Властитель ледяного сердца
Шрифт:
Стоило их ногам коснуться земли, как оба не сговариваясь, просто рухнули ничком.
Крайс тяжело дышал. Какое-то время он не мог совладать ни с собственным телом, ни с мыслями. Перед глазами всё плыло. Такого перенапряжения он не испытывал за всю свою жизнь.
— Надо вставать, — донеслось до него оттуда, где лежал Рик. Голос друга был едва различим сквозь рваное дыхание.
— Нет, — выдохнул Крайс.
— Надо.
— Точно тебе говорю, не надо, — кое-как перекатившись на живот, выдохнул он, всё же сделав попытку подняться, но тут же бросив эту затею. Руки совершенно не слушались.
Стоило ему перевернуться вновь на спину, как произошло то, чего они больше всего боялись. Солнце склонилось к горизонту, оставив площадку, на которой они были, и лабиринт пещер в тени.
— Твою ж мать, — скупо выдохнул мужчина, наблюдая за тем, как тьма закрывает лабиринты пещер.
— Ещё есть немного времени, — пробормотал Рик, поднимаясь на ноги. — Пока они не могут спуститься, мы должны бежать, — протянул он руку Крайсу, помогая тому встать.
Крайс руку принял и только благодаря
Они бежали, и обоим казалось, что к их ногам привязаны пудовые гири. Легкие горели огнем. И, хотя, оба понимали, что не успевают, но сдаваться так просто не собирались.
До края поляны оставалось несколько сотен метров, тень, которую на землю отбрасывала фигура Рика, поглотила тень от огромной скалы за его спиной. Мужчина на миг запнулся, чтобы сквозь собственное прерывистое дыхание, отличить звук крошащегося камня за своей спиной. Рик обернулся, чтобы увидеть картину, которая, собственно, предрекала их с Крайсом будущее. Как он и предполагал, из той сети пещер, а точнее сказать, и темных дыр, которые испещряли отвесные скалы, выползали десятки полуистлевших тел. Точно презирая все законы притяжения, они ползли по отвесным стенам, точно не существовало ни веса их собственных тел, ни притяжения земли. Они двигались стремительно, гораздо быстрее, чем Рик мог себе представить. В этот момент одно он понял предельно четко: домой они уже не вернуться.
Быстро достав из голенища сапога нож, который привык там носить, он решил, что смотреть на то, как за ними несется стая голодных виргов не имеет никакого смысла, и побежал. Кто знает, может он ещё успеет добежать до того места, где начинается лес? Может быть…он знал, что нет.
— Что там? — задыхаясь, завопил Крайс.
Рик лишь улыбнулся другу. Пожалуй, это была самая обворожительная улыбка в его жизни. Возможно, именно потому, Крайс припустил так, словно под ним земля загорелась. Он и понятия не имел, что может так бегать. Но Рик так мило улыбался, что, пожалуй, и впрямь что-то нехорошее позади. Хотя кого он обманывает, он прекрасно знал, кто это мог быть. Вот только о количестве не догадывался. Крайс и сам не понял, как его нога умудрилась подломиться на ровном месте и он полетел на землю, едва успевая поставить руки перед собой, чтобы не размозжить себе голову о камни, коих тут было в избытке. До кромки леса оставалось жалкие полтора десятка метров, а он так глупо распластался! Рик не успел вовремя затормозить, когда Крайс упал. Потому пришлось возвращаться.
— Ну, мать твою, рыжая отрава, вставай! — рявкнул он, смотря на то, как растерянно смотрит Крайс ему за спину и даже не думает подниматься.
— Зачем? Мы не уйдем… — как-то потерянно пробормотал он, смотря на то, как их догоняют десятки тварей, чьи тела в предзакатных сумерках, казались высеченными из черного камня. Они так стремительно надвигались на них, что даже вечный оптимист, живущий внутри Крайса, в кои-то веки просто принял то, чего не миновать.
Уговаривать и приводить в чувство друга времени не было совершенно, потому Рик просто схватил его за волосы на макушке и с силой вздернул вверх. Надо сказать, Венин способ налаживания взаимопонимания с дедом превзошел все его ожидания! Взгляд мужчины прояснился, и он уже готов был продолжить свой бег, когда одна из тварей преследовавшая их, прыгнула.
Пожалуй, то, что происходило далее, Рику казалось чем-то сродни сну или игрой больного воображения! Потому, как того, что произошло, просто не могло быть. Он толкнул друга в сторону, и это уберегло бы Крайса от прямой атаки. Рик видел это. Хотя, что в том проку, совсем близко были и другие. Но в этот самый момент, на него обрушился такой сильный животный ужас, что он просто не смог устоять на ногах. Мужчина упал на колени, рядом с ним просто осел на землю Крайс. Мужчина был белее снега, и казалось, едва мог справиться с нахлынувшими эмоциями. Рик даже не сумел толком понять, что происходит, когда его попросту перепрыгнул огромный белоснежный зверь. Точно в дополнение к тому ужасу, что он испытывал, он замирание сердца осознал, что именно это был за зверь. А теперь мог видеть и спину той, что была верхом на нём. Правда, казалось, она совершенно не замечала его. Он попытался подняться, чтобы дотянуться до неё. Хоть как-то преодолеть расстояние разделявшее их! Но его ноги попросту отказывались его слушаться! Он не сразу сумел понять, что эти эмоции, что одним махом подкосили его и Крайса, пришли от неё. Что говорить, сейчас он вообще не мог связно мыслить! Но его принцесса, эта маленькая женщина, сотканная изо льда, казалось, совершенно не осознавала, куда она попала и в какой опасности сейчас находится. Твари полукольцом окружили её и Суми и почему-то замедлились. Она легко соскользнула с широкой спины Суми и обошла его, вставая перед ним. Ни один вирг так и не решился сделать шаг под её взглядом. Принцесса дышала часто, но ровно, словно готовясь к чемуто, после чего она закричала. И вместе с криком этой женщины Рик почувствовал, как каждый волосок на его теле, точно встает дыбом. Его тело скрутил такой спазм, а вместе с тем пришла боль, ужас, невыносимая тоска и такой всепоглощающий страх, что Рик и без того оказавшийся на земле и вовсе рухнул, как подкошенный. Рядом с ним боролся с рвотными позывами Крайс, похоже, ему было гораздо хуже, чем Рику. Но как бы Рик не хотел, помочь сейчас он ни чем не мог. Это была сила, которая была ему неподвластна. Перед его взглядом всё поплыло, но он продолжал из последних сил цепляться краем сознания за окружающую действительность. Образ Йолинь расплывался перед его
взором, но он видел, как отступает тьма у её ног, расползаясь в разные стороны.— Твоей бабы, — прохрипел рядом Крайс, — мертвяки боятся, тебя это не настораживает?
— Пока я жив, это ничего, — вздохнул Рик.
Они бежали наперегонки с ветром уже не первый час. Во всяком случае, Йолинь так казалось. А, возможно, просто сейчас для неё любая скорость казалась излишне медленной, когда дело касалось жизни Рика. Сидя верхом на Суми, всё, что ей оставалось, чтобы не скатиться в самую позорную истерику, это размышлять. Она была бы и рада подумать, о чем-нибудь глобальном и не сводящимся к мужчине, которому она была отдана в жены. Но, так уж вышло, что её мир теперь сомкнулся вокруг него. Как так вышло, что она, женщина, привыкшая считать себя центром этого мира, вдруг не может представить своего существования без одного конкретного человека? Скажи ей ктонибудь всего несколько лет назад, что подобное возможно, рассмеялась бы в лицо. Но, сейчас, её сердце болит от одной мысли, что с ним может что-то случиться! Что она может не успеть! Кто-то мог бы сказать, что ты одна сможешь сделать, чтобы спасти его? Но, Йолинь не была бы собой, если бы даже в сложившейся ситуации не думала наперёд.
Она не была человеком подвластным эмоциям. Иногда ей казалось, что в ней, куда гораздо больше от мужчины, чем от женщины. Она не привыкла решать трудности, руководствуясь лишь порывами. Весь её путь к Рику сейчас был продиктован именно разумом. Но, вот ведь парадокс, теперь её разум работал исключительно ради сердца. И, надо сказать, ей впервые это казалось гармоничным. Она понимала, что не сможет самостоятельно забраться так далеко, потому притащила за собой этот отряд со старейшинами во главе. Когда она поняла, что они для неё лишь обуза, то точно так же легко оставила их позади. И, с её стороны, опять же, это не было шагом в никуда. Она помнила свой первый опыт с тварями и сейчас понимала свой дар и его действие на окружающих, гораздо лучше, чем тогда. Она сознательно практиковалась вызывая внутри себя те или иные эмоции, визуализируя их, и выбрасывая в окружающее пространство. Да, конечно, она не могла так запросто впустить в себя радость, гнев или страх. Для этого ей всё ещё требовалось время. Но, как человек, привыкший любые задачи решать с пометкой «превосходно», те эмоции, которые она впускала в себя, воскрешая из собственной памяти, она научилась делать едва ощутимыми или увеличивать их мощь. В этом ей сильно помог Крайс, объясняя, как это можно сделать на примере собственного дара. Иногда, чтобы усилить ту или иную эмоцию, ей необходимо было как-то воздействовать на собственное тело. Она могла закричать или причинить себе боль, чтобы эмоция приобрела более яркий окрас.
Ей не надо было видеть Рика, чтобы понять, что он совсем близко от неё. Она почувствовала его. Каждый человек, сквозь призму её восприятия, имел свой фон. Он умела отличать этот самый «фон» среди тех, с кем была близка. Но, Рика, она могла бы узнать где угодно и когда угодно. Её северянин напоминал ей незыблемую твердыню, он был жестким, уверенным в себе и своих силах, с мощной, яркой энергетикой. Но сейчас она чувствовала его усталость, обреченность и странную уверенность бороться до конца. А, ещё, её желудок вдруг скрутил такой спазм, что её едва не вывернуло. Она хорошо помнила, каким существам может принадлежать такой всепоглощающий голод. Сквозь восприятие Суми пришло понимание того, что тварей не одна и не две. Хотя, она и сама это понимала, учитывая силу того голода, от которого она старалась отгородиться. Суми нервничал. Он предлагал ей затаиться, но она дала ему понять, что хочет, чтобы он отнёс её как можно ближе к тем существам.
Когда они вылетели на поляну, где сейчас находился Рик и ещё один человек, Йолинь даже не пыталась разобраться, кто это, всё на чем она была сосредоточена сейчас — это то немыслимое количество виргов перед ней. Она, словно искусная рукодельница, выискивала внутри себя эмоцию, насаживая её на иглу собственного дара и раскручивая её вокруг себя.
«Сосредоточиться на собственном дыхании, сконцентрироваться», на всякий случай повторила она самой себе.
Когда она извлекла из собственного подсознания «страх», он был точно крошечная бусинка в коробке с разноцветными камушками. Каждая эмоция это камень, у которого есть свой цвет, форма, запах. Её страх был дымчато-серой жемчужиной. Нурико очень любила жемчуг. Он пах жасмином и кровью. Так пахло, когда казнили её кормилицу: жасминовое масло и кровь. Этот детский страх и ужас, были теми эмоциями чистых страданий, которых она более ни разу не испытывала. Во всяком случае, не так остро и не так ярко.
Суми легко перепрыгнул через Рика, который сейчас упав на землю, боролся с тем, что воскрешала из глубин собственного подсознания она. Йолинь не позволила себе посмотреть на него или пожалеть. Это могло бы разрушить её концентрацию. Всё на чем она была сосредоточена сейчас — это твари перед ней.
Она легко спустилась со спины Суми. И, хотя, она почти без движения, провела на нем столько времени, её тело было в полном порядке. Она чувствовала силу внутри себя. Её цель была перед ней. Она глубоко дышала, увеличивая концентрацию того звериного ужаса, что испытала когда-то очень и очень давно. Вирги перед ней, слились для принцессы в одну серую массу, когда она выпустила из своих воображаемых тисков эмоцию, превратив её в своем воображении в огненную волну из света и пламени, которой предстояло сжечь всё на своем пути. Кажется, она кричала в тот момент, Йолинь не смогла бы поручиться наверняка. Но, когда смогла более или менее связно мыслить, то на поляне уже никого не было кроме неё, Рика и, кажется, Крайса. Хотя, единственным, кого она могла всё же увидеть сейчас, был Рик.