Власть книжного червя. Том 4

Вильфрид, увидев, как я в какой уже раз верчу головой по сторонам, проверяя все ли в порядке, только покачал головой:

— Если Рихарда говорит, что ты готова, значит, ты готова. Я меньше беспокоюсь о том, что ты что-то забыла, и больше беспокоюсь о том, сможешь ли ты поддержать беседу, — сказал он, в его голосе ясно слышалось беспокойство.

Рихарда рассказала ему о моих главных слабостях, а именно о том, что я, как правило, забываю обо всем остальном, когда речь заходит о книгах, и о том, что я пропустила два года незаменимого жизненного опыта, так что он даже больше, чем я, беспокоился о моих двух предстоящих чаепитиях.

— Вильфрид, все будет хорошо. Мы уже составили для меня список тем, не связанных с книгами.

— Я думаю, у тебя есть все, чтобы добиться успеха, но прошу тебя, не теряй бдительности.

— Не буду. Со мною Рихарда, так что беспокоиться не о чем.

Сладости и чай были приготовлены, и с третьим колоколом мы отправились в путь.

***

— Добро пожаловать, леди Розмайн, — поприветствовала меня Соланж.

— Большое спасибо за приглашение, профессор Соланж. Я очень ждала этого момента.

Соланж провела нас в свой кабинет, где стол и стулья, используемые для регистрации студентов, были расставлены так, как подобает для чаепития. В кабинете так же находилась незнакомая женщина, которая, похоже, была служанкой профессора.

Когда мы с Соланж поздоровались, наши слуги быстро начали делать необходимые приготовления к чаепитию. Хартмут объяснял Филине, куда ей следует положить чернила и бумагу и как делать заметки. Тем временем мои рыцари-стражи разделились на две группы, одна из которых стояла за моей спиной, а другая у входной двери.

— Миледи здесь.

— Сегодня не читать книги?

Шварц и Вайс вошли в кабинет из помещения библиотеки. Они посмотрели на меня широко раскрытыми золотистыми глазами и склонили головы.

— Верно. У меня сейчас чаепитие с профессором Соланж. Мы собираемся решить кое-что насчет вашей новой одежды, так что продолжайте так же усердно трудиться, — ответила я.

— Мы так и сделаем.

— Новая одежда.

Я побаловала двух шмилей несколькими каплями маны, и они, покачивая головами, вернулись в читальный зал. Соланж с улыбкой наблюдала за происходящим.

— Эм, Профессор Соланж… Если вас беспокоит что происходит в читальном зале, я бы не возражала, если бы вы оставили дверь открытой.

— О нет, леди Розмайн. Сегодня мало посетителей, и меня больше волнует аромат сладостей и чая, доносящийся в читальный зал, — ответила Соланж со смешком, прежде чем закрыть дверь за Шварцем и Вайсом.

— А что насчет музыки? Как вы думаете, она будет слышна в читальном зале? — спросила я.

Здания из айвори, как правило, превосходно гасили звук, но сама дверь была сделана из дерева, которое вряд ли обладало такой же звуконепроницаемостью.

Соланж посмотрела на Розину и ее харшпиль и на мгновение задумалась. Затем её голубые глаза весело прищурились.

— Она будет играть те новые песни, которые вы сами сочинили, да? Я, конечно же, хотела бы услышать их. Я не принимаю участия в других чаепитиях, поэтому уже давно не испытывала такого возбуждения, — сказала она.

Я взглянула на Розину:

— В таком случае я позволю услышать вам песню, которую планировала исполнить в первый раз на чаепитии с преподавателями музыки. Она посвящена Местионоре, Богине Мудрости, поэтому я считаю, что она идеально подойдет для первого исполнения здесь, в библиотеке.

Соланж широко раскрыла глаза.

— О? Вы действительно считаете что это подходящее место? — спросила она, глядя на моих слуг.

Я кивнула с улыбкой на лице. Не то чтобы я что-то обещала преподавателям музыки. В конце концов, мой первоначальный текст восхвалял библиотеку.

Мои вассалы, знавшие, что я придумала стихи в предвкушении посещения библиотеки, изо всех сил старались сохранить невозмутимые лица, пытаясь сдержать смех.

— В таком случае, пожалуйста, исполните песню после того, как мы выпьем чаю, — сказала Соланж.

Розина села в кресло, приготовленное для нее слугой Соланж, и приготовила харшпиль, чтобы начать играть в ту же секунду, как ей велят. Рихарда принялась разливать чай, а Брунгильда раскладывала по тарелкам фунтовый кекс и различные начинки.

***

Соланж посмотрела на фунтовый кекс перед собой, а затем на все начинки, удивленно моргая.

— Что это, леди Розмайн? — спросила она. — Я никогда не видела подобных сладостей.

Как и следовало ожидать, фунтовый кекс был неизвестен в Суверении. Я видела, как сверкнули янтарные глаза Брунгильды, когда она с большим интересом принялась анализировать реакцию Соланж.

— Это фунтовый кекс, сладость, которая совсем недавно стала популярной в Эренфесте. Попробовав его, вы найдете, что это немного отличается от традиционных сладостей Сувереннии, но я надеюсь, что он понравится вам, — объяснила я. Я вполне могла себе представить, что кто-то, привыкший к чрезмерно сладкой пище, подаваемой в Суверениии, может найти фунтовые кексы несколько пресными. — Вы можете добавить крем и варенье по вашему выбору. У нас есть простой крем, варенье из рутреба, мед и румтопф.

— Румтопф…? Это тоже что-то из того, что есть только в Эренфесте?

— Плоды фруктов ради сохранения замачивают в вине. У вас в вашем родном герцогстве может быть что-то похожее, но в Эренфесте мы называем это румтопф.

Соланж посмотрела на мелко нарезанный румтопф и несколько раз кивнула сама себе. Как оказалось, в её родном герцогстве они заваривали очень кислые фрукты, что наподобие лимонов в меду, чтобы сохранить их на зиму.

— Я бы посоветовала сначала откусить кусочек вашего фунтового кекса без всякой начинки, а потом добавить то, что вам по вкусу, — сказала я, откусывая от своей порции кекса и отпивая чай.

Соланж отпила чаю, потом поднесла ко рту маленький кусочек кекса. Я с интересом наблюдала за происходящим, с большим любопытством ожидая, как отреагирует урожденная в Суверении дворянка. Она проглотила то, что находилось у нее во рту, а затем её губы тронула улыбка.

— Вкус довольно легкий, — сказала она, — и к тому же приятный.

При приготовлении фунтового кекса использовалось так много масла, что ничто в нем нельзя было назвать “легким”, но куски чистого сахара, которые Суверения смела называть сладостями, очевидно, обладали столь ошеломляющей сладостью, что даже у фунтового кекса в сравнении с ними был «довольно легкий вкус». Мне было известно, что в Суверении также подают довольно горький чай. Я же, с другой стороны, подавала более мягкий сорт, который прекрасно сочетался с нашими сладостями.