Властелины моря

Пока афиняне продолжали держать на севере свою долгую и дорогостоящую осаду, дома у них начали появляться эмиссары из Спарты. Они во всеуслышание заявляли, что Афины и впрямь нарушили договор о Тридцатилетнем мире и если город не возместит ущерб, нанесенный пелопоннесцам, его ждет война. Спартанцы выдвинули три требования. Первое: афиняне снимают осаду с Потидеи, где Формион пытается уморить людей голодом и таким образом принудить их к сдаче. Второе: Эгине возвращается автономия. И наконец, Афины аннулируют злополучное положение, известное под названием мегарийского декрета, по которому жителям Мегар закрывается доступ на агору и в гавани Афинской империи. В случае отказа – война.

Это была, во всяком случае, поначалу война слов. В ответ на требования Спарты Перикл начал задавать неудобные вопросы. Почему Спарта не передала свои жалобы в арбитраж? Афины к этому готовы. Почему ксенофобы-спартанцы не открывают свои границы афинянам? Как только Спарта перестанет изгонять со своей территории иностранцев, Афины откроют Мегарам доступ в гавани. И наконец, когда Спарта предоставит возможность своим союзникам самим избирать власть, даже если это власть демократическая? Как только это будет сделано, Афины последуют примеру Спарты.

Перикл всячески заверял сограждан, что, пока они сохраняют владычество на море, никакая Спарта им не страшна. А набравшись опыта в морской войне амфибий, афиняне теперь и на суше готовы дать отпор любому. Он утверждал, что спартанцам трудно будет овладеть навыками морского боя. Даже афиняне, имея за спиной полувековую практику, не вполне еще освоили это искусство. Так что уж говорить о спартанцах? Они не мореходы, они люди суши.

Периклу оставалось успокоить сограждан в части возможного вторжения Спарты в Аттику, где она может нанести им поражение в сухопутном бою. И вновь великому государственному деятелю пришлось убеждать собрание в том, что спасение Афин – во флоте. Тут он следовал путем Фемистокла. «Морская сила имеет громадное значение. Сами прикиньте. Допустим, Афины были бы островом – разве это не обезопасило бы нас от нападения? А ведь мы вполне можем считать себя островитянами; просто надо уйти с земли, покинуть дома и защитить подходы к городу с моря». Пока Афины связаны с морем Длинной стеной и пока флот обеспечивает поставки еды и всего необходимого, ни прямое нападение со стороны Спарты, ни осада не имеют ни малейшего шанса на успех.

В своей стратегии Перикл опирался исключительно на афинский флот, его способность контролировать морские пути, по которым в город подвозится продовольствие, и его силу, позволяющую постоянно пополнять казну. Он думал о войне, в которой Афинам, при всех соблазнах чести и национальной гордости, так и не придется столкнуться со Спартой на суше. Перикл добровольно отдаст захватчикам Аттику и ее поля, как это уже однажды сделал Фемистокл. А тем временем афинский флот безнаказанно обрушится на беззащитную территорию противника. Да, война или что-то похожее на войну начнется, но это будет скорее противостояние, в каком-то смысле война без сражений. Противники остаются противниками, вражда остается враждой, но до прямых столкновений дело не доходит. А там огнедышащие спартанцы, лишенные возможности дать решающее сражение и измученные налетами с моря, запросят мира. Стратегия Перикла отличалась научной точностью и холодным расчетом, как математическая формула или медицинское предписание.

Молодые афиняне рвались на войну, но стратегия Перикла не нуждалась в их энтузиазме, отваге и готовности умереть за родной город. Все эти чувства и достоинства хороши для войны, в которой участвуют гоплиты. А гоплиты в надвигающейся войне с пелопоннесцами будут представлять для Афин только угрозу. Периклу нужны были другие качества – морские: самообладание, расчет, умение действовать тихо. Как у рулевого государственного корабля, его дело – лоция, четкое определение действий. Покуда афинянам удается сдерживать естественный порыв к защите родной земли, они могут воевать и побеждать без риска и даже без особых неудобств. Именно для этого возводилась Длинная стена. Афины превратились в самодостаточный остров, и пока город остается таковым, он непобедим.

Что же касается спартанцев, то они были уверены в силе своей армии, но остро ощущали морскую неполноценность, и пока одни посланники вели переговоры в Афинах, другие отправлялись в Сицилию и южную Италию, к союзникам, знающим толк в морском деле. Спарта обращалась к своим собратьям – дорийским грекам за помощью в борьбе с презренными ионийцами, действующими по указке Афин. Не может быть, чтобы преуспевающие западники не выделили некоторые средства ради достижения столь высокой цели. Помимо того, ввиду надвигающейся войны с Афинами спартанцы с почти детской наивностью просили сицилийские и итальянские города снарядить флот из пятисот триер.

В провокациях и составлении планов прошли два года, но ни одно из крупных государств не желало выступить инициатором вооруженного столкновения. В конце концов искра вспыхнула благодаря действиям одного из слишком опрометчивых союзников Спарты. Граждане Фив, города – участника Пелопоннесского союза, уже давно с жадностью поглядывали на маленький независимый городок Платеи – верного союзника Афин, попавшего в орбиту их влияния еще до начала греко-персидских войн. И вот одной штормовой ночью фиванский отряд внезапно атаковал Платеи. Взять город не удалось, но обе стороны вынуждены были констатировать начало войны. Сорок девять лет прошло со времени вторжения Ксеркса, когда общая угроза сплотила Афины и Спарту на благо всем грекам. И вот вчерашние союзники вступили в войну, которая окажется для Греции более разрушительной, чем все беды, что навлекли персы.

В согласии со стратегическим замыслом Перикла афиняне – жители сельской местности приготовились к эвакуации. Покидая родной край, они морем переправляли скот в Эвбею – точь-в-точь как их предки, когда почти полвека назад Ксеркс начал свой завоевательный поход. Правда, на сей раз люди не искали убежища по ту сторону пролива. Поначалу они хлынули в Афины, останавливаясь где только можно, за вычетом святилищ. А когда положение стало уж вовсе невыносимым, в коридорах Длинной стены выросли тысячи временных жилищ. Там и поселились беженцы.

Когда пелопоннесская армия во главе со спартанским царем вошла ранним летом в Аттику, Перикл призвал афинян не предпринимать попыток уберечь свои фермы и урожай. Не встречая сопротивления, пелопоннесцы жгли и грабили покинутые деревни. При виде дыма, поднимающегося с полей, потрясенные люди мгновенно забыли о плане своего лидера и во всех бедах стали винить именно его. А Перикл, пытаясь не дать выхода бесконтрольной ярости, отменил все сессии народного собрания, демократические принципы были принесены в жертву на алтарь двух великих богов – Целесообразности и Безопасности.

В ответ на сухопутные действия пелопоннесцев Перикл распорядился нанести ответный удар по территории противника с моря. Было снаряжено сто быстроходных триер с тысячей моряков и четырьмя сотнями лучников на борту. Оставляя позади выжженную родную землю Аттики, флот стремительно продвигался к вражеской территории; пелопоннесцы, поглощенные своими делами в Аттике, были слишком далеко, чтобы прийти на защиту собственных берегов.

Действуя по примеру Толмида, оказавшегося в свое время столь удачным, афиняне наносили внезапный удар и тут же отходили. Они обрушивались на незащищенные берега, подобно хищным птицам, и почти столь же стремительно исчезали. В западных водах, как то и предусмотрено союзным договором, к грекам присоединились пятьдесят триер из Керкиры. Дойдя до мыса на юго-западной оконечности Пелопоннеса, они атаковали Мефону и едва не захватили весь город. Поднявшееся на море волнение не позволило приблизиться к Элису, и афиняне направились в северо-восточную Грецию, где захватили два города и присоединили к своему союзу лесистый остров Кефаллению. На обратном пути участники экспедиционных сил убедились, что пелопоннесская армия все еще не вернулась из Аттики, и афинская армия вторглась в Мегары, отомстив за агрессию против их территории.

На протяжении первого года войны афинские суда действовали и в домашних водах. Сотня триер патрулировала омывающие Аттику моря. Другая эскадра атаковала Эгину. Афиняне, высадившись на остров, вынудили местное население отправиться в изгнание, а освободившиеся земли распределили между поселенцами из Афин. Тридцать триер, курсируя вдоль берегов Эвбеи, охраняли от пиратов скот и другое имущество афинян. К концу лета они основали небольшую базу на островке под названием Аталанта. Отсюда пиратам можно было противостоять круглый год.