Властелины моря

Перикл был преисполнен решимости сделать из Афин величественный город своей мечты. Доходы от морского союза позволили постепенно скопить запас в несколько тысяч талантов, сначала на Делосе, потом в Афинах; и имелись все основания ожидать, что эта сумма с каждым мирным годом будет увеличиваться. Постоянно размышляя о будущем новых Афин, Перикл предложил народному собранию приступить к строительству новых храмов и общественных зданий взамен тех, что были тридцать лет назад разрушены Ксерксом. Более всего он мечтал о возведении нового величественного мраморного храма Афине на южной стороне Акрополя. По прошествии времени этот храм назовут Парфеноном. Дополнительные доходы от флота позволят покрыть стоимость материалов и строительства.

Но сразу же послышались голоса протеста, причем не от союзников, плативших дань, но от оппонентов Перикла в кругах афинской аристократии. Перикл собирается, восклицали они, нарядить наши Афины, как какую-нибудь жеманницу. Это неправильно, этого нельзя допустить. А еще хуже, что такого рода использование дани означает мошенническую растрату фондов морского флота и предательство интересов союзников. На это у Перикла был готов ответ: «Они не дали нам ни одного коня, ни одного воина, ни единого корабля. Только деньги». А это, с точки зрения Перикла, означает, что коль скоро Афины защищают своих союзников на море, всем остальным они вправе распоряжаться по собственному усмотрению.

Поднялись новые храмы – богу моря Посейдону на мысе Сунион, богине мести Немезиде в Рамносе, великим богиням Деметре и Персефоне в Элевсине, и вся Аттика преобразилась и помолодела. На холме над агорой, откуда видны дымящиеся печи для обжига и литейные мастерские, вырос храм богу мастеровых Гермесу. Но новый Парфенон и Пропилеи – ворота Акрополя – своим блеском превосходили иные строения.

Эти мраморные сооружения стали вершиной честолюбивой строительной программы Перикла и, конечно, украшением Афин – ни с чем не сравнимые в своем величественном покое и гармонии форм. Возвышаясь над мощной подпорной стеной, возведенной после победы Кимона в сражении на реке Эвримедонт, Парфенон нависал над искусственной площадкой на южной стороне Акрополя. Для украшения новой статуи Афины, установленной внутри Парфенона, из золотых трофеев, принадлежавших городу, были изготовлены тонкие листы. Затем им придали форму просторных складок одеяния богини, эффектно подчеркивающих куски полированной слоновой кости, из которой сделаны лицо и руки. В ладонь Афины Фидий вложил изображение крылатой богини Ники («Победа»), выглядящей так, будто она только что сошла с Олимпа, чтобы увенчать короной победителя чело города.

При всем своем блеске, всей божественной символике, Парфенон имел и практическое назначение. Статуя работы Фидия – из золота и слоновой кости – не только приветствовала у входа посетителей Парфенона, но и стояла на страже золотых запасов. Сформировавшиеся из дани союзников Афинам, они хранились в специальном помещении в западном крыле постройки. Помимо того, Перикл распорядился, чтобы золотые пластины были съемными: в случае необходимости металл можно быстро снять и отправить на переплавку для оплаты строительства кораблей и другого вооружения. Парфенон совмещал функции храма, казны и памятника победы в греко-персидских войнах. Недалеко от храма была установлена массивная мраморная стела с высеченным на ней перечнем годовых поступлений от союзников, или, точнее говоря, той шестидесятой доли (одна драхма на мину серебра), которую каждый выплачивал в порядке возмещения расходов, понесенных Афинами.

Золотой век – время расцвета талантов в самых различных областях человеческой деятельности. Собственно, именно в это время появилась такая наука, как история. В пору строительства Парфенона Афины посетил некий Геродот. Он расхаживал по улицам города, пересказывая всем, кто пожелает выслушать его, события греко-персидских войн. Эти эпические рассказы привели к возникновению понятия афинской талассократии («морское господство»). Уроженец малазийского города Галикарнас, Геродот был еще совсем юнцом, когда царица Артемисия вернулась во главе своих триер после сражения в проливе Саламин. В зрелые годы он много путешествовал, записывая рассказы ветеранов обеих противоборствующих сторон.

Со временем Геродот выработал взгляд на греко-персидские войны, да и на всю эллинскую историю как на цепь конфликтов Востока и Запада, Азии и Европы. Началась эта сага еще в ту пору, когда древние мореходы с одного континента уводили женщин с другого. Похищение греческой царевны Ио, финикийской царевны Европы, азиатской волшебницы Медеи и даже Елены Троянской – все это грозные эпизоды этой вековечной борьбы. Далее Геродот прослеживает развитие этого конфликта в эпоху расцвета Персидской империи и ее грандиозного столкновения со свободными городами Греции. Воздействие идей Геродота на сознание людей было столь велико, что оно изменило смысл самого понятия historia. До Геродота оно означало не более чем «изыскание», «расследование» – как он и сам определил свой монументальный труд. А после него «история» превратилась в новую область интеллектуальной деятельности: восстановление хода событий, в результате которого обнажаются корни и закономерности человеческого развития.

Рассказы, записанные Геродотом, подтвердили две неочевидные позиции, которые всегда отстаивали афиняне: их право на верховенство в греческом мире и справедливость основанной ими морской империи. Геродот пришел к выводу, что ионийцы оказались под пятой Афин, потому что сами не способны были отстаивать собственную свободу. В рассказах о крупном морском сражении при Ладе, положившем конец восстанию ионийцев против персов, Геродот выпукло показал слабость характера повстанцев, которые не сумели справиться с тяжким трудом обучения гребле и кораблевождению, что только и могло принести им победу. Говоря о подъеме Афин, Геродот выразил мысль, которая, в чем он ничуть не сомневался, шокирует общественное мнение за пределами этого города. «Если бы афиняне, – писал он, – убоявшись надвигающейся угрозы со стороны Ксеркса, бежали из города либо остались, сдавшись на милость победителя, никто другой не предпринял бы ни малейшей попытки противостоять персам на море. Потому только справедливо будет сказать, что Грецию спасли афиняне».

Если Геродот занимался историей и географией, Софокл посвятил себя проблемам этики, морали и человеческого предназначения. Сын оружейника, он обратил на себя внимание уже в молодости, когда возглавил праздничный карнавал в честь победы при Саламине. Помимо участия в качестве командира одной из эскадр афинского флота в Самосской войне, Софокл занимал пост «элленотамия», то есть члена группы «греческих казначеев», отвечавших за своевременное получение союзнической дани. В Греции считалось, что имена имеют существенное значение, поэтому неудивительно, что Софокл, сочетающий в своем имени «мудрость» и «славу», казался современникам человеком, годящимся для любой работы.

Свой флотский опыт Софокл запечатлел в драматургии. Разоблачительный портрет трусливого триерарха получился настолько живым, что, кажется, автор списал его с натуры.

Один смельчак велел своим матросам

в любую непогоду в путь идти

Но только шторм и вправду разразится,

как речи дар теряет он тотчас,

дрожит всем телом и ужом в сторонку быстро отползает.

В иных трагедиях Софокл наносит на карты «моря непокоя», что видятся его героям и героиням, а то уподобляет власть «государственному кораблю». Пишет Софокл и о наказаниях, что накладываются на спесивцев. Это качество в Греции считалась даже чем-то большим, нежели высокомерие. Спесь – это высокомерное, чрезмерно жесткое обращение с людьми, без которого, однако, трудно управлять империей.

На праздновании дионисий в Афинах премьере спектакля обычно предшествовала пышная церемония. Тысячи афинян и их гостей занимают свои места, после чего из-за кулис выходит вереница носильщиков, направляющихся к располагающемуся дугой оркестру, туда, где обычно располагается хор и исполняются танцы. У каждого носильщика в руках ящик с деньгами, полученными нынешней весной от союзников. Торжественным маршем проходят они с сотнями серебряных талантов перед гражданами – материальное свидетельство богатства, плывущего в Афины из-за морей. И лишь после этого начинается театральный конкурс.

В середине лета афиняне отмечали начало каждого нового политического года так называемыми панафинеями. Во времена Перикла это было общегородское празднество в честь Афин, морской империи и богини-покровительницы Афины. Город в эти дни чудесно оживал: проходили шествия, пиры, ритуалы, соревнования атлетов и артистов. В живом обличье на радость людям и богам воплощалась вся гордость афинян своими завоеваниями и своим городом.

В кругу спортивных состязаний видное место занимали гонки триер. В регате участвовали представители всех десяти фил Аттики. Фила, чей корабль приходил первым, получала от организаторов празднества приз – триста драхм и два быка. Помимо того, двести драхм, по драхме на каждого, доставалось экипажу-победителю для покрытия расходов на пир в честь выигрыша.