 - Я в порядке, Рида. Все хорошо. Я люблю тебя. Рида... Я знаю, почему ты ушла.

Она подняла голову и посмотрела на меня. Глаза ее были влажными. Я остро почувствовал свою вину - Рида не должна была плакать из-за меня!
– и в то же время было приятно, потому что она готова была из-за меня разреветься.

 - Ты ненавидишь меня?
– спросила она.

 - Нет. Нет, что ты... Я все понимаю. Я... мне рассказали.

Во взгляде Риды мелькнуло удивление.

 - Я тебе потом все расскажу, не сейчас, - я снова покосился на тюремщика. Тот делал вид, что не прислушивается к нашему разговору, но я ему не поверил.
– Расскажи мне лучше, что творится в городе. Я ничего не знаю. Что с Арси и...

 - Арси пропал. Тот человек, которого вы спасли, - тоже. Я слышала, что наутро его отвезли в госпиталь, а там он исчез, как в воду канул. Господин Риввейн под стражей. Он обвиняется в государственной измене. В городе была облава, но подробностей я не знаю.

 - А Селейна? С ней все в порядке? Просто в ту ночь...

Я не договорил, Рида замялась тоже. Тюремщик тут же встрепенулся.

 - Эй, если вы закончили, давай, красавица, на выход!

 - Еще нет!
– выкрикнула Рида. Мне показалось, с ее дикцией было что-то не так - я и до этого слышал в ее голосе какие-то непривычные нотки, но на этот раз они прозвучали довольно явственно. Рида тем временем торопливо заговорила: - Гилмур убит. Лавка сожжена дотла, среди обломков нашли его обгорелое тело. Селейна пропала. Их с Арси ищет и стража, и Канцелярия, но где они, никто не знает.

Я стоял ошеломленный. Селейна... Господин Гилмур... Во что же такое я их втянул?!.

 - Все, голубки, время истекло!
– скомандовал тюремщик. Рида воровато оглянулась на него.

 - Береги себя! Я тебя люблю!
– прошептала она и прижалась губами к моим губам. Поцелуй длился всего несколько секунд - но за это время Рида успела протолкнуть мне в рот что-то маленькое, гладкое. От неожиданности я чуть не поперхнулся.

 - Все, все!
– подгонял нас тюремщик.

Рида отступила от решетки.

 - Береги себя!
– выкрикнула она напоследок. Из речи ее исчезли все дефекты. Провожая ее взглядом, я восхищался ее смелости и находчивости. Я осторожно трогал языком непонятный предмет и удивлялся тому, как Рида вообще могла говорить с этой штукой во рту.

Оставшись в одиночестве, я выждал какое-то время, чтобы убедиться в том, что тюремщик не вернется, и вынул изо рта подарок Риды. У меня на ладони оказался гладкий черный камушек в белых прожилках, похожий на маленькое яйцо. Его влажная поверхность была полупрозрачной, но, высыхая, становилась матовой. Я понятия не имел, зачем Рида оставила его мне и что я должен был с ним делать. Но я доверял своей любимой и верной напарнице и пока просто спрятал камень.

После того как Рида ушла, я еще долго не мог прийти в себя. Арси пропал? Да куда ему деваться-то было, он же совсем ребенок. Селейна... Господин Гилмур... Пытаясь спасти незнакомого человека, я навлек на их дом страшную беду. Тот всадник - он был совсем не простым, следовало дважды подумать, прежде чем бросаться ему на помощь. Но я не мог поступить иначе, и случилось то, что случилось. Тот человек - кстати говоря, лицо его мне показалось странновато-знакомым... Он ведь не был магом, я в этом уверен. Он использовал чужую, заемную магию, заключенную в артефакты. Как и те, кто за ним приходил... Может, это они вернулись? Всадник ведь тоже пропал... Как это все связано с Риввейном и связано ли вообще, не стоит и гадать - я ведь почти ничего не знаю. Но все эти события... ужасно. Ужасно то, что я - я!
– оказавшись невольным их участником, теперь не мог ни на что повлиять. А вдруг Рида в опасности? Она ведь связана со мной...

Так я думал, теряясь в догадках и изнывая от своей беспомощности. И вдруг странно-холодная, расчетливая мысль пришла мне в голову. А что если я на самом деле заключен под стражу не для того, чтобы быть привлеченным к суду по целому списку обвинений, а для того, чтобы меня в любой момент можно было защитить? Вдруг я что-то знаю, сам о том не подозревая? Я ведь, как минимум, могу опознать того полночного всадника, и я единственный, кто его видел и до сих пор жив и не исчез. А еще у меня на руке эта странная вещь... Я машинально потер запястье - и вдруг почувствовал, что под повязкой образовалось нечто твердое. Торопливо размотав ткань, я увидел металлический браслет, покрытый мелкой гравировкой. Вес его почти не ощущался, гравировка будто бы рябила, но разглядеть ее все же было можно. Она представляла собой пляшущие строчки причудливых символов.

Не сложно было догадаться, что на браслет нанесено послание. Вот только прочесть его я не мог, и все это ситуацию ничуть не проясняло - скорее, наоборот, запутывало еще сильнее. Но как получилось, что я сумел увидеть заклятье и даже разглядеть эти симовлы? Не мог же я за несколько суток пребывания в тюрьме для магов превратиться в одного из них - на радость Ордену высших искусств... Камень. Все дело в камне! Том самом, который мне передала Рида. Я торопливо отыскал его, зажал в ладони. Точно, все дело было в нем: символы на браслете перестали рябить, и сам он потяжелел, словно действительно был изготовлен из металла. Теперь, знай я тайный язык, на котором была сделана надпись, мог бы без труда ее прочесть. Но языка я не знал и, как я ни крутил камень, надпись не изменялась. Что делать дальше, я не знал, так что я спрятал браслет под тряпицу, а камень засунул в щель в кладке стены.

За неимением ключа Рида, умница, подобрала к заклинанию отмычку. Узнала она обо всем, вероятно, с помощью своей тетки и ее связей. Вот только зачем она это сделала? Если разобраться, мне лучше было не знать, что на браслете что-то начертано. Или все-таки мне следовало узнать это? Ну, теперь я знаю - вот только что я могу сделать?.. Не понимаю, не понимаю... Я крутил в голове ситуацию и так, и этак. Получалось, единственное, что я мог сделать, - это передать зашифрованный текст. Вот только кому? Ясно, что не тем, кто меня допрашивал. Значит, в ближайшее время мне стоит ожидать весточки или даже гонца от Риды - или от того, кто ее ко мне направил... Стоп! Конечно, было глупым предположить, что ей разрешили свидание со мной просто так. Учитывая то, что она близкая родственница Риввейна, и то, сколько всего мне вменялось в вину, это просто не возможно - как только это раньше не пришло мне в голову? Конечно, все было подстроено. Но знала ли об этом сама Рида?..

Я зарычал вслух и принялся яростно растирать лицо ладонями. До чего же меня раздражали эти нелепые игры! Никогда не интересовался ни политикой, ни интригами высшего света, учился себе и учился, собирался ведьмачеством на жизнь зарабатывать, ни о чем другом даже не помышлял. И вот - нате, пожалуйста... Расхлебывай это все теперь... И ладно бы эта история была моей единственной проблемой - так нет же...

Смеркалось. Небо за окном из голубого превращалось в сиреневое, потом по нему поползли оранжевые сполохи. Принесли ужин - спасибо, я всегда отличался хорошим аппетитом, даже аховое мое положение не мешало мне испытывать чувство голода. А после ужина произошло то, чего я ожидал.

Я лежал на нарах, уставившись в потолок. Вдруг в углу камеры послышалось шуршание, и я вздрогнул - для начала того самого было еще рано, да и не начиналось оно никогда так. Приподнявшись, я увидел крысу, которая перебежками двигалась вдоль стены. Остановившись, она повернула клинышек своей головки и уставилась на меня. А потом вдруг перебежала камеру и столбиком застыла около моих нар.

Я сел, опустил ноги на пол. Гостья моя была самой обыкновенной крысой. За исключением того, что обычные крысы не носят воротнички.

Наклонившись, я протянул руку, и крыса резво вскарабкалась по ней. Взяв попискивающую зверушку в руки, я увидел, что на ней и в самом деле был воротник, а точнее меховая накидка из такой же, как у самой хвостатой модницы, серой шкурки. Когда крыса двигалась, воротник совсем не бросался в глаза. Я аккуратно отвязал его и обнаружил, что подкладка представляет собой тонкую, чистую, свернутую в несколько раз бумагу. К ней прилагался крошечный грифель. Я усадил гостью на свою постель, достал камень, зажал его в руке и, скорчившись над листком, принялся скрупулезно перерисовывать символы с браслета. Нанося их на бумагу, я надеялся, что тот, кто отправил ко мне крысу, знал, что делал, и не был врагом ни мне, ни Риде. Закончив, я привязал воротничок на место, отпустил крысу, растоптал остаток грифеля, тщательно стер с пальцев серебристо-серый налет и снова улегся на нары. Как ни странно, на душе у меня вдруг стало очень спокойно - словно я наконец принял решение, мучившее меня много дней. И я бы, наверное, в ту ночь уснул сном невинного младенца - если бы не то, что творилось в тюрьме по ночам.