Власть бездны

…Всё-таки по части маскировки эти парни оказались большими ловкачами. Если б не перебор с неграми в команде, могли бы запросто работать хоть в Восточной Европе. За своих сошли бы легко.

В кунге Грачева усадили напротив Профессора, почти так же, как они сидели в микроавтобусе, когда ехали из аэропорта, поэтому у Егора возникло легкое ощущение дежавю. И тот факт, что перед началом беседы Профессор поговорил с помощниками на английском, добавил эпизоду сходства с предыдущей встречей.

– Вы снова всё перепутали, – с холодной усмешкой проронил Профессор, обернувшись к подручному.

– Босс, вы искали выжившего русского, – негр пожал плечами. – Чем плох этот?

– Его не тронули атланты. Но ты прав, это даже к лучшему. Он безопасен и знает, где искать нужного нам типа. Возможно, знает и где искать товар.

Егор понял всё, что сказали «спасатели», но при этом мало что уловил в плане скрытого смысла. Пожалуй, расшифровал он только один момент – «спасатели» знали, что кроме Грачева выжил ещё кто-то, и Профессор искал именно этого товарища. Пасюка? Пока что другие выжившие Егору не встречались. Но зачем ему понадобился Семен? Профессор надеялся, что хотя бы Сёма в курсе, что же такое «Зверобой», и поможет его отыскать?

«В таком случае тема действительно стоящая, раз так зацепила настолько серьезного представителя местного криминала».

– Не знаю, как вы, мистер Грачев, а я всегда нервничаю, если меня расстреливают, – Профессор окинул взглядом Егора и усмехнулся. – Почему вы молчите? По-моему, отличная шутка. Что вы так смотрите? У меня ощущение, что вы считаете меня злодеем. Причем масштаба Дарта Вейдера.

– Вы убили двух человек, – Егор взглянул на Профессора исподлобья. – Один был полицейским. Вдвойне тяжкое преступление.

– Чушь, – американец отмахнулся. – Человек в форме ничем не лучше человека в гражданской одежде. Особенно если нарушает закон, который сам же должен охранять. И вообще, это не ваша забота, Грачев. Вам полагается сказать мне спасибо и спросить, чем вы можете меня отблагодарить. Разве нет?

– Вряд ли я смогу чем-то вас отблагодарить. Мы ведь уже выяснили, что я не знаю никаких секретов. Я рядовой. Главный закон для любого солдата: подальше от начальства, поближе к кухне.

– Чистый погон – чистая совесть, – Профессор кивнул. – Я знаю ваши солдатские законы. Но вы, Грачев, давно служите, это заметно. А у любого опытного солдата развита наблюдательность, это необходимо в боевой обстановке. Вы вполне могли, сами того не понимая, заметить или услышать и запомнить нечто важное. Поэтому я надеюсь если не на вас, то на ваше подсознание. Думаю, мне удастся выудить из него кое-что ценное.

– Выуживать будете паяльником?

– Всё, как договаривались. Паяльник, утюг и… что там было ещё?

– Снова шутите?

– Возможно. Но необязательно. Это будет зависеть от вас. Пойдете навстречу, ограничимся разговором.

– Как и раньше, я не против, но не могу взять в толк, что вы хотите найти с моей помощью? Всё ещё ищете «Зверобой»? Но что это такое?

– Я расскажу, – после недолгой паузы и сверления взглядом сказал Профессор. – Потерпите минуту.

Терпеть пришлось минут пять. Наконец машины, эффектно отбрасывая высокие волны, словно это расправленные водяные крылья, въехали в большой ангар и остановились перед грудой дюралевых обломков. В ангар вода пока не проникла, поэтому обломки не утонули, но это не помогло спасателям добиться желаемого. Выложенные на полу детали не воссоздавали даже сотой части контура погибшего самолета. Слишком мало обломков долетело до суши или хотя бы упало в относительно безопасной акватории, например, там, где в море впадала подземная река. На это посетовал сам Профессор.

– Но хуже всего, что затонул весь груз, – Профессор заложил руки за спину и прошелся вдоль обломков. – Видите ли, господин Грачев, в нашем противостоянии с атлантами наступил переломный момент. Мы просто обязаны что-то противопоставить чужакам именно сейчас, или станет поздно. Вы ведь знаете, что и сами атланты, и созданные ими твари второго эшелона уверенно и достаточно быстро приспосабливаются к суше. Именно по этой причине, чтобы остановить их, годятся любые способы. Да, да, любые, вплоть до ядерных ударов. Это будет крайняя мера. Атомные бомбы пойдут в ход, когда станет совсем плохо, но со счетов их никто не сбрасывает. Если дела двинутся по худшему сценарию, станет не до этики, экологии или других условностей.

– Не хотелось бы. Ведь жить в зараженных местах мы тоже не сможем. Получится, как у Островского, «так не достанься же никому».

– Отлично! – Профессор щелкнул пальцами и удовлетворенно причмокнул. – Я правильно вас оценил. Рядовой, цитирующий классику! Вы нестандартный рядовой, Грачев. Но вернемся к нашим баранам. Конечно же, никто не станет применять последнее средство, пока есть надежда обойтись чем-то менее удручающим. Вы ведь согласны, что надежда – это главный человеческий стимул?

– Согласен, – Егор невольно поежился.

Профессор будто бы прочитал мысли, пришедшие Грачеву в голову за минуту до несостоявшегося, слава богу, расстрела.

– Так вот. Чтобы не упустить инициативу в переломный момент, нам следует нанести упреждающий удар и при этом не попасть под него самим, что неизбежно, как вы справедливо заметили, в случае «ядерного решения атлантического вопроса». Лучшие ученые мира перебрали тысячи вариантов противодействия атлантам, но все эти варианты имеют существенные недостатки. Обычное оружие наносит врагу слишком малый урон, отравляющие вещества быстро распадаются, а бактерии, вирусы и паразиты превращаются атлантами в биомассу. Но вот появился свет в конце тоннеля. Поначалу очередной эксперимент замышлялся как попытка создать «сыворотку свободы» – принципиально новое боевое отравляющее вещество. Во-первых, стойкое, очень долго не распадающееся в морской воде, а во-вторых, смертельное для атлантов, но безвредное для людей.

– Это реально?

– Вполне. И это вещество, как ни странно, действительно было создано! Более того, изобретатели превзошли самих себя. У «сыворотки свободы» имеется ещё одно положительное качество. Её требуется меньше, чем порошкового ботулотоксина. Как известно, один стакан упомянутого порошка, распыленный с большой высоты, может уничтожить среднюю европейскую страну. Так вот, десяти галлонов «сыворотки» может хватить на всю Атлантику! А это гигантский объем воды!

– Как-то не верится, – Егор качнул головой.

– Честно говоря, мне тоже, – Профессор усмехнулся. – Но не проверишь – не узнаешь. Испытывать сыворотку должны были здесь, на болотах-инкубаторах. Поэтому я и приехал сюда незадолго до начала операции «Зверобой».

– Интересно, откуда вы узнали о секретной операции нашего Генштаба?

– Откуда люди узнают новости? – Профессор уставился на Егора, изображая «честность во плоти». – Из Сети, телепередач, от знакомых.

– Платных знакомых в Москве?

– Почему бы нет? Агентуру можно завербовать везде, даже в русском Генштабе, были бы деньги. Они у меня есть, не сомневайтесь.

– Я вижу.

– Но твари будто бы почуяли опасность и сбили ваш самолет. А ведь этот участок фронта был выбран Генштабом в качестве полигона, поскольку давно увяз в вялых позиционных боях и ничто не предвещало такой активности атлантов. Будь твари ближе к людям по конфигурации разума, я мог бы заподозрить, что они тоже купили себе агента в русском Генштабе.

– Вы такого не допускаете?

– Пока нет. Атланты работают над превращением своих бойцов в человекоподобных существ, но им нужны ещё миллиарды мутаций. По секунде… да что там! По десятой доле секунды на каждую – уйма времени! Некоторые твари давно пробуют говорить, но их логика и стиль мышления настолько чудовищны, что завербовать агента они вряд ли смогут. Нет, я допускаю, что убедительно объясняться с агентурой они научатся раньше, чем создадут свою копию человека. Но это всё равно случится очень нескоро.