Власть холодного железа

И он повесил трубку.

Я оделась и вынесла посох наружу. Сэмюэль пока не вернулся, и в доме Адама еще горел свет. Я несколько минут смотрела на посох, гадая, кто оставил его у меня на кровати и зачем. Наконец прислонила его к новой обшивке своего дома на колесах и вернулась в кровать.

Когда я вышла на следующее утро, посох исчез, а Сэмюэль спал. Я едва не разбудила его, чтобы узнать, что он рассказал Адаму или не видел ли он, кто забрал посох… но он ведь работает в приемном покое больницы скорой помощи, и там ему достается. И если он не проснулся, когда я на него смотрела, значит, сон ему необходим. Я и так скоро узнаю, что произошло.

Я подъехала к мастерской. У входа стояла спортивная машина Адама. Я припарковалась как можно дальше от нее, на дальней стороне стоянки — там я обычно паркуюсь.

Когда я подъезжала, он вышел из машины и ждал меня, прислонившись к ней.

Никогда не видела вервольфа, который был бы не в форме или слишком тучным: для этого волк слишком подвижен. И все же Адам был намного круче других, хотя без угловатости и неловкости. Кожа у него светлее моей, но сильно загорелая, а длина темно-каштановых волос лишь чуть выходит за рамки военных стандартов. Скулы широкие, поэтому рот кажется узковатым, но это не портит красоту лица. Адам не похож на греческого бога… но если бы существовали славянские боги, у него оказались бы серьезные недоброжелатели. Сейчас эти узкие губы были изогнуты в улыбке.

Я подходила осторожно: хотелось бы знать, что сказал ему Сэмюэль. Начала что-то говорить, и вдруг заметила, что с дверью что-то не то. Прежний замок на месте, а вот рядом с ним новая черная коробка кодового замка! Адам молча ждал, пока я разглядывала сверкающие серебряные кнопки.

Я скрестила руки на груди и повернулась к нему.

Через несколько минут Адам улыбнулся, хотя его взгляд оставался напряженным.

— Ты жаловалась на охрану, — объяснил он.

— Почему ты установил систему сигнализации, не спросив меня? — сдержанно поинтересовалась я.

— Это не просто система сигнализации, — сказал он; улыбка сошла с его лица, словно ее никогда не было. — Безопасность — мой хлеб с маслом. Тут много камер, и внутри гаража тоже.

Я не стала спрашивать, как он вошел. Он ведь сказал, что безопасность — его бизнес.

— По-моему, ты обычно работаешь по заказам правительства. И с более важными объектами, чем мастерская, где чинят фольксвагены. Наверно, кто-нибудь может вломиться и обчистить сейф. Взять долларов пятьсот, если повезет. А может, захотят стащить трансмиссию для «жука» семьдесят второго года? Как ты думаешь?

Он и не подумал ответить на мой саркастический вопрос.

— Если откроешь дверь, не используя кодовый ключ, сработает сигнал тревоги и об этом сразу узнает один из моих людей. — Он говорил быстро, деловым тоном, так, словно я вообще ничего не сказала. — У тебя две минуты на переустановку. Потом мои люди позвонят, чтобы убедиться, что это сделала ты или Гэбриэль. Если ты не переустановишь код, они тут же известят полицию и меня.

Он помолчал, словно дожидаясь ответа. Поэтому я подняла бровь. Вервольфы вечно всем недовольны. Я много лет жила с ними, но так и не привыкла.

— Код состоит из четырех чисел, — сказал он, — Если наберешь день рождения Джесси — месяц-месяц-день-день, отключишь сигнал тревоги. — Он не спросил, знаю ли я дату ее рождения. Конечно, я знала. — Если наберешь свой день рождения, это насторожит моих людей, и они позвонят мне. Я пойму, что у тебя неприятности, но ты не хочешь, чтобы об этом знала полиция.

Я стиснула зубы.

— Мне не нужна охранная система.

— Далее камеры, — продолжал он, не обращая внимания на мои слова. — Пять на стоянке, четыре в мастерской и две в офисе. С шести вечера до шести утра камеры включаются от датчиков движения и начинают снимать, только если что-нибудь движется. С шести утра до шести вечера камеры отключены — но это можно изменить, если захочешь. Запись идет на DVD. Тебе придется раз в неделю менять диски. Сегодня во второй половине дня я пошлю кого-нибудь показать тебе и Гэбриэлю, как все это работает.

— Можешь прислать, чтобы все сняли, — сказала я.

— Мерседес, — сказал он. — Сейчас ты мне не нравишься. Не доводи меня.

Какое у него право быть мной недовольным?

— Ну и прекрасно! — рявкнула я. — Ты мне тоже не нравишься. Все это мне не нужно.

Я показала на камеры и щиток с кнопками.

Адам оттолкнулся от машины и пошел ко мне. Я знала, что он недостаточно сердит, чтобы ударить меня, но на всякий случай попятилась — и наткнулась на дверь гаража. Он уперся руками по обе стороны от меня и нагнулся, так что я ощутила на лице его дыхание.

Никто не скажет, что Адам не умеет припугнуть.

— Может быть, я ошибаюсь, — холодно начал он. — Возможно, Сэмюэль неверно тебя понял, и ты не занята расследованием для малого народа без их сотрудничества и даже без одобрения Зи и дядюшки Майка, которые в противном случае могли бы за тобой присматривать.

Тепло его тела не должно быть таким приятным. Он сердит, все его мышцы напряжены. Как будто ко мне прислонился очень тяжелый теплый кирпич. Чрезвычайно сексуальный кирпич.

— Может быть, Мерседес, — продолжал он ледяным тоном, — ты не пойдешь, завтра вечером на встречу со «Светлым будущим»? Ведь ты связана с недавними насильственными событиями настолько, что малый народ, который за тобой следит, будет очень озадачен — особенно потому, что ты вынюхала некоторые его тайны. Я уверен, малый народ сильно порадуется, когда узнает: ты рассказала сыну Маррока все, что знаешь о резервации, — то, что должна была хранить в тайне.

К тому времени как он умолк, холод из его голоса исчез, и он чуть ли не рычал мне в лицо.

— Хм-м, — сказала я.

— Даже в лучшие времена малый народ не склонен к сотрудничеству, но даже он не решится что-нибудь сделать с тобой, если вмешаемся Сэмюэль или я. Надеюсь, ты доживешь до нашего вмешательства.

Он наклонился еще ниже и крепко поцеловал меня. Поцелуй кончился, едва начавшись. Собственнический и почти карательный. Ничего такого, что могло бы заставить мое сердце так биться…

— И не думай, что я забыл о вампирах: у них ведь тоже есть основания быть очень недовольными тобой.

И Адам снова поцеловал меня.

Как только его губы коснулись моих во второй раз, я поняла, что Сэмюэль, пересказав Адаму все услышанное от меня, добавил, что он больше не интересуется мной как своей возможной парой.

Я не понимала, как сильно Адаму приходилось до сих пор сдерживаться.

Когда он отодвинулся, лицо у него было красное, и дышал он так же тяжело, как я. Протянув левую руку, он нажал четыре кнопки.

— Рядом с твоей кассой — буклет с инструкцией, если захочешь прочесть. Или мой человек ответит на твои вопросы, когда придет.