Властелин колец
Шрифт:
– Дайте я Его немного понесу вместо вас, хозяин. Вы же знаете, я всегда вам помогу с радостью, были бы силы.
Глаза Фродо бешено сверкнули.
– Отойди! Не прикасайся ко мне! — отпрянул он. — Оно мое, слышишь? Прочь!
Рука его потянулась к рукояти меча, но тут же отдернулась, и голос Фродо снова изменился.
– Нет, Сэм! — сказал он с печалью. — Ты должен понять. Это бремя возложено на меня. Никому другому его не снести. Слишком поздно! Теперь ты мне уже не поможешь, Сэм, дорогой мой Сэм! Оно завладело мной почти без остатка. Я никому не могу Его отдать. А если ты вздумаешь отнять Его
607
Символика Кольца, которой мы отчасти касались в прим. к гл.2 ч.1 кн.1, включает в себя как составную часть понятие греха, который каждый человек несет, как Христос свой крест, к собственной Горе Судьбы — к собственной Голгофе. Здесь уместно еще раз процитировать слова Флоренского (СиУ, с.234): «Погружаясь в грех, дух… теряет себя… Самость… не видя уже ничего, кроме греха, лежащего в ее основе, может только терзаться, но — не вырваться из огненного колеса нарастающей греховности».
Сэм кивнул.
– Понимаю, — сказал он. — Но вот что я подумал, господин Фродо. Мы ведь вполне можем кое от чего избавиться, чтобы не тащить лишнего груза. Почему бы и нет? Ведь теперь мы пойдем прямиком к цели! — Он показал на Гору. — Зачем брать с собой то, что больше не понадобится?
Фродо снова оглянулся.
– Ты прав, — согласился он. — Нам на этом пути мало что будет нужно. А в конце — и вовсе ничего…
Он поднял с земли орочий щит и отшвырнул подальше. За щитом последовал шлем. Затем Фродо скинул эльфийский плащ, расстегнул тяжелый пояс и бросил его на землю вместе с кинжалом и ножнами. Черную орочью накидку Фродо разорвал на лоскуты и разбросал их по сторонам.
– Все! Я больше не орк! — оповестил он. — Отныне я отказываюсь от всякого оружия — благородного, подлого, всякого. Схватят так схватят!
Сэм последовал примеру Фродо. Скинув орочье тряпье, он полез в мешок и вывалил на землю все свое барахлишко. Он крепко сроднился с ним за время пути — сколько превратностей судьбы претерпело оно вместе с ним! Особенно восстала душа Сэма против разлуки с посудой. Когда он отшвырнул котелки, в глазах у него стояли слезы.
– Помните тушеного кролика, хозяин? — обернулся он к Фродо. — И те папоротники под горой, где мы Фарамира повстречали? Ну, олифана–то я там еще сподобился увидеть, помните?
– Боюсь, что нет, Сэм, — вздохнул Фродо. — Не помню. То есть я знаю, что все это было когда–то, но глазами не вижу. Я все забыл. Забыл вкус еды, забыл прохладу ручейков, не помню, как шумит ветер, как выглядят деревья, цветы, звезды и месяц. Я остался один во мраке, Сэм, один–одинешенек. Стою голый, а перед глазами вертится огромное огненное колесо, и меня с ним ничто больше не разделяет. Я теперь даже с открытыми глазами все время его вижу, а все остальное отступает и блекнет.
Сэм взял его руку и поцеловал.
– Чем скорее вы от него избавитесь, тем скорее отдохнете, господин Фродо, — сказал он неуверенно, не придумав ничего лучше.
«Разговорами тут не поможешь, — пробормотал он себе под нос и сгреб раскиданные вещи в кучу, рассудив, что просто так оставлять их нельзя. — Только Вонючку обрадуем. Нашел же он тогда орочью кольчугу, которую мы бросили! Не хватало еще, чтобы мы ему даровой меч преподнесли! Он и с голыми–то руками ого–го какой. И потом, нечего ему лапать мои кастрюльки!»
Он отнес ворох вещей и одежды к одной из множества трещин, что прорезали рассохшуюся землю, и сбросил вниз.
Исчезая в темной глубине, бесценные котелки звякнули на прощание, и звон этот отдался в сердце Сэма похоронным колоколом…
Возвратившись к Фродо, Сэм отрезал от мотка кусочек эльфийской веревки и опоясал им хозяина поверх серого
плаща. Остаток он заботливо свернул и уложил обратно в мешок. Кроме веревки, в мешке оставалось еще несколько эльфийских подорожников и фляга. Сэм получше закрепил у пояса Жало и нащупал в потайном кармане на груди скляницу Галадриэли, а рядом маленькую шкатулку, которую ему подарила Владычица.Закончив сборы, Сэм и Фродо повернулись к Горе и зашагали по бездорожью, не помышляя больше ни о каком укрытии. Теперь их вела вперед только слабеющая воля. В тусклом полусвете мордорского дня даже здесь, в этой вечно бодрствующей стране, мало кто сумел бы заметить их, не столкнувшись с ними нос к носу. Из всех рабов Черного Властелина одни только Назгулы могли бы предупредить своего повелителя об опасности, прокравшейся в самое сердце его столь тщательно охраняемых владений, — опасности едва заметной, но неумолимой и страшной. Однако черные крылья Назгулов кружили в другом небе, за пределами страны — они следили за армией Западных Королей, омрачая сердца воинов и полководцев зловещей тенью страха. Мысли Черного Замка были направлены сейчас только туда, и никуда больше.
В этот день Сэм заметил, что его хозяину лучше, — тот словно обрел новые силы. Это показалось Сэму странным. Ведь Фродо сбросил с плеч не так уж и много тяжестей! Но как бы то ни было, идти оказалось намного легче, чем предполагал Сэм, и до первого привала они успели одолеть гораздо большее расстояние, чем он смел надеяться. Путь по этим враждебным, исковерканным землям легким назвать было никак нельзя — и все же Гора заметно приблизилась. День шел к концу; тусклый свет скоро — увы, чересчур скоро — начал меркнуть. Фродо снова сгорбился и стал спотыкаться, словно последний рывок отнял у него все силы.
Когда хоббиты остановились, Фродо опустился на землю, пробормотал: «Пить, Сэм» — и замолчал. Сэм поднес к его губам флягу. Теперь воды осталось на один глоток, не больше. Сам он решил терпеть — но, как только над головой снова сомкнулась мордорская ночь, мысли о воде одолели его. Он снова и снова вспоминал все реки и ручьи, какие только встречались ему в жизни. Он ясно видел, как поблескивает бегущая вода в зеленой тени ив, как она рябит и танцует на солнце к вящей муке ослепшего во мраке хоббита. Он чувствовал холодный влажный ил, щекочущий пальцы ног, и переносился мыслями на берег Приреченского Пруда, где когда–то не раз шлепал босиком по мелководью с Джолли Хижинсом, Томом и их сестренкой Рози.
«Это же сто лет назад было, — вздохнул он, когда поймал себя на этом, — да и Пруд страсть как далеко отсюда. Что ж — путь назад, если только он есть, лежит через Гору».
Спать он не мог и вместо этого вел сам с собой долгий спор. «Что ни говори, а нам удалось забраться дальше, чем мы могли надеяться, — утешал он сам себя. — Для начала очень даже недурно. Кажется, мы прошли уже больше половины пути. Еще денек, и мы у цели!»
Тут он осекся, прислушиваясь.
«Не будь олухом, Сэм Гэмги, — заговорил в нем какой–то голос, как две капли воды похожий на его собственный. — Еще денек такой прогулки, и Фродо больше не встанет. Правда, он и завтра может не встать… Да и сам ты недалеко уйдешь, если будешь отдавать ему почти весь лембас и всю воду».
«Ну, я–то еще продержусь чуток, я уж как–нибудь доберусь».
«Куда доберешься?»
«До Горы, а то куда же?»
«А потом, Сэм Гэмги? Что потом? Ну, доползешь ты до Горы, и что дальше? Ведь сам–то он уже ни на что способен не будет».
К своему отчаянию, Сэм ясно увидел, что на это ему ответить нечего. Он не особенно хорошо представлял себе, что будет дальше, а Фродо о своем поручении никогда подробно не рассказывал. Сэм знал только одно, и то без полной уверенности — что Кольцо надо тем или иным способом бросить в какой–то огонь. «Трещина Судьбы, — пробормотал он про себя, вспомнив забытое название. — Хозяин, может, и знает, как найти ее, но я–то нет!»