Власть книжного червя. Том 3

— Розмайн. Вы известны как святая Эренфеста. Вы правда всё ещё верите, что Хассе заслуживает вашей милости? — продолжил он.

Горожане застыли, поняв, что смягчённое наказание, обещанное мною, может быть отменено одним словом. Чтобы не нарушать тишину, люди боялись пошевелиться, ожидая, что Фердинанд скажет дальше. Но, несмотря на массовый страх, такой сильный, что некоторые боялись вздохнуть, Рихт медленно поднял голову, словно она была невероятно тяжёлой. Он так нервничал, что вспотел. Его бледное лицо немного блестело, а волосы прилипли ко лбу.

— О достопочтенный главный священник. О достопочтенная глава храма. Я прошу разрешения говорить, — сказал Рихт дрожащим голосом.

— Ты можешь, — ответил Фердинанд.

Рихт выразил огромную благодарность и продолжил:

— Главный священник. Мы, жители Хассе, действительно понимаем серьёзность преступления, которое мэр приказал нам совершить. При обычных обстоятельствах весь наш город уже был бы разрушен. У нас нет возможности достойно отблагодарить святую за то, что даровала нам свою милость и спасла наши жизни. Мэр — единственный, кто этого не понимает. Но мы не такие, как он, уверяю вас, — сказал он, дрожа под холодным взглядом Фердинанда, но тем не менее отчаянно пытаясь защитить своих соотечественников.

Его храбрость поразила меня до глубины души. Фердинанд, не сводя глаз с Рихта, снова легонько хлопнул меня по спине. Я подняла глаза, а он бросил на меня взгляд, в котором читалось: «Ты не забыла, какая у тебя роль?»

Верно. Я должна изображать святую. Как бы я ни была тронута словами Рихта, у меня не осталось времени думать об этом. Я встала перед Рихтом, повернулась к Фердинанду и широко развела руки, словно останавливая его.

— Главный священник, я верю Рихту. Я знаю, что горожане понимают тяжесть своего преступления.

— Глава храма… — взволнованно произнесли Рихт и стоящие позади него старосты.

Восхищение и благодарность в их голосах заставили меня почувствовать такую вину, что я с трудом это выдержала. Мне хотелось крикнуть «Я не святая! Для меня это чересчур!» и убежать со сцены. Но я противостояла Фердинанду, который, в свою очередь, играл роль злого финального босса, с безжалостным выражением лица и всё в таком духе. Я не могла взять и убежать. К тому же это было частью работы, которую он взвалил на меня уже очень давно.

Фердинанд покачал головой, не спуская с меня глаз.

— Розмайн, доброта порой приносит больше вреда, чем пользы. Вы должны вырвать ростки мятежа прежде, чем они перерастут в кровопролитие.

— Главный священник, люди Хассе не планируют восстания. Беспокоиться нечего. Вы согласны, Рихт? — спросила я, повернувшись к Рихту, старостам и толпе.

— Конечно, — немедленно ответил мне Рихт, и громкие возгласы согласия раздались по всей площади.

— Вы слышали их, главный священник. Поэтому, пожалуйста…

Только я подумала, что вопрос улажен, как Фердинанд внезапно поднял правую руку на уровень плеча.

— Тогда давайте докажем это.

— А-а? — только и смогла произнести я.

«Извините, Фердинанд, но я понятия не имею, о чём вы говорите. Вы ожидаете от меня какой-то реакции? Тогда, по крайней мере, дайте мне какой-то намёк!» — мысленно жаловалась я.

Пока я паниковала, не зная, что делать, Фердинанд создал штап и приготовился к вызову какой-то магии.

— Я тщательно вырву ростки мятежа, — объявил он, а затем пробормотал, — «гетайт».

Фердинанд взмахнул штапом, и полупрозрачный янтарного цвета барьер появился на площади, немного в стороне от сцены.

Сначала я подумала, что это обычный щит Шуцерии. На нём имелись те же узоры, но щит, который делала я, когда молилась Шуцерии, был круглым, а созданный Фердинандом представлял собой узкий прямоугольник, напоминающий дверь, достаточно широкий, чтобы двое взрослых могли пройти бок о бок.

— Пусть попытаются пройти через «дверь правосудия». Те, кто искренне сожалеют о случившемся, смогут свободно пройти через неё.

Рихт неуверенно посмотрел на меня. Я знала, что щит Шуцерии пропустит только тех, кто не имеет злого умысла или намерения причинить вред другим. Поэтому я посмотрела в глаза Рихту и подбадривающе кивнула.

— Рихт, я уверена, что вы пройдёте без проблем.

Лицо Рихта засветилось решимостью, он шагнул вперёд, спустился по лестнице и остановился перед янтарным прямоугольником. Люди на площади в ожидании затаили дыхание, а Рихт подошёл к щиту и, пусть в последний момент он выглядел немного испуганным, с легкостью прошёл через него.

— Вот видите, главный священник. Он хороший человек.

— Хм. Похоже, что Рихту можно доверять, но как насчет этого? — спросил Фердинанд, осуждающе глядя на мэра сверху вниз.

Рихт, а также несколько человек из числа старост деревень схватили мэра, стащили его с лестницы и толкнули в сторону «двери».

Как я и ожидала, мэр не прошёл через «дверь», и был отброшен сильным порывом ветра. Полосы света выстрелили из штапа Экхарта и связали мэра.

— Господин Фердинанд, я задержал мятежника.

— Хорошая работа.

Рихт прошёл через «дверь правосудия», но мэр — нет. Я услышала, как все люди на площади одновременно вздохнули, а на их лицах появился страх. Те, кто атаковал монастырь, несомненно, узнали ту же силу, что отбрасывала их во время нападения. Некоторые заметно побледнели.

— Рихт, пусть все жители Хассе пройдут через дверь, — приказал Фердинанд. — Каждый, кого она сочтёт угрозой, будет казнён.

— Главный священник, — сказала я, дёргая его за рукав.

Я хотела сказать ему, что в этом нет необходимости. Но он лишь окинул суровым взглядом горожан и связанного, лежащего ничком мэра.

— Я не знаю, сколько людей здесь могут иметь те же дурные намерения, что и этот дурак. Найти виновных необходимо, если ты не хочешь, чтобы мы уничтожили весь город. Ты не согласна?

— Я верю в людей Хассе. Несомненно, в этом нет…

Но, прежде чем я успела сказать «необходимости», Фердинанд ухмыльнулся и сказал:

— Если жители Хассе настолько добропорядочны, как ты о них думаешь, то такая проверка не будет представлять для них угрозы.

Не имея возможности оспорить его аргумент, мне ничего не оставалось, как согласиться.